Любовь к насекомым

Во всяком случае, критик «Ведомостей» Дмитрий Циликин утверждает: уже первый спектакль показал, что «композитор Родион Щедрин преуспел в поисках российской национальной идеи куда больше, чем все штатные идеологи».

Не будем отбирать хлеб у профессионала и спорить об оценках, данных Дмитрием очередной постановке произведения Щедрина на сцене Мариинского театра (где уже идут три его балета и две оперы).

Просто констатируем, что рецензент одобрил выбор материала — замечательной прозы любимого композитором Лескова. Поразился конгениальными Лескову щедринскими находками — к примеру, песням блохи, которая в Англии английский алфавит, а после тульской «подковки» переходит на кириллицу. Умилился находкам художника по костюмам, надевшему на шесть ручек и ножки театральной «русифицированной» блохи рукавички, валенки, а на головушку — пуховый платок. Всё верно — «в России-то холодно»! Оценил голоса исполнителей, в частности, «прозрачное колоратурное сопрано» «блохи — Кристины Алиевой, проникновенность хора, блеск мастерства композитора, насытившего оперу «остроумными изысканными стилизациями», — вот это, да, в этом наши пост-постмодернисты поковыряться любят, лишь бы блошиный развал был побольше: «от православных молитв, русских песен до шикарной арии My dream is love, которой аглицкие невесты обольщают тульского умельца». Плюс «дивно пластичные» оркестровые картины: ковка блошиных подков, шторм, таинственное интригующее наведение мелкоскопа, наконец, бескрайние российские пространства.

Сценография Александра Орлова в целом нравится автору — все эти «сугробы», «бесконечные облака» и «клубящаяся снежная мгла». Обижает разве что взгляд постановщика на новую столицу Бобо — Лондон. Сатирическая прямолинейность коробит критика.

Но не портит общего впечатления. Которое, собственно, и позволяет Дмитрию Циликину сделать главный вывод-открытие, прочитанное им между нот и мизансцен петербургской постановки. Простите за длинную цитату: «Левша... — это, как и у Лескова, совершенно живой мужичонка, но притом и архетипический образ нашего человека, которому сколько души и таланта от Бога ни выдано, а счастья — может, как раз поэтому — никогда не будет. И здесь Родион Щедрин, русский европеец, к Лескову прибавляет Чаадаева, не оставившего России исторических перспектив».

Вот так походя, в коротенькой рецензии, лаконично и однозначно обозначено всё, что думают наши «новые европейцы», Бобо-либералы о будущем «этой страны» и населяющих ее «живых» насекомых: общая историческая бесперспективность и личная ментальная безысходность. И эта несложная мысль, не столько выдуманная, сколько подсмотренная и прочитанная у европейских авторитетов — от Кюстина до Бжезинского, мелькает в последнее время всё чаще в изданиях, на радиостанциях и телеканалах, позиционирующих себя, как СМИ для «рассерженных горожан».

Смущает даже не сам этот заёмный, навязанный извне пессимизм, отчего-то ставший таким же хорошим тоном, как прежний дурной и безудержный оптимизм. Коробит равнодушная, какая-то энтомологическая интонация, переводящая трудную судьбу страны и миллионов людей её населяющих в разряд некой отвлечённой эстетической категории, о которой, как можно (и, наверное, должно?) говорить так же, как о погоде за окном.

Равнодушие к общей для Отечества и соотечественников боли, отсутствие сопереживания, сосредоточение на своих частных ощущениях, не выходящих за пределы светового круга, очерченного абажуром уютной лампы для чтения, как оправдание «разумного неравенства» современного мира, — вот, что актуально сегодня (что, по мысли автора театрального обзора делает новую оперу Щедрина произведением «в высшей степени актуальным»). Это то, с чем нас призывают согласиться. И с чем согласиться категорически трудно.

Сергей Михайлов
«РМ»
30.07.2013
Фото: novostiliteratury.ru

*В издательстве AdMarginem вышла книга Дэвида Брукса «Бобо в раю: откуда берется новая элита».

«Бобо — богемная буржуазия, она же креативный класс, она же творческая интеллигенция. Книга написана десять лет назад, переведена только сейчас. Автор описывает общество, где символический капитал конвертируется в реальные деньги, где богема живет по более жестким буржуазным законам, чем сами буржуи. Критика не „обличающая“, а скорее констатирующая факт. Как ни неприятно это осознавать, но это мы с вами».

Борис Куприянов