Кадуйский потоп.
Эге, ЕГЭ! Что скрывается за результатами единого государственного экзамена?
В стране потихоньку завершается сдача ЕГЭ, результатов которого сами школьники ожидают с трепетом. Чиновники, по аппаратной привычке, делают витриной своих достижений ещё и в сфере образования. Причём с прибавлением «несмотря на пандемию».
Естественно, из малодоступной населению экзаменационной статистики выбираются лучшие результаты, подсчитывается, сколько получилось «стобалльных» результатов и насколько больше, чем в прошлом году.
С крутыми отличниками считают полезным сфотографироваться политики. В прошлом году, например, мэр Череповца Вадим Германов встретился «на камеру» с выпускником лицея «АМТЭК» Прохором Мирославским, который сдал на 100 баллов три ЕГЭ: по профильной математике, информатике и физике.
Из разговора трудно было понять сразу, кто из двоих собеседников круче: мэр, который ещё совсем недавно был топ-менеджером «Северстали», или вот этот самоуверенный пацан, победитель множества олимпиад и без пяти минут студент МФТИ, ожидающий от столичного вуза, что он «предоставит вектор дальнейшего развития».
Рядом с таким «перцем» даже мэр, похоже, почувствовал себя немного неловко, даже вспомнил, что и у него два высших образования и два красных диплома...
А за углом, продолжается давний спор сторонников и противников единого госэкзамена. Неутихающего, в том числе, потому что Рособрнадзор и Минпросвещения не спешат двигаться в сторону открытости данных по ЕГЭ. Регуляторы в области образования не готовы делиться своей монополией на данные и на возможность хоть какой-либо внешней аналитической работы. И поскольку образование закрыто чуть ли не больше, чем силовые органы, граждане по умолчанию относятся к политике в этой области без всякого доверия.
Противники ЕГЭ утверждают, что с его появлением «мы потеряли очень важное преимущество Советского Союза — фундаментальное образование».
Что тесты с выбором одного правильного ответа из нескольких предложенных вариантов являются одним из наименее удачных способов проверки знаний, а тем более умений и навыков. Что, к сожалению, работа нынешнего учителя нацелена не столько на обучение предмету, сколько на ответы на вопросы ЕГЭ. Это же касается оценки работы учителя директором школы со всеми вытекающими последствиями. В результате школьников «дрессируют» для сдачи ЕГЭ, причём это идёт во вред школьной программе, которую они в итоге не знают.
Сторонники экзамена обращают внимание не только на его большую «социальную справедливость», дающую больше возможностей ребятам из провинции пробиться в столичные вузы, но и на то, что благодаря ЕГЭ школьники — будущие студенты — оказались приучены к усидчивости и умению последовательно следовать алгоритмам — вещам, приближающим нас к западному миру. Эти ребята последовательны в достижении целей и оказываются очень эффективны в решении «приземлённых» задач.
Правда, даже сторонники ЕГЭ вынуждены признавать, что этот экзамен призван «сузить, причесать, сгладить, натаскать», пусть даже учительница, готовящая вас, использует слово «кушать». Что он, скорее всего, всё чаще будет порождать менеджеров, которым МBA не только не помогает, но «блеском ордена изгоняет остатки интеллекта». Что широкое образование с субъективными учителями позволяло вырабатывать важный навык выживания в сложных ситуациях, пусть часто ситуации эти были связаны с «разгильдяйством школьников и студентов».
Иными словами, ЕГЭ — тот самый «вред», который может быть полезен в небольших количествах, а компенсировать его недостатки можно только одним — найти время читать книги.
Но сегодня спор сторонников и противников ЕГЭ становится всё менее актуален по той простой причине, что мир предъявляет человеку совершенно новые требования, удовлетворить которые не может ни классическое образование, ни викторина единого гостеста.
Об этом очень кстати в свежем интервью Forbes Capital говорит глава Сбербанка Герман Греф. По его словам, множество экспериментов доказывают, что 70% жизненного успеха дают так называемые мягкие навыки, которые сейчас вообще не развиваются в российских школах. А Россия — единственная из всех развитых стран, в которой в школьных стандартах отсутствуют мягкие, жизненные навыки.
Глава Сбера называет три группы таких навыков: умение думать (когнитивные навыки), умение общаться и эффективно жить в обществе (социальные навыки) и способность понимать собственные эмоции, эмоции других людей и управлять ими (эмоциональный интеллект).
— Это критически важные навыки для достижения успеха, — говорит Греф. — Что касается предпринимательских навыков: мы посмотрели — во всем мире, даже в странах Африки, стараются в качестве базовых навыков обучать детей предпринимательству, навыку «учись учиться» (умению быстро считать, читать, структурировать информацию). Это то, что называется mind mapping (визуализация информации с помощью диаграммы связей. — Forbes) — создание карты восприятия информации, быстрое запоминание, что приводит к развитию памяти, очень быстрому усвоению языков. Другой важный навык — скоропечатание, то есть быстрый набор текста. Это крайне важно для детей: даже если им не придется набирать текст вручную, а только голосом, у детей через моторику образуются нейронные связи. В детском возрасте это все быстро развивается, это очень полезный навык.
Сергей Михайлов
СамолётЪ