«Платформа»
«Энергетический аутизм» даёт плоды. Или почему наши предприниматели «ходят строем»
Накануне Дня труда уполномоченная по правам предпринимателей Светлана Куликова встретилась с губернатором Вологодской области Олегом Кувшинниковым. Главная тема обсуждения: результаты работы малых и средних предпринимателей в 2020 году на фоне коронавирусного кризиса.
В довольно объёмном отчёте о встрече, изобилующем перечислением мер региональной и федеральной антикризисной поддержки предпринимателей, которое, очевидно, должно показать заботу государства о создающих рабочие места «людях дела», бросилась в глаза одна цифра, озвученная Светланой Куликовой: 5,3%.
Именно на столько за год в регионе снизилось количество субъектов малого и среднего предпринимательства. В отчёте цифра подана как «незначительное снижение». Но, если сравнить с национальной целью (отодвинутой, правда, недавно к 2030 году), согласно которой нужно увеличить размер МСП на 15%, нынешнее сокращение выглядит более чем существенно. И это притом, как выразилась Куликова, что «на уровне большинства регионов мы действительно очень аккуратно прошли вопрос закрытия предприятий».
То есть в целом по стране положение бизнеса, пожалуй, выглядит скорее печальным. И, похоже, печаль эта спровоцирована не коронавирусом, который, безусловно, выступил дополнительным катализатором скукоживания и гибели массового малого и среднего предпринимательства, а событиями, имевшими место лет 15 назад.
Сегодня же мы лишь пожинаем плоды той государственной стратегии, которую экономист Дмитрий Прокофьев обозначает, как «энергетический аутизм». Он предлагает «отмотать плёнку» на полтора десятилетия назад, когда нынешний вице-премьер Белоусов написал сценарий экономической стратегии, которой российское государство придерживается по сию пору. В ней, как отмечает эксперт, сделана ставка на зажимание потребительского рынка и доходов для роста прибыли промышленной и аграрной олигархии.
Кэшмашина для валюты
И не только в нефтянке, которая всегда в РФ будет «в топе» при любой власти, как кэшмашина для валюты, не только в банковской системе и торговле. Но и в крупном промышленном производстве.
Именно «производственники», «прихватизировавшие» советские промплощадки, круто заработали конце 90-х годов — в первую очередь, потому что доля их затрат на оплату труда, выраженная в валюте, после обрушения рубля стала мизерной. Но людьми это ощущалось как рост, тем более именно тогда, напоминает Прокофьев, потребление начало финансироваться за счет кредитов.
«Ключевым элементом общественного договора „девяностых-нулевых“ был наполненный супермаркет, — отмечает эксперт. — Важно было, чтобы магазины были битком, „дефицит всего“ был основной претензией к власти со стороны „глубинного народа“ на исходе СССР».
Важный момент — массовое потребление «нулевых» финансировалось не столько валютной выручкой государственной олигархии, сколько кредитами, которые были очень доступны для банков. То есть весь этот «мы стали более лучше одеваться» люди оплатили себе сами.
Но в середине «нулевых» произошёл поворот, точнее разворот от прежнего неписанного соглашения между государством и населением.
Во-первых, сбылись предсказания Белоусова, предупреждавшего, что увеличение фонда оплаты труда приведёт к сокращению прибылей экспортоориентированных «капитанов бизнеса», выручка которых зависит от ситуации на внешних рынках. Если она уменьшится — придётся ужиматься в роскошной жизни и сокращать инвестиционные планы.
Во-вторых, рост благосостояния людей неизбежно должен был привести к росту их запросов, которые так или иначе должны были крутиться вокруг развития в России европейских стандартов жизни и потребления, требующих более тесной интеграции с Западом. Но на закономерный вопрос, связанный с тем, «на каких условиях наследники советского народного хозяйства, ставшие мультимиллиардерами, впишутся в западную систему?», был получен неблагоприятный ответ. Выяснилось, что Запад отводит нашим олигархам и госчиновникам достаточно позорное место в системе своих отношений. Не хочет делать вместе с ними мировые проекты и определять глобальную повестку.
Люди проедают сбережения
Именно тогда мотивация власти и крупного бизнеса, ставшего к тому времени во многом государственным, действовать «по-западному» резко уменьшилась. И постепенно началась длящаяся до сих пор по нарастающей конфронтация с Западом.
Следствием движения страны по этому пути стало не только увеличение числа новых российских миллиардеров в списке Forbes, увеличение состояния «старожилов» этого списка и многочисленных высокопоставленных чиновников, но также углубление бедности широких масс «простых» россиян, а, следовательно, и развития системного кризиса той части отечественного бизнеса, для которого эти россияне являются потребителями.
Кстати говоря, Росстат перед майскими праздниками всё-таки опубликовал ту самую актуальную информацию о реальном положении дел с доходами населения по итогам первого квартала, которую он не стал объявлять накануне последнего президентского послания. Согласно Росстату, получив 14,3 триллиона доходов, россияне потратили за квартал 14,9 триллиона рублей. Таким образом, накопления сократились на 604 млрд рублей — то есть падали со средней скоростью 6,7 миллиарда рублей в день, что вполне соответствует статистике ЦБ РФ, сигнализирующей об оттоке средств с банковских счетов. Люди проедают свои сбережения.
Корова в бомболюке
И на этом проедании ещё как-то держится наш МСП, который, как та корова в бомболюке стратегического ракетоносца из кинокомедии про «национальные особенности», раскорячивается как может, лишь бы только выжить.
Идёт, например, в услужение крупному бизнесу — главному выгодоприобретателю белоусовской стратегии — практически на любых условиях и при минимальной марже, только бы выжить.
И одновременно старается потеснее прижаться к государству — в последнее время наблюдается настоящий расцвет многочисленных предпринимательских объединений, которые отправляют своих гонцов-лоббистов в присутственные места, чтобы вместе с Куликовой и её коллегами из других регионов высиживать и выпрашивать там со слезами на глазах очередной процент снижения налогов. Не для сверхобогащения, а опять-таки ради простого выживания бизнеса, балансирующего на грани рентабельности.
Справедливости ради здесь надо сказать, что и сам бизнес, мягко говоря, не проявляет чудес изобретательности, предпочитая раз за разом «строем» заходить в одни и те же ниши, давя и калеча друг друга конкуренцией, быстро доходящей до сверхкритического уровня.
Одно из подтверждений — любопытное исследование, представленное в апреле «Яндексом». Оно показывает, что россияне чаще рассматривают для открытия бизнеса банальные и понятные идеи вроде открытие своего магазина одежды, кафе или службы такси.
Кроме стадности и массовости бизнес-идей, в исследовании прослеживается предпринимательское стремление «встроиться в систему», найти свое место в «пищевой цепочке». Пока крупные компании ищут возможности включиться в федеральные программы или проекты госкорпораций, мелкий и средний предприниматель пытается, к примеру, примкнуть в качестве подрядчика к той же «Северстали», или к «Яндекс.Такси» со своим таксопарком из нескольких машин (при этом сам предприниматель нередко работает на одной из них), или к маркетплейсам и большим интернет-магазинам — с личным пунктом выдачи товаров.
И практически для всех наших предпринимателей определяющими факторами являются краткосрочный горизонт планирования, готовность только к низкому уровню риска, который ассоциируется с участием в системах или крупных отраслях, и крайне низкая культура маркетингового анализа возможностей.
Кажется, понятно, что для успеха в бизнесе нужно не идти строем вместе со всеми, а искать свое. Но как это делать в стране, где не только губернатор, но и президент не сможет тебе внятно ответить, что будет со страной и в стране после Нового года...
«Люди сделали все для того, чтобы сохранить свой бизнес, сохранить трудовые коллективы — это прекрасный результат. Мы в свою очередь сделаем все, чтобы 2021 год пройти спокойно», — сказал Олег Кувшинников Светлане Куликовой.
И на том спасибо.
Илья Неведомский
СамолётЪ