Субботние чтения. Человек, перекрутивший гайки: к юбилею отрешения от власти Никиты Хрущёва

Трудно придумать в новейшей отечественной истории более наглядную иллюстрацию известного афоризма лорда Актона («Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно»), чем политическая биография Никиты Сергеевича Хрущёва — «победителя «культа личности» и «повелителя кукурузы» — одним словом, одного из самых противоречивых деятелей советской эпохи.

В понедельник, 14 октября, исполняется 55 лет со времени уникального для советского времени события — в этот день первый и последний раз высший руководитель СССР был принудительно смещён со своего поста (Михаил Горбачёв — не в счёт, он сам заявил о своей отставке).

Но любопытен не сам факт отрешения от должности, а то, почему это отрешение произошло. СамолётЪ вместе с историком Рудольфом Пихоя* попробовал разобраться в этом вопросе.

Такие биографии, как у Хрущёва, пожалуй, возможны только во «времена перемен», каким для России была Октябрьская революция: сын бедного крестьянина, вынужденный с юношеских лет отправиться на тяжёлую и опасную работу на угольных шахтах в Юзовке (будущем Донецке), за неполные 13 лет делает головокружительную партийную карьеру — от вступления в ВКП(б) в 1918 году до должности первого секретаря столичного Бауманского горкома. В 1935 году Хрущёв уже первый секретарь Московского горкома, в 1948 году — первый секретарь ЦК компартии Украины, кандидат, а через год — член Политбюро. В войну он был на фронте, пережил тяжелейшие поражения на Украине в 1941 году, участвовал в боях в Сталинграде. С 1944 года — снова на Украине, а с 1948 года был переведён в Москву.

Начало стремительного взлёта Хрущёва по партийной лестнице связывают с его поступлением в 1929 году в Промышленную академию в Москве, где в то же время училась Надежда Аллилуева — жена Сталина. И это обстоятельство, как и весь биографический перечень Никиты Сергеевича — свидетельство незаурядного умения выживать, несомненной организационной талантливости и политической небрезгливости.

Но, несомненно, Хрущёв был живой человек — полезное для карьеры, но по-человечески малоприятное пребывание в ближнем сталинском круге сказалось впоследствии на его политике развенчания культа личности «отца народов», в которой было много личного.

Но до того времени, сразу после смерти Сталина, Хрущёву довелось выдержать сражение и победить двух других главных людей страны: председателя Совмина СССР Георгия Маленкова и министра внутренних дел СССР Лаврентия Берию. У первого при этом он отобрал лавры защитника крестьянства, у второго — посмертную антисталинскую риторику.

А на ХХ съезде партии Хрущёв произнёс ставший историческим доклад с политическим осуждением Сталина (правда, основная волна реабилитации пришлась на время до ХХ съезда, а термин «оттепель» как характеристика послесталинского времени возник в 1954 году, после публикации одноименной повести Ильи Эренбурга).

Ему удалось добиться политического осуждения Сталина и «культа личности». Хрущёв искренне, убежденно верил в победу коммунизма в нашей стране и во всем мире. Переделать колхозы в совхозы, крестьян — в сельскохозяйственных рабочих, отобрать скот у жителей рабочих поселков и городов — всё это необходимо, чтобы предотвратить указанную ещё Лениным мелкобуржуазную угрозу, религия как вредная идеология должна быть искоренена, необходимо осудить буржуазное мировоззрение, которое проползает в нашу страну через незрелых политически писателей, художников и поэтов. Для политических инакомыслящих в Уголовный кодекс в 1960 году вводится ст. 70, устанавливавшая наказание за «распространение <...> клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно распространение либо изготовление или хранение в тех же целях литературы такого же содержания».

Он верил во всесилие науки, при нем официальным лозунгом стала переиначенная ленинская фраза, что коммунизм есть советская власть плюс электрификация и — хрущёвское — химизация всей страны. Но Хрущёв верил именно в науку, а не в учёных. Поэтому он попытался разогнать Академию наук, что, впрочем, не удалось; выговаривал академику Сахарову, что не его дело — оценивать целесообразность атомного оружия. Его, Хрущёва, уверенность была основана на том, что марксистко-ленинское учение даёт гораздо более верное понимание будущего. Он был искренен в своей крестьянской бесцеремонной уверенности в победе коммунизма во всём мире, заявляя американской аудитории, что мы вас (капиталистов), закопаем. Если государству в СССР предстоит отмереть при коммунизме, то уже сейчас следует создавать институты будущего — народные дружины для охраны правопорядка, бригады и предприятия коммунистического труда... Апофеозом веры в коммунизм стала принятая в 1961 году на ХХII съезде КПСС новая программа партии. «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизма», — по бурные аплодисменты закончил Хрущёв свой доклад на съезде.

Главная заслуга Хрущева и его доклада на ХХ съезде — это десакрализация Сталина, появление возможности альтернативности оценок недавнего прошлого. Не случайно политическое диссидентство в нашей стране — родом из обсуждения «секретного доклада» Хрущёва. Несомненно, было нарастание социального оптимизма, веры в будущее, особенно в молодежной среде. Фестиваль молодёжи и студентов в 1957 году, первый спутник, полёт Гагарина, споры физиков и лириков, стихи Евтушенко и Вознесенского, песни Булата Окуджавы и Александра Галича — всё это приметы времени правления Никиты Хрущёва, которое формировало у поколения будущих шестидесятников весёлую надежду на лучшую жизнь.

Но были и другие приметы этого времени. Грубейшие ошибки аграрной политики Хрущёва — неурожаи на целине, вызванные отсутствием технологий обработки этих земель, повсеместные попытки сеять кукурузу, нереалистичные планы «догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения», закончившиеся крахом, привели к нехватке в стране не только мяса и масла, но и хлеба. В различных регионах страны были вынуждены вводить продовольственные карточки. Бесконечные утверждения пропаганды об успехах рождали раздражение. Хрущёв, а не Брежнев первым стремительно превратился в героя анекдотов.

Отношение к первому секретарю ЦК стало меняться и в среде его соратников. Он становился неудобен своими бесконечными реформами партийных и государственных органов. Сокращалось число министерств, создавались совнархозы, решительно менявшие прежние хозяйственные связи и управление промышленностью, местный партийный, комсомольский, профсоюзный аппарат приказано было разделить на промышленный и сельский. Так появлялись в одном районе два райкома КПСС, два райкома комсомола, два райисполкома...

Ощущая угрозу, зреющую внутри партийного аппарата, Хрущёв предложил создать в стране новый институт — Комитет партийно-государственного контроля (КПК). Во главе этого учреждения был поставлен хрущевский выдвиженец, бывший секретарь ЦК ВЛКСМ, а затем председатель КГБ СССР Александр Шелепин. Формально он должен был бороться со взяточничеством, коррупцией в государственном, партийном и судебном аппаратах. КПК на всех уровнях, от центрального до районного, фактически дублировал и партийную, и советскую систему, располагая к тому же правом производить расследования, налагать на виновных взыскания и штрафы, передавать дела в прокуратуру и суд. В марте — апреле 1963 года КПК получил право контролировать Вооруженные силы, КГБ и Министерство охраны общественного порядка. На практике же власть перетекала от Хрущёва, по полгода ездившего по заграницам, к его ставленнику Шелепину.

И это была, возможно, главная политическая ошибка Хрущёва: желая усилить контроль, но оказался блокированным той системой, которую сам же и предлагал: КПК идеально соответствовал задаче его организационного устранения. «Теневая» власть Шелепина оказывалась более реальной, лучше организованной, а поэтому более опасной для любого чиновника.

КПК стал центром заговора, который стал созревать в недрах партийного руководства. К нему присоединилось большинство членов Президиума и ряд секретарей обкомов партии. Предполагалось сместить Хрущёва на заседании Президиума ЦК КПСС и утвердить это решение на специально собранном для этой цели пленуме ЦК КПСС. В фондах архива Политбюро найден важнейший документ — проект доклада Президиума ЦК КПСС к этому пленуму. Это большой текст объёмом в 70 машинописных страниц, где документально засвидетельствовано участие в его подготовке члена Президиума ЦК КПСС, зампреда Совмина СССР Дмитрия Полянского. По словам Семичастного, статистическая, экономическая информация готовилась в режиме секретности аппаратом КГБ СССР.

Проект доклада представляет собой обстоятельнейший разбор деятельности Хрущёва и положения в стране, сложившегося, по мнению авторов доклада, по его вине. По иронии судьбы Хрущёву, борцу с «культом личности», вменялись в вину попытки насаждать культ собственной личности, постоянные конфликты со своими партнерами по руководству. «Он перестал считаться даже с элементарными приличиями и нормами поведения и так старательно сквернословит, что, как говорится, не только уши вянут — чугунные тумбы краснеют», — утверждали авторы доклада.

В докладе тщательно была проанализирована внутренняя политика Хрущёва, представляющая собой, по мнению авторов доклада, сплошную цепочку ошибок. Статистика, приведённая в докладе, свидетельствовала о провале всех планов ускоренного строительства коммунистического строя. Годы расцвета деятельности Хрущёва характеризовались как время резкого падения темпов роста экономики.

Однозначно как негативные оценивались действия Хрущёва в сельском хозяйстве, которые привели к тому, что через 20 лет после войны в стране стали вводить карточную систему. Авторы доклада допустили опасное сравнение — по отношению к 1940 году положение колхозников не только не улучшилось, но и ухудшилось.

Отдельная тема документа — критика бесчисленных хрущёвских реорганизаций.

Резкой критике была подвергнута внешняя политика Хрущева. Его обвиняли в авантюризме, в том, что он несколько раз ставил страну на грань войны. Сначала — Суэцкий кризис, «когда мы находились на волосок от большой войны», затем — «берлинский вопрос», карибский конфликт, едва не переросший в войну с применением ядерного оружия. По вине Хрущёва, утверждали авторы документа, были испорчены отношения с социалистическими странами — Китаем, Румынией, Кубой. Политика оказания помощи странам «третьего мира» оценивалась в докладе как неэффективная, убыточная и в экономическом, и политическом смыслах.

Заседание Президиума 13 октября 1963 года превратилось в партийный суд над Хрущёвым. Брежнев писал о своем личном отношении к Хрущёву: «...Если бы Вы, Никита Сергеевич, не страдали бы такими пороками, как властолюбие, самообольщение своей личностью, верой в свою непогрешимость, если бы Вы обладали хотя бы небольшой скромностью — вы бы тогда не допустили создания культа своей личности».

Заседание Президиума было продолжено на следующий день — 14 октября. Новый выступающий — Полянский — обвинял Хрущёва в перерождении. «В последнее время захотел возвыситься над партией — стал груб <...> Сталина поносите до неприличия, неудовлетворительные дела в деревне. <...> Руководство через записки. Лысенко — Аракчеев в науке. Вы 10 академиков Тимирязевки не принимаете два года, а капиталистов сходу принимаете. Тяжёлый вы человек, теперь вы другой. Заболели манией величия». Полянский довел до логического завершения поток высказанных в адрес Хрущёва обвинений: «Вывод: уйти вам со всех постов в отставку».

Единственный человек в Президиуме попытался заступиться за Хрущева — Анастас Микоян. Но поддержки на Президиуме Микоян не нашёл. Хрущева уже «добивали»: все по очереди осуждали своего начальника.

Под потоком обвинений сдался и Хрущёв. «Не прошу милости — вопрос решён. Я сказал т. Микояну — бороться не буду, основа одна. Зачем буду искать краски и мазать вас. И радуюсь — наконец партия выросла и может контролировать любого человека. Собрались — и мажете говном, а я не могу возразить. Чувствовал, что я не справляюсь, а жизнь цепкая, зазнайство порождало. Выражаю с просьбой об освобождении. Если надо — как надо поступить, я так и поступлю. Где жить? Спасибо за работу, за критику». Хрущёв отказался от дальнейшей борьбы и подписал заранее подготовленное заявление о собственной отставке.

В тот же день состоялся пленум. Он был прекрасно организован и уложился едва ли не в час. С главным докладом, осуждавшим Хрущева, выступил Суслов, который последовательно отделял курс Хрущева от политики партии и государства. К минимуму были сведены данные о кризисных явлениях в стране в конце 1950-х — начале 1960-х гг. Из доклада пропали критика внешней политики Хрущева, сведения об авантюрных действиях первого секретаря ЦК в ходе берлинского и кубинского кризисов. Не осталось там и следа осуждения политики Хрущева по отношению к маоистскому Китаю.

На пленуме Хрущев не выступал, доклад не обсуждался. Партийная массовка, «голоса из зала», произнесла то, что должна была сказать: «Все ясно. Предлагаем прения не открывать»; Брежнев был избран первым секретарем ЦК КПСС, Алексей Косыгин — председателем Совета министров СССР; и под возгласы из зала: «Да здравствует наша могучая ленинская партия и ее Центральный комитет!» — пленум закончил работу.

По итогам пленума в «Правде» 16 октября 1964 г. была опубликована краткая информация. Более подробные сведения направили в крайкомы и обкомы партии. Проведение дискуссий не предполагалось...

Реформаторская деятельность Хрущёва не расколола ряды советской олигархии. Более того, в противодействии Хрущёву властная верхушка сплотилась, став «подельниками по заговору».

Кстати, новый генеральный секретарь Брежнев не забыл о талантах главных заговорщиков — Шелепина, Семичастного, Полянского и их соратников. Платой стало аккуратное выдворение их из власти, чтобы другим неповадно было.

Хрущёв ушел проигравшим, но не побежденным. Заговор, обставленный как очередное заседание Президиума ЦК, вполне легитимный по форме, превращал Хрущёва в жертву. А в России жертва часто становится политическим мифом. Живая легенда вызывает симпатии, но мало похожа на реального человека.

Но, пожалуй, урок Хрущёва, которого власть развратила и исторгла из себя, до сих пор остаётся актуальным. В том числе, для нашей страны. Как остаётся открытым вопрос о противоядии этому развращающему действию власти...

*Главный научный сотрудник Института российской истории РАН, главный редактор журнала «Российская история»

Подготовил Сергей Михайлов
СамолётЪ