Антропология бюрократии. Чему радуется министр Мантуров?

В этом смысле весьма показательным стал пример публичной радости главы Минпромторга Дениса Мантурова по поводу печалящего многих его соотечественников падения курса рубля относительно основных мировых валют. В интервью Bloomberg высокопоставленный чиновник правительства позволил себе заявить, что падение курса рубля к доллару на 20% с начала 2020 года — это благо для отечественной экономики, особенно для тех её субъектов, которые «не слишком сильно завязаны на импорт». По его словам, такие предприятия сейчас находятся «в благоприятном положении». Кроме того, ослабление отечественной валюты будет мотивировать другие компании меньше полагаться на импорт и ориентироваться на внутренний рынок.

Для выражения сильных чувств, связанных с захватывающими перспективами, которые открывает российским компаниям обесценивание рубля, Мантуров использовал сильное же английское слово awesome. Перевести это эмоциональное жаргонное выражение можно, как «круто», «классно», или даже «зашибись!».

Источник избыточных эмоций министра попытался определить экономист, автор телеграмм-канала «Деньги и песец» Дмитрий Прокофьев. И очень сильно удивился, поскольку в стране нет ни одного экспортёра, который в той или иной степени не зависел бы от импорта. Даже аграрии, в буквальном смысле возделывающие родную почву, и те вынуждены покупать за рубежом семена, машины и механизмы, со слезами на глазах переводя стремительно дешевеющие рубли в доллары и евро.

Но Прокофьев всё же нашёл тот единственный внутренний компонент цепочки создания стоимости, который действительно подешевел. Им оказался труд — точнее выраженная в долларах стоимость рабочего часа россиянина. А ставший более дешёвым труд — это, по мысли Мантурова, сегодня едва ли не единственная возможность для российской промышленности повысить производительность труда. Даже, если это чисто формальное повышение (произвести тот же продукт в том же количестве, но за меньшую оплату), оборотной стороной которого становится обнищание даже той части населения, которое пока имеет работу.

Ситуация, когда отечественный чиновник не видит вопиющего противоречия между ростом производительности (на бумаге) и вполне реальным падением уровня жизни людей, только на первый взгляд кажется парадоксальной. Здесь нет никакой загадки. И уж тем более людоедской злокозненности одного отдельно взятого министра.

Просто Мантуров так видит происходящее — в том ракурсе и под таким углом, какие диктуют ему та определённая ментальность, свойственная новой русской бюрократии и те техники управления, которыми оперируют представители этого сословия.

Этих людей принято называть технократами, поскольку они исповедуют менеджерский подход и оперируют модными ключевыми показателями эффективности (KPI). Эти заимствованные у бизнеса KPI лежат в фундаменте современной административной реформы. Но дело в том, что необходимые в корпоративном управлении KPI совершенно недостаточны в управлении государственном. Мало того, они заслоняют собой долгосрочные универсальные цели публичного управления.

Именно поэтому министр может совершенно искренне радоваться тому, как удачно складывается курсовая конъюнктура, позволяя почти без усилий наращивать такой важный показатель результативности работы Минпромторга, как производительность труда. И так же искренне не замечать неизбежного падения вместе с курсом рубля качества жизни народа, поскольку за этот показатель не отвечает конкретно ни одно ведомство. Мало того, он не является ключевым показателем ни для одного из национальных проектов.

Пожалуй, такое мышление не вина, а беда наших чиновников — они совершенно особый класс людей, искусственно выращенных сложившимися в стране политико-административной структурой и организационной культурой в «колбе» отечественной административной реформы.

Илья Неведомский
СамолётЪ