«Кому сто тыщ?» За переселение в сельскую местность предлагают деньги

С 1 апреля этого года в области начинает действовать проект губернатора «Вологодский гектар». По словам заместителя губернатора Эдуарда Зайнака,он предусматривает бесплатную передачу в собственность гражданам или юридическим лицам участков земли величиной до ста гектаров. При этом,уточнил замгубернатора, в качестве одной из задач программы рассматривалось и улучшение демографической ситуации в области, в частности, привлечение граждан из других регионов для занятий сельским хозяйством. «Для тех, кто будет переселяться по программе „Вологодского гектара“, размер подъемных мы предлагаем увеличить вдвое», — пообещал Зайнак.

Предполагается, что переселенцы смогут единовременное пособие в размере десятикратной величины прожиточного минимума или почти 110 000 рублей.

В правительстве региона полагают, что это будет «хорошим стимулом для того, чтобы выбрать в качестве места жительства, места трудовой деятельности именно Вологодскую область».

Всё бы хорошо, но проект «Вологодского гектара» плохо сочетается с введённым 1 марта в стране налогом на личные подсобные хозяйства (ЛПХ), который может значительно усложнить жизнь тем, кто надеялся жить «плодами рук своих», выращивая овощи или занимаясь животноводством. Прежде ЛПХ не платили никаких других налогов, кроме земельного. Теперь у местных властей появилась дополнительная возможность пополнять бюджеты: те, кто выращивает скот, птицу, ягоды, фрукты, овощи и имеет излишки для продажи, должны оформиться в качестве индивидуальных предпринимателей и купить патент.

При этом вопреки заявлениям депутатов, что платить налог «совсем не трудно», поскольку стоимость патента составит всего около 4000 рублей в месяц или 20 000 рублей в год, эксперты утверждают, что одним патентом дело не ограничится. По нормам Налогового кодекса, кроме стоимости патента, огородникам придется платить ещё и фиксированные страховые взносы, сумма которых в 2019 году составит:

• на пенсионное страхование — 29 354 рублей + 1% с доходов ИП свыше 300 000 рублей;

• на медицинское страхование — 6884 рублей.

То есть вместе с патентом в 20 000 рублей получается больше 50 000 рублей или половина подъёмных, выделяемых областным правительством. Но пособие даётся только один раз, а налоги нужно платить постоянно.

При таком раскладе 100 тысяч финподдержки из областной казны начинают напоминать «сыр», заботливо уложенный в мышеловку. Хотя, вероятно, кто-нибудь обязательно «клюнет» и на эту удочку. Найдутся предприимчивые и среди сегодняшних сельчан, тех, кто уже не раз «осваивал» подобные схемы, пользуясь «дармовыми» бюджетными деньгами. Это никак не спасло и, думаем, не спасет умирающее село, потому что люди даже там поняли: дешевле и легче пойти в близлежащий магазин и купить тот же килограмм картошки, моркови или свёклы, не говоря уже о круглогодичных помидорах и вечнозелёных огурцах.

Плохие дороги, традиционно высокий уровень безработицы, нестабильный интернет, неблагоустроенное жильё и, как результат, — стремительное сокращение численности населения—вот то, что отличает сельские территории России от городских. Именно поэтому, по словам главы Минсельхоза Дмитрия Патрушева, власти решили разработать новую программу поддержки села. Увеличив объемы финансирования в 2019 году на развитие сельских территорий — в 10 раз — до 250 млрд рублей. Прорабатываются «механизмы», о которых пока известно мало, но скорость, с которой должен быть подготовлен новый документ (к 1 июня 2019 года), говорит в пользу того, что кардинальных изменений, видимо, всё-таки не будет.

Сегодня сельские муниципалитеты сами обеспечить себя не могут. Большей частью потому, что налоги с этой территории идут не в казну сельского поселения. В селе есть фермеры, но с их НДФЛ в бюджет поселения пойдет лишь 2%. Есть люди, которые постоянно там живут, но ездят в город на работу, — с их доходов в бюджет поселения не пойдёт ничего. Как и за пользование землёй,которую обрабатывает сельхозпроизводитель, если она находится за пределами сельского поселения. От единого сельхозналога только 30% идёт в бюджет сельского поселения. Кроме того, сельские администрации не могут распоряжаться и получать доходы с государственной, так называемой неразграниченной земли, с бывших колхозных лесов, не говоря уже об общераспространенных полезных ископаемых.

То есть на территории сельского поселения есть много того, что генерирует деньги, но заработать на этом невозможно.

Таким образом, главе сельского поселения нет особой нужды заботиться о развитии экономики, так как бюджету поселения от этого ни холодно, ни жарко. Если там денег хватает только на то, чтобы купить, образно выражаясь, лампочку для здания администрации, то и руководитель чаще всего будет именно с такой компетенцией — лампочку вкручивать и выкручивать.

Есть ещё госпрограммы, в рамках которых периодически выделяются деньги на клубы, дороги, больницы, школы, детские площадки, строительство жилья для молодых специалистов и коммуникации. Но размер поступающих средств всегда настолько ограничен, что на всех и на всё не хватает.

Поэтому чаще всего развитие села у нас заканчивается строительством новых дорог, по которым из села,как отмечают географы и сельские социологи, уезжают в города последние жители. Или приездом из столицы «инвесторов», которые распродают производство до последнего стула, а работников выгоняют «на мороз». Далеко ездить не нужно- стоит только заглянуть в тот же Тотемский район, где, кроме церквей да камня, на котором царь Пётр обедал, и не осталось ничего.

Население глубинки вымирает. Этому в немалой степени способствует и то, что лечить их практически некому. В той же Тотьме, например,врачей — терапевтов не осталось и терапевтический прием в поликлинике сейчас по очереди ведут фельдшеры ФАПов на основании приказа главврача. Разумеется, деревенский ФАП на время дежурства фельдшера в поликлинике, закрывается и селяне остаются без медика.

Что нужно сделать, чтобы сельские территории развивались? Думаем, дать людям работу. Ведь на селе работы нет. От 60% до 70% опрошенных в ходе мониторинга, который ежегодно проводится Минсельхозом РФ, ответили, что на селе нет работы по их специальности и квалификации. Если сравнить с 2000 годом, занятость в сельском хозяйстве сократилась в два раза.

Кстати, достоверность официальных «оптимистических» статистических данных вызывает сомнения. Как рассказали Самолёту в одной из сельских администраций области,вся статистика передаётся в департамент, так сказать, «на глазок».

«Позвонили нам в четверг вечером из департамента и приказали к вечеру пятницы приготовить статистические данные о том, сколько населения у нас числится в „100-500“ населенных пунктах, какой прирост в каждом ожидается в течение ближайших 10 лет, сколько „убудет“ и сколько прибудет вновь, — рассказала сотрудница администрации Ирина Любимова (имя изменено — СамолётЪ). — У нас даже водитель вместе с нами всю ночь сидел и сочинял этот отчет!»

«Для того, чтобы люди ехали в деревню, нужны хорошие дороги, удобный, доступный транспорт, — говорит староста Татьяна Гаврилова. — Нужен хороший интернет, чтобы иметь возможность получать государственные услуги, заказывать товары, смотреть хорошее кино и слушать концерты, получать новости, наконец! Нужен фельдшер и оснащенный необходимым оборудованием кабинет. Нужно хорошее жилье с современными удобствами, нужен детский сад и школа».

Всем перечисленным, скажем прямо, не каждое село может похвастать. Вернее, редкое село может сказать, что всё это там есть, особенно детский сад и школа.

Некоторое время назад, напомним, президент России предложил запустить программу «Земский учитель». По плану главы государства, с 2020 года педагоги, переезжающие работать в отдаленные населенные пункты, смогут получать «подъемные» в размере миллиона рублей. Воспользоваться этим предложением смогут как молодые учителя, так и опытные педагоги. Программа «Земский учитель» повторит работающую с 2012 года программу «Земский доктор» — за время своего существования она позволила привлечь в села и малые города около 29 тысяч врачей.

Однако, как показали опросы, учителя отказываются ехать в село, и никаким калачом даже в виде миллиона их туда не заманить. Как, впрочем, и врачи, которые сегодня на миллион (с которого нужно заплатить подоходный налог), не могут купить даже скромного жилья. Многие из тех, кто приехал, позарившись на государственный «миллион», даже не отрабатывают положенные пять лет, убегают, возвращая в казну то, что получили.

Учитель истории и ОБЖ средней школы Дмитрий Казаков на днях рассказал в эфире ОТР, что 11 лет назад вступил в региональную программу и поехал работать в сельскую школу. Ему было предоставлено жилье, за чтоон должен был отработать на селе 10 лет.

«Я работал в трёх школах, потому что они закрывались и некого было обучать. В первой школе, в которой я работал, было всего лишь 16 детей. И в последней школе, в которой я работал, тоже была угроза закрытия. Отработав 10 лет, конечно, я уехал из этого села в более крупный район, ближе к региональному центру. Село, к сожалению, у нас остается бесперспективным и строить какие-то долгосрочные планы на жизнь очень сложно. В селе просто нет детей, демографическая яма, демографический кризис. В первую очередь, наверное, эту задачу нужно решать», — считает Казаков.

Проблема развития сельских территорий имеет много плоскостей. В каких-то возможны быстрые решения. Но для долгосрочного устойчивого развития нужно выстроить огромное «дерево задач и механизмов». Для этого требуется время, проектная работа «в поле», чтобы проверить адекватность предлагаемых механизмов. Очевидно, что субсидии по 100 тысяч и даже по миллиону — помочь не смогут. И, вероятно, пока чиновники не станут сами жить в селе, эту проблему никто не решит.

Кира Шутинская
СамолётЪ