Кадуйский потоп.
«Экономика предложения» «по понятиям». Опасности роста на «стероидах» СВО
«Узлы противоречий» от ЦМАКП
Первым начал развивать идеи президента экономист ЦМАКПа и брат первого вице-премьера российского правительства Дмитрий Белоусов. Впрочем, возможно, это было додумывание тезисов, спешно подготовленных к выступлению Путина на последнем ПМЭФ.
Так или иначе, но г-н Белоусов в своём похожем на экономическое эссе, докладе «Уроки на долгосрочный период: что означает «поворот к себе» вдруг заговорил о пяти «узлах противоречий» российской экономики и ситуации «трёх циркуляций», в которых она оказалась.
«Узловые» противоречия эксперт увидел, как в ситуации на рынке труда, так и во внешнеторговой политике, социальной сфере и логике функционирования экономики.
Первый узел — кадровый. Так, по мысли эксперта, Россия — одновременно и «трудоизбыточная», и трудонедостаточная страна. Её отличает высокая скрытая безработица в «старопромышленных» отраслях, сельском хозяйстве, строительстве, ряде секторов сферы услуг, где не очень нудных на самом деле людей годами не увольняют, хотя и уменьшают им зарплату. Зато в «новой» экономике явно не хватает умелых и инициативных рабочих и инженерно-технического персонала.
Проблему можно было бы решить за счёт большей автоматизации и роботизации, но не даёт «ловушка дешёвого труда», препятствующая технологической модернизации в России.
Второй узел Белоусов увидел в потенциальном противоречии усиления планового начала и необходимости свободного развития бизнеса. Без государственных «промежуточных институтов», позволяющих в среднесрочной перспективе обеспечить стимулы модернизации российской экономики, ей сложно перейти от санкционного кризиса к новому росту. Но эти же институты, управляющие структурной перестройкой экономики, в будущем будут подавлять частную инициативу.
В третьем «узле» Белоусова стремление к технологическому суверенитету вступает в противоречие с необходимостью технологической кооперации с другими странами. С риском «удушения в объятиях» и подчинения развития нашей страны приоритетам и логике развития самой мощной из «дружественных» России стран — Китая, без которого наша страна в технологическом плане жить уже не может.
Четвёртый «узел» Белоусова представляет собой противоречие между так называемыми хозяйственной и экономической логикой: первая диктует стране необходимость «любой ценой» иметь набор ключевых компетенций и инфраструктур, вторая ставит эту необходимость под сомнение, оценкой возможных потерь экономической эффективности.
Наконец, в пятом «узле» заключена проблема неравенства, которое всегда возрастает при структурных изменениях. Хотя, казалось бы, куда ему расти дальше с нынешнего запредельного по мировым меркам уровня. По данным Росстата, в первом квартале 2023 года среднедушевые денежные доходы 10% наиболее обеспеченных россиян более чем в 13 раз превышали доходы 10% наименее обеспеченных (115 тыс. руб. против 8,7 тыс. руб. в месяц).
Способ преодоления проблемы неравенства экономист Белоусов формулирует довольно элегантно: «Переход от идеи максимального равенства доходов (в любом случае — и не достигнутому, и не достижимому в принципе) к максимальному равенству возможностей для человеческого развития».
В трёх соснах «циркуляций»
Китай не раз появляется в размышлениях Белоусова, как пример экономического развития, достижения и проблемы которого Россия должна учитывать. Так в докладе экономиста ЦМАКПа появляется упоминание ситуации «трёх циркуляций», в которой оказалась наша страна и которая напоминает Белоусову китайскую модель «двух циркуляций», в рамках которой приоритет отдается внутреннему спросу, а внешнеэкономическим операциям отводится вспомогательная роль.
В «трёх циркуляциях» России к экспорту и внутреннему спросу добавляется ещё государство, как некий внешний арбитр, якобы способный определить приоритетные направления развития. Система внешне выглядит стройно.
«Экспортёры зарабатывают дефицитный ресурс — валюту, за счет которой можно покупать импортное оборудование и технологии, описана логика модели в докладе. Государство обеспечивает безопасность в широком смысле (оборонную, продовольственную, социальную, технологическую), при этом активно применяя методы планирования — получает качественные ресурсы „под план“ и по плановым ценам. Бизнес несёт инновационные риски, выстраивает новые системы кооперации, создает рабочие места и приносит доходы регионам».
Но, как признаёт сам автор, эта конструкция несёт колоссальные риски: «Хорошо, если эти три контура будут друг друга усиливать. Проблема в том, что они могут начать поедать себя». И главной угрозой для всей конструкции является как раз «руководящая и направляющая» роль государства, которое может подавить частную инициативу, усилить дисбаланс между секторами, перетягивающими «одеяло» господдержки на себя, наконец, создать «паразитарную интеграцию бизнеса с контролируемыми государством компаниями».
Учиться НЭПу
На фоне таких экономических штудий по поводу привлекательного китайского опыта забавно выглядит совет, который не напрямую, но прочитывается в книге знаменитого американо-сербского экономического историка Бранко Милановича «Глобальное неравенство и многое другое 3.0». А советует Миланович учиться у Ленина (того самого Ленина, которого из его национальной политики так не любит действующий российский президент). Точнее говоря — учиться ленинскому НЭПу, как величайшему экономическому открытию: госкапитализму в социалистической системе.
Хотя бы потому, что «китайское экономическое чудо» полностью основано на идеях НЭПа — точнее, на идеях Ленина, Бухарина и Рыкова, которые и разработали НЭП: многоукладную экономику, открытую Западу (как призывал Ленин «Учитесь у капиталистов!») — его инвестициям, технологиям и знаниям, с минимумом милитаризма и военщины (затраты Китая на оборону были долго ниже 2% ВВП, а и сейчас колеблются вокруг этой цифры). И, что очень важно, с меритократической властью.
Кстати, товарища Си Бранко Миланович рассматривает как «наследника ленинской новой экономической политики и, говоря более современным языком, как популистский ответ на бесчинства новых богачей (которые пытаются перехватить власть у государства)».
Экономическое «топливо» СВО
Между тем пока главным «топливом» отечественной экономики являются беспрецедентные государственные расходы, главным образом, военные. Сегодня россияне номинально богатеют быстрее роста экономики. И это, как отмечают эксперты, во многом следствие того, что можно назвать «военным кейнсианизмом».
Если попытаться упростить Кейнса, можно сказать, что рост экономики можно и нужно стимулировать ростом спроса — дайте людям больше денег, и, тратя, они будут создавать спрос в экономике, который будет вести её к росту. Но деньги можно давать как в нефтяных державах — просто раздавая, как в капиталистических, — через государственные программы помощи и занятости, а можно с помощью финансирования военных действий и заказов.
Военные (и сопутствующие им) расходы — одна из главных трат российского бюджета в 2023 году. Расходы по направлениям «национальная оборона» и «национальная безопасность» суммарно превышают 9 трлн рублей (6,2% ВВП) — это почти треть от общих расходов. Может показаться, что это немного для «спецоперирующей» страны. В конце концов, в США на пике Вьетнамской войны доля военных расходов в бюджете страны достигала 9,7%, во время самого дорогостоящего периода гонки вооружений, в начале и середине 1980-х, доходила до 6,8%, а в апогее военных операций в Ираке и Афганистане была примерно на уровне нынешней российской.
Но в этом году российский бюджет тратит еще более активно, чем в прошлом: в январе-мае 2023-го было распределено уже почти 60% расходов на оборону и почти 40% на безопасность (данные по открытым статьям бюджета).
Данные по промышленному производству и альтернативные данные по выбросам парниковых газов показывают, что российская экономика в последние полтора года питается именно этими растущими оборонными расходами.
Отрасли промышленности, связанные с обеспечением СВО, производством вооружений и обустройством оккупированных территорий демонстрируют уверенный рост, следует из доклада о социально-экономическом положении России за январь-апрель 2023 года.
Рост военных расходов не только поддерживает ВВП, но и в точности по науке начинает наполнять карманы граждан. Реальные денежные доходы выросли в регионах, опять-таки связанных с военным производством, и в тех, где по многочисленным репортажам высока доля контрактников (Бурятия, Еврейская АО, Чечня и пр), следует из данных Росстата. Средние доходы в четвёртом квартале прошлого года росли быстрее у бедных — чем в более богатую 10-процентную долю населения попадает средний россиянин, тем меньше выросли его доходы в последний год.
Таким образом, СВО, как и гонка вооружений в СССР, порождает целые группы выгодополучателей — от работников оборонных заводов до контрактников из бедных регионов. Определенную выгоду получает и туристическая индустрия — из-за полузакрытых границ в 2023 году ожидается рост. Рост господдержки небогатых регионов через военные и социальные расходы цементирует «социальную стабильность». Он сохраняет у их жителей ощущение нормальности происходящего и обеспечивает властям «подушку безопасности», считает экономический географ Наталья Зубаревич. Более того, из бенефициаров СВО уже начинает формироваться новый российский «средний класс»: в нем будет больше силовиков, полагают эксперты российской Высшей школы экономики.
Экономика «по понятиям»
Согласитесь, всё это мало похоже на картину «прекрасного экономического будущего», озвученную не только Путиным на форуме в Питере, но и уполномоченным по правам предпринимателей при президенте Борисом Титовым на недавнем заседании Столыпинского клуба:
«Это экономика, которая за счет того, что наращиваются инвестиции во внутреннее производство товаров и услуг, в инновационную сферу, создание новых рынков, уже не зависит от распределительного спроса, от экспорта сырья, а в основном сама генерирует спрос за счет создания новых рабочих мест, чтобы эти места были высокооплачиваемыми и высокопроизводительными».
Проблема нового военного кейнсианства, отмечают эксперты, — в том, что оно, как это было в СССР, приводит к снижению производительности труда через отсутствие конкуренции, перекосам в образовании, коррупции, рискам эскалации военных приготовлений и действий. Купленный на военные затраты рост провоцирует Кремль затягивать СВО на максимально долгий срок. Санкции уже ограничили доступ России к разного рода продвинутым технологиям, и переориентировать экономику с военных отраслей на гражданские будет непросто. Успешных примеров конверсии военной продукции в гражданскую новая российская история не знает.
Два главных ограничения для экономического роста в России — ограничения со стороны рынка труда (рекордно низкая безработица 3,3% связана с дефицитом кадров) и то, что расходы бюджета не смогут расти бесконечно. Но чем дольше экономика будет расти на военном производстве, тем тяжелее будет похмелье и возврат к росту с опорой на гражданский сектор.
Собственно, оно, похмелье, уже начинает прорываться в сфере финансов — ослаблением рубля. Объяснения Центробанка, что якобы ослабление рубля не связано с желанием нарастить доходы бюджета и не зависит от динамики внешней торговли, звучит странно на фоне СВО, санкций и глобальной обструкции России.
«Странная логика ЦБ: ослабить рубль, сидя на $100 млрд в юанях, чтобы потом поднять ключевую ставку и тем самым нанести удар по путинской «экономике предложения», — отмечает экономист Никита Кричевский...
Сергей Авдеев
СамолётЪ