«Иди и смотри!» Вместо ответов на «неудобные» вопросы о мусорной реформе власти предпочитают организовывать экскурсии на свалку

Для успешной реализации новой политики индустрию переработки отходов нужно сделать привлекательной для частных инвесторов.

Операция прикрытия

22 февраля пул областных журналистов в сопровождении начальника департамента топливно-энергетического комплекса и тарифного регулирования области Евгении Мазановой и директора регионального оператора по обращению с ТКО в восточной зоне ООО «АкваЛайн» Алексея Копейкина уже во второй раз в течение февраля посетил полигон для хранения твёрдых бытовых отходов (ТБО) в урочище Пасынково Вологодского района.

Там представителям СМИ рассказали, что полигон — один из лучших полигонов в Российской Федерации, построенный с учетом всех экологических и санитарных норм. Что из 44 объектов для хранения мусора, используемых сейчас в утверждённой территориальной схеме обращения с отходами на территории региона, через четыре года должно остаться лишь пять. И главный из них — полигон в Пасынково, который, по словам Мазановой, занимает особое место в территориальной схеме обращения с ТБО.

Прежде всего это связано с относительно большой вместимостью полигона, который, как отмечает начальник отдела экологии департамента городского хозяйства Администрации Вологды Ольга Тихова, пока заполнен лишь на 10%. Вместимость первой очереди полигона в урочище Пасынково составляет около 800 тысяч кубометров отходов.

Полигон расположен в 23 километрах от Вологды. Начал строиться 28 лет назад — в 1991 году.

Вторая особенность полигона связана с объёмом и качеством вложенных в него инвестиций. С 2007 года в Вологде начала вводиться надбавка к тарифу на вывоз мусора для финансирования строительства полигона. В 2011 году, когда между Администрацией города Вологды и ЗАО «Вторресурсы» было заключено концессионное соглашение, в соответствии с которым концессионер обязался завершить строительство полигона твердых бытовых отходов в урочище Пасынково Вологодского района, на объекте уже было в наличии различного имущества на 35 миллионов рублей, переданного концессионеру по остаточной стоимости. «Вторресурсы», по информации самой компании, вложили в объект 722 315,7 тыс. руб. собственных и заёмных средств. Только в 2013 году из 83 401,8 тыс. руб., вложенных концессионером в строительство полигона, 37 млн составили средства, полученные от тарифной надбавки.

Полигон такого размера, класса и такой стоимости вряд ли в ближайшее время появится в регионе. Во всяком случае, если и появится, то будет построен, скорее всего, на бюджетные деньги, а не на средства инвестора.

Разгонят ли региональных операторов?

Теперь главный вопрос: какое отношение имеет полигон в Пасынково и поездка туда вологодских журналистов к тому общественному напряжению, которое вызвала в регионе мусорная реформа? Если ответить коротко — никакого. Потому что она не даёт прямого ответа ни на один из вопросов, связанных с реформой и волнующих население. Это просто лучший из возможных вариантов наглядной презентации того, что запущенная в Вологодской области реформа по обращению с ТБО работает. Всё остальное — включая комментарии «экскурсоводов», думаем, — либо отнесены к более-менее удалённому будущему, либо не имеют содержательной составляющей. Например, нам рассказывают, что в Пасынково мусор сортируется, и отсортированная его часть куда-то отправляется на переработку, то есть продаётся. Но мы так и не узнали, кто покупатель, по какой цене продаётся мусор и как это сказывается на величине тарифа регионального оператора, в который уже включена его прибыль. А то, что он получает от продажи мусора — это дополнительная прибыль?

Мы не случайно заговорили здесь об инвестициях — от любого разговора о которых, кстати, так нервно и упорно открещиваются наши региональные операторы. Просто потому, что для успешной реализации мусорной реформы, суть которой, как утверждает президент, должна заключаться не в ударном закапывании отходов в землю, а в повышении обработки отходов с 7-8% до 60%, индустрию переработки отходов нужно сделать привлекательной для частных инвесторов. Возврат вложений зависит не только от соглашения между государством и инвестором, но и от тарифного регулирования, противоречивого законодательства, общественных протестов и высоких затрат.

Можно предположить, что сегодня инвестиционный климат в этой сфере далеко не самый благоприятный для инвесторов — иначе в борьбе за право стать региональным оператором был бы настоящий конкурс. И не среди компаний-операторов, «распиливающих» тариф, а среди реальных инвесторов, готовых вкладывать собственные средства. Тут уже не до президентского призыва избавиться от «мутных» структур — были бы хоть какие-то структуры, способные взяться за неблагодарное дело с гарантированным шквалом критики вместо благодарности.

Если посмотреть на мусорную реформу в Вологодской области, то она представляет собой практически только логистическую составляющую — это сбор ТБО, их перевозка, сортировка, продажа отсортированного мусора и складирование того, что переработке не подлежит. То есть предположительно регион будет являться «сырьевым» придатком тех территорий, где будут использоваться технологии, проводиться утилизация мусора и производиться распределение и использование ресурсов, полученных в процессе утилизации (тепла, электроэнергии, вторичных ресурсов).

При этом в регионе используется самый традиционный и самый спорный денежный поток в индустрии переработки ТБО — ответственность потребителей, обозначенная в платёжках, как «тариф на вывоз мусора». Спорность этого варианта финансирования реформы заключается в эффекте двойного проигрыша: низкий тариф не даст инвестиций, а высокий — спровоцирует социальный протест.

Ни о каких более сложных схемах речь пока не идёт. Например, об экологическом залоговом сборе, активно используемом в Германии, где в весьма респектабельных районах большинство граждан сдает пустые бутылки и ходит со своими пакетами в продуктовый магазин. Основа столь сознательного поведения местных жителей — финансовая выгода. Возврат одной бутылки во вторичное обращение приносит гражданам существенную сумму, не пропорциональную стоимости самого вторичного сырья. По сути, гражданин при покупке напитка передал в специальный фонд сумму залога, который позже получает обратно, как при прокате лыж или коньков в городских парках. Человеку не выгодно выкидывать в мусорный бак или ближайший овраг пустую бутылку. В России есть успешный пример такой практики: утилизационный сбор на автомобили. Если же обозначенная условная бутылка не вернулась в хозяйственный оборот, средства с залогового платежа должны быть перечислены региональному оператору. Эффективной эта система становится после нескольких лет работы, когда появляется дельта «собрано с кассы в магазине» — «выдано в автомате приема тары».

От того, как реализуется мусорная реформа в регионе, остаётся стойкое ощущение временности и недоработанности, включая саму территориальную схему размещения ТБО. Очевидно, что областной власти необходимо было запустить процесс вовремя и любой ценой. Из этих соображений отбирались компании-операторы, гарантировавшие это «начало» и согласившиеся перетерпеть протесты в обмен на гарантии щедрого финансового потока (80% которого уходит перевозчикам и свалкам) от населения. Если к лету протесты спадут и схема работы с ТБО будет отлажена, губернатор получит дополнительный «плюс» к выборам. Если острота ситуации не спадёт, возможно, встанет вопрос о замене региональных операторов вплоть до передачи их функций федеральному оператору.

Сергей Авдеев
СамолётЪ