«Платформа»
Ставка больше, чем жизнь. Инфляции в России не дадут разогнаться. Как, впрочем, и экономике вместе с доходами населения
Занесённый к нам с Запада и Востока (где оживающее после растерянности и коронавирусных локдаунов производство не в состоянии удовлетворить растущий спрос) рост цен, остаётся главной и по настоящему единственной кричащей проблемой для россиян, перед которой, судя по опросам, отступают все прочие, включая коронавирус.
Похоже, острота этой проблемы отныне будет только нарастать. Что заметно по действиям Центробанка, резко поднявшего в прошлую пятницу ключевую ставку сразу на 0,75 процентного пункта.
Это стремление обуздать резко возросшую инфляцию (хотя, кстати говоря, «наблюдаемая» населением инфляция и так стала замедляться — она выросла в опросах для ЦБ в октябре до 16,3% — на 0,2 п. п. ниже августа), по мнению экспертов, стало для бизнеса вторым ударом — первым было решение о введении с конца октября частичного локдауна, замаскированного под нерабочие дни.
С одной стороны, полагает, например, советник по макроэкономике гендиректора «Открытие брокер» Сергей Хестанов, ЦБ все делает правильно: чтобы притормозить инфляцию, нужно, чтобы ставка стала, как минимум, нейтральной«. Другое дело, отмечает эксперт, что определить оптимальный размер этой ставки непросто. Поэтому сейчас, когда инфляция занесена снаружи, поясняет профессор ВШЭ, автор телеграм-канала bitkogan Евгений Коган, подъем ставки только гробит российскую промышленность и способствует большему количеству банкротств. «Сейчас более эффективным способом защиты от инфляции было бы некоторое укрепление рубля и субсидии российским предприятиям, что повышало бы предложение продукции и способствовало снижению цен. Но ЦБ говорит: мы делаем все, что можем, а дальше — будь что будет», — говорит эксперт.
Безусловно, повышение ставки ЦБ станет ударом для бизнеса, соглашаются эксперты, но всю экономику этот удар не убьёт: крупные предприятия ситуацию точно переживут, а маленьких не так много. «Малый бизнес — да, пострадает, но к нему правительство относится, как к полевым цветам: цветут — хорошо, завяли — не жалко», — полагает Хестанов.
Но, скорее всего, глава ЦБ Эльвира Набиуллина думает не об этом, а о том, как бы ей обуздать «проинфляционные» настроения рядовых россиян, которые на самом деле мало верят в способность Банка России обуздать цены.
Повышая в пятницу ставку, Набиуллина заявила, что к декабрю вполне вероятно инфляция подрасёт еще на 1%, а средняя ставка в 2022 году составит 7,3–8,3%. Тем самым резко вырастет и цена кредитования для без того закредитованного населения и пребывающего в шоке от локдаунов бизнеса.
Экономист Владислав Иноземцев обосновано предполагает, что если Банк России ориентирует банковскую систему на установление депозитных ставок, стимулирующих граждан сберегать и инвестировать, а сберегать нечего, то эти ставки не будут иметь в глазах россиян отношения к предполагаемой динамике роста цен. Соответственно, такое повышение кредитных ставок не замедлит инфляцию, а лишь разгонит её.
Исходя из этого, приходится делать вывод о том, что истинная цель Набиуллиной не в том, чтобы россияне перестали брать в кредит и понесли в банки сберегать то, чего у них на самом деле нет, а в поддержке падающего доллара?
Рост цен на мировом рынке на энергоносители, металлы, удобрения и прочие продукты небогатой номенклатуры российского экспорта невольно сделал представителя крупного частного и государственного бизнеса невольными сторонниками инфляции. Теперь курс на инфляцию становится уже и новая политикой финансистов. Сегодня, похоже, побеждает как раз этот новый «инфляционный союз» большей части российских элит. Тем более, что они в своём личном потреблении от роста цен страдают меньше всего.
Больше всего страдают беднейшие представители населения России — те, у кого продукты питания составляют большую часть затрат. Любопытно при этом, что нынешняя ситуация с ростом цен никак не угрожает властям: россияне на последних выборах делом доказали, что готовы соглашаться на всё, что потребует начальство — лишь бы их не выгнали с работы и не отказали в социальных выплатах. А страх, что «завтра будет дороже» — даже бедняков заставляет покупать, хотя бы и в кредит.
Справедливости ради надо сказать, что люди не только тратят, но и пытаются экономить. По результатам сентябрьского опроса Работа Ру за последний год 58% россиян стали больше экономить, чаще всего на одежде и обуви — то есть на потребительском импорте.
44% россиян, которые стали экономить, тратят сэкономленное на текущие расходы. 24% опрошенных откладывают деньги, 16% — выплачивают кредиты. Вот это и есть настоящее отечественное «импортозамещение» — когда вместо покупки импортных товаров вы оплачиваете «повседневные расходы»: еду, транспорт, ЖКХ, мобильную связь, — т. е. товары и услуги «местных производителей».
Суммы экономии при этом получаются смешными: 29% опрошенных, которые сократили свои расходы, экономят меньше 1000 руб. в месяц. Еще 26% экономят от 1000 до 3000 руб. в месяц, 21% — от 3000 до 5000 руб. И только 9% удается сохранить более 10 000 руб.)
Тем не менее, как не без сарказма замечает телеграм-канал «Деньги и песец», в общем, начинает воплощаться начальственная идея из старого советского анекдота — скрестить корову с медведем, чтобы круглый год сосала лапу и давала молоко.
Сергей Авдеев
СамолётЪ