«Я по-прежнему начальник цеха». Новая цель Ильи Лихачёва

Мы познакомились с начальником цеха клейки фанеры Череповецкого ФМК Ильёй Лихачёвым больше двух лет назад — тогда автору этих строк стало интересно, чем живёт, о чём думает, мечтает и что не любит современный производственник — тот самый «менеджер среднего звена», без которого не будет работать ни одно современное предприятие.

Признаюсь, Лихачёв меня удивил с первого раза — нестандартной самостоятельностью мышления. Не книжной, вычитанной, а той, про которую классик сказал, что она результат «ошибок трудных».

И, наверное, поэтому я нисколько не удивился, когда услышал от гендиректора ЧФМК Ильи Короткова о том, что компания готова поддержать начальника цеха Лихачёва в качестве кандидата в депутаты городской Думы Череповца на ближайших выборах. Просто человек созрел для нового, важного этапа в жизни. И всё-таки интересно, что-то в этой жизни должно было измениться для этого, нет?

С этого вопроса мы и начали свой второй за два года разговор...

«Работать должны машины»

— Мне понравилось, как Вадим Германов (мэр Череповца, СамолётЪ) ответил на похожий вопрос: «Я по-прежнему мэр». Мне нравится наш мэр, нравится его манера говорить — без лишней болтовни, всё прямо, конкретно. Поэтому я тоже отвечу так: я по-прежнему начальник цеха. За два года ничего принципиально не изменилось. Добавились только заботы с освоением новой полуавтоматической линии сортировки фанеры — пока она не очень хорошо нам поддаётся.

— Это часть общей программы модернизации комбината?

— Да. Линия не очень хорошо поддаётся, но мы всё равно её укротим. Не первая она и, надеемся, не последняя. Смонтировали мы её в сентябре. Работать начали в декабре.

— В чём главная «фишка» новой линии?

— Знаете, что больше всего завораживает в производстве фанеры? Это когда бревно лущится на шпон, и когда милые женщины вручную сортируют фанеру. Никогда не пытались поднять фанерный лист?

— Нет.

— А это тяжелый физический труд — лист фанеры толщиной 24 миллиметра весит 42 килограмма. У нас в цехе в этом году женщина ушла на пенсию. Сорок пять лет отработала сортировщиком фанеры. Представляете, сколько тонн она за это время перекидала? Новая линия-полуавтомат убирает из процесса сортировки фанеры эту тяжёлую физическую составляющую. Там есть дефектоскоп, который определяет внутренние дефекты, и толщиномер, который измеряет толщину фанеры. Пороки, которые находятся на поверхности, определяются глазом. Женщины осматривают лист, но сами его не переворачивают — машина показывает его обе стороны. Остаётся только определить, куда направить готовый лист. Это значительно легче, значительно производительнее. Женщин надо беречь.

— Насколько возрастает производительность?

— В несколько раз, зависит от толщины фанеры.

— Такая автоматизация как-то влияет на количество персонала?

В составе нашей новой линии, если говорить простым языком, три компьютера — они отслеживают работу линий и то, что происходит с фанерой (там много составляющих). Этим комплексом надо уметь пользоваться, управлять. Не просто — нажал кнопку и всё. Это первое. Второе: я считаю, работать должны машины, а люди должны пользоваться трудом машин. Конечно, ими — машинами — нужно управлять. Но это уже не тяжёлый физический труд. Человек должен работать и получать удовольствие. Я тут недавно на мероприятии в лесомеханическом техникуме впервые пробовал «валить лес». Естественно, на симуляторе, обучающем операторов лесовалочного комплекса. Впечатлило: экраны, джойстики. Три бревна я повалил. Ассортимент разложил. Но всё это было из серии «давай попробуем». Я смело нажимал на кнопки. Все-таки это тренировка...

— Школьник смог бы работать?

— Сможет. Этот симулятор, как компьютерная игра. Еще раз повторюсь: машины должны работать, люди должны уметь ими управлять и пользоваться плодами их труда. Чем больше машин, тем лучше.

— А людей бы поменьше?

Что такое работа?

— А в вашем цехе можно удовольствие от работы получать? Сами получаете удовольствие от работы?

— Я на этом месте уже пятнадцать лет. Тут скорее... Ха. Просто есть такое мнение: то, что приносит удовольствие, нельзя делать своей работой — она не будет давать финансовый результат. Удовольствие-то получаете один вы, а надо, чтобы его получали потребители. Значит, нужно идти на какие-то компромиссы с собой...

Что такое работа на производстве? Это надо по будильнику встать, в определённое время прийти в определённое место, выполнять там определённые обязанности. Словом, заниматься тем, что не всегда тебе нравится. Какое-то усилие или даже насилие над собой человек должен совершить. Официальная встреча — нужен галстук, надо ботинки почистить. Хотя тебе, например, хочется в кроссовках ходить.

— Сколько человек работает в вашем цехе?

— 286 человек, плюс участок раскроя фанеры — еще 26. Где-то человек 50 общая смена.

— Трудно находить общий язык с коллективом?

— Я уже пятнадцать лет начальник цеха. Коллектив меняется. Сейчас увольняются значительно реже. Увольнение как наказание — ещё реже происходит. Люди учатся, переходят на другие должности, на другие работы. Движутся по карьерной лестнице: кто по-вертикали, кто по-горизонтали, а кто-то и ... на пенсию. К сожалению, уходят и из жизни тоже.

— А много тех, кто старается расти?

— Есть такие. Но я сталкиваюсь с такой вещью: люди приходят, мы, мол, окончили институт, давайте нам чего-нибудь, делайте для нас. Но в современном мире никто никому ничего не должен. Если ты хочешь, чтобы тебя заметили, надо к этому стремиться и что-то для этого делать. Считаю, на любом рабочем месте можно проявлять инициативу, находить пути для совершенствования своей работы, например, исключать лишние движения, эффективные приёмы работы искать. Есть люди, которые окончили институт, к чему-то стремятся, ни от чего не отказываются, пробуют себя. Но таких целеустремленных не так много.

«У человека должны быть желания»

— Ваша жизненная программа уже выполнена?

— Конечно, нет. У человека должны быть желания. Я не о низших потребностях — хорошо поесть, попить — жить только этим не совсем нормально. Диван и телевизор не могут быть эталоном, к которому мы стремимся. В прошлом году, допустим, я встречал людей, которые с удовольствием рассказывали, как они покоряли горы. Они не альпинисты. Но существуют программы, есть специально подготовленные люди-проводники, которые помогают подниматься на вершины. Последний раз мне, например, рассказывали про Эльбрус. Человек очень увлечённо рассказывал. Я потом много читал об этом...

Тяжёлый, рекордный год

— Мы разговаривали с вашим генеральным директором — говорит, прошлый год был хорошим и по доходности, и по спросу на продукцию. Работали практически на максимуме производства. А, по вашим ощущениям, какой был 2021 год?

— Год был очень тяжёлый. И, да, для нас это был рекордный год. Я говорю только по фанере. Такого уровня ещё не было. Но нас вышибала вся эта пандемия. Многие болели. До 37 человек доходило одновременно — а это фактически смена. Надо отдать должное коллективу. Они могли просто уйти. Но не уходили. Приходили на подмены. Выходили в свои выходные дни. Люди у нас молодцы. А вообще у нас работа бригадная: ты либо работаешь, либо нет. Оплата сдельная. Пресс прессует — ты сразу видишь, как он «запрессовал» твою зарплату. А если кто-то мешает — его вежливо попросят не мешать. У всех дети, семьи. Если есть возможность зарабатывать больше, зачем зарабатывать меньше?

— Фанера ЧФМК соответствует экспортным требованиям?

— Соответствует. Если бы не соответствовала, кто бы ее брал?

— Отсортировки много?

— По браку мы укладываемся в полпроцента в месяц. Процесс на самом деле закладывается ещё с биржи. Мы понимаем, какие у нас есть заказы. И в зависимости от них загружается сырье. Древесина отличается от других материалов тем, что она нестабильна. Каждое бревно — индивидуально: отличается по плотности, по цвету, количеству сучков. Поэтому качество фанеры задаётся на этапе загрузки сырья. И выдерживается дальше по всей технологической цепочке: лущение, сушка, облагораживание шпона...

— Очень похоже на то, что происходит в металлургии, где качество будущего металлопроката закладывается ещё в доменном производстве, где сырьё превращается в чугун...

— У меня о металлургии довольно смутное представление. Но знаю, что они, например, могут задавать параметры уже во время выплавки стали. А у нас такой возможности нет — дерево-то уже выросло, его не изменишь. Поэтому — выбрали и аккуратно довели его до конца.

— Проколы случаются, когда совсем не попадаете в параметры?

— Претензий от потребителей нет. Давно нет. Я постучу по дереву (стучит три раза по столу).

— Настолько уже отлажена технология?

— Комбинату 65 лет. Это о чём-то говорит? Последняя претензия была по количеству листов. Не исключено, что это машина обсчиталась. Мы найдем, в чем причина.

Рука на пульсе

— Насколько я знаю, вы живете здесь, в Северном районе?

— Я живу совсем рядом с комбинатом, метров 800.

— Пешком на работу ходите?

— Конечно.

— И как вам Северный?

— Самодостаточный район. Как вспомнишь эти пробки за Шексну, да в Заречье, думаешь, как нам здесь хорошо. Район развивается. ЧФМК тоже в этом участвует, вместе с городом, химиками. Здесь живут наши люди. Общая жизнь зависит от каждого человека. И чтобы человек хорошо работал, он должен хорошо себя чувствовать, он должен хорошо отдыхать... Поэтому стараемся поддерживать район.

— Есть информация, что вы не против заняться общественно-политической деятельностью?

— Надо двигаться, искать. Будем пробовать. Желание есть. Но для меня это дело новое, неизведанное. Пока я с этим только знакомлюсь. Сейчас весь город поделен на округа. Существуют ТОСЫ. ТОС совпадает с округом. Я член совета ТОС. Люди приходят к нам со своими проблемами. И сейчас самые больные и насущные проблемы решаются. Стало проще. Люди идут на контакт. Тем более, что Фанера маленькая — все друг друга знают. И управа у нас уже сформирована...

— Как, кстати, вы относитесь к управам?

— Понимаете, самое ценное в них то, что инициатива идёт от людей. Не дядя какой-то пришёл указывать: здесь посадим дерево, здесь построим мост, или дорогу. Люди приходят с проблемами, которые их волнуют. Каждый живёт в своем доме. А когда собираются — называют общие проблемы. Но нельзя сделать всё сразу. В прошлом году много сделано и в городе, и у нас в районе. И в этом году будем делать.

— Реально, чтобы управа справилась с решением конкретных проблем?

— Скажу так. Допустим, в доме нет горячей воды. Нужно звонить в управляющую компанию — она за это отвечает. Но если ситуация не меняется, то, да, нужно обращаться в управу. На то она так и называется «управа» — такой контрольно-управляющий орган.

— Какова, по-вашему, сегодня роль депутата городской Думы? Что он может сделать?

Беседовал Юрий Антушевич
СамолётЪ