«Человек на своём месте».
«Бумажный Левиафан». Нобелевские лауреаты объяснили, почему «одни нации богатые, а другие бедные, как ни стараются»
Нынешняя награда Академии — тот редкий случай, когда идеи и открытия лауреатов хорошо знакомы широкому кругу людей, главным образом благодаря вышедшему еще в 2012 году бестселлеру Аджемоглу и Робинсона «Почему одни страны богатые, а другие бедные» (Why Nations Fail: The Origins of Power, Prosperity, and Poverty). В ней экономисты максимально доступно объяснили, как разные типы институтов стали главной причиной огромного разрыва в доходах и уровне жизни между богатейшими и беднейшими государствами. И хотя Джонсон не участвовал в написании книги, ее теоретическая база во многом основана на совместных с ним научных работах Аджемоглу и Робинсона.
География и институты
Саму идею институтов — созданных человеком ограничений, которые структурируют политическое, экономическое и социальное взаимодействие, — и их роль в формировании экономического роста ещё во второй половине XX века описал другой лауреат Нобелевской премии по экономике Дуглас Норт. В принципе важность институтов для экономик очевидна: в странах с хорошими институтами лучше соблюдаются права частной собственности и больше денег инвестируется в человеческий капитал, что позволяет достичь более высокого уровня доходов. Достаточно вспомнить Северную и Южную Корею или Восточную и Западную Германию. Cтраны, где была плановая экономика и коллективная собственность, экономически проигрывали тем, где уважали частную собственность и строили рыночную экономику. Но с научной точки зрения связь между институтами и процветанием вовсе не обязательно означает, что одно является следствием другого.
Главное достижение Аджемоглу, Джонсона и Робинсона заключается как раз в том, что они сумели доказать, что институты действительно формируют богатство стран. Для этого они изучили благосостояние европейских колоний и то, какое влияние колониальный опыт оказал на их долгосрочное процветание. Там, где были инклюзивные институты, которые давали равные возможности для участия всех людей в экономической деятельности, защищали право частной собственности и предоставляли беспристрастную систему правосудия, общество процветало. При экстрактивных институтах, когда прибыль от эксплуатации широкой части общества использовалась для обогащения его небольшой группы, ситуация была совершенно противоположная.
Ещё одна причина — плотность местного населения. Чем выше она была, тем богаче были земли, а значит — тем больше ресурсов могли забрать колонизаторы, эксплуатируя местное население.
Всё это привело к «повороту богатства» (reversal of fortune) — те регионы, которые процветали до колонизации, пришли в упадок, а те, которые были бедными, наоборот, стали богаче. С точки зрения авторов, это объясняет тот факт, почему страны вроде США, Канады и Австралии оказались в итоге богаче Мексики, Египта и Вьетнама.
Смена системы
На примере Российской империи Аджемоглу и Робинсон в одной из работ показали, как экстрактивные институты, которые встречаются не только в европейских колониях, тормозят экономический рост. Например, за время правления Николая I с 1825 по 1855 год в стране построили всего одну линию железной дороги (между Москвой и Санкт-Петербургом), причём сделали это только для того, чтобы суд мог перемещаться между крупнейшими городами империи. Император и политическая элита были против индустриализации, поскольку боялись, что им придется делиться властью с буржуазией. После поражения в Крымской войне индустриализация в Российской империи ёже произошла, что принесло политические и социальные изменения, кульминацией которых стала революция 1905 года.
Если институты определяют экономический рост, почему просто нельзя заменить плохие институты (экстрактивные) на хорошие (инклюзивные)? С точки зрения нобелевских лауреатов, элита выстраивает политическую систему таким образом, чтобы извлекать из неё выгоду. Ситуацию могла бы изменить новая политическая система, которая позволила бы населению сменить лидеров. Но элиты не хотят изменений, потому что боятся потерять свои привилегии. Это и есть проблема обязательств (commitment problem), при которой общество оказывается в ловушке экстрактивных институтов и массовой бедности при всё богатеющей элите.
Бумажный Левиафан
Дарон Аджемоглу и Джеймс Робинсон в своей новой книге «Узкий коридор» приводят старую классификацию государств, разделённых на три типа:
- Случай, когда элиты возобладали в политической борьбе (над обществом) и построили легендарное государство-чудовище, получает название Деспотического Левиафана (ДЛ). Это крупные представители авторитарного капитализма — Китай, Россия, Иран и др.
- Если победа в политическом противостоянии осталась за массами, то полноценное государство в такой ситуации невозможно, и мы имеем дело с Отсутствующим Левиафаном (ОТЛ). Это failed state вроде Афганистана, Сомали, многих африканских государств.
- Если элиты и массы оказались равными по силе, то имеет место политическое равновесие с эффективным демократическим государством с присущими ему сдержками и противовесами — Обузданным Левиафаном (ОБЛ). Это небольшая кучка государств «коллективного Запада», их около 40 единиц (менее 20% от общего числа государств).
При этом всё более очевидно, что в новое время многие государства не попадают в эти три типа стран. Именно поэтому Аджемоглу и Робинсон вводят дополнительную категорию-определение — Бумажный Левиафан (БЛ), под которым понимаются страны, где государственная власть слаба, непоследовательна и способна проявить себя лишь в ограниченных сферах жизни и на незначительной территории своей юрисдикции. Примером таковых, по их мнению, являются Аргентина и Колумбия, как, впрочем, и все остальные страны Латинской Америки и части Африки.
При БЛ государство контролирует важные мегаполисы, в которых может существовать даже тип ОТЛ на первых стадиях развития, с зачатками демократии и относительно эффективного управления. Это тот же пример Буэнос-Айреса в Аргентине или Мехико в Мексике. А вне этих мегаполисов может быть и деспотия (ДЛ), и ОТЛ, т.е. failed state.
Более того, в Новом времени (глобализация, доступная информация, сброс социального государства и т.п.) ДЛ, т.е. авторитарный капитализм может переходить в фазу Бумажного Левиафана. Относительно комфортная и западнизированная жизнь в нескольких мегаполисах, огороженных от остальных «тёмных» территорий.
То есть мы имеем дело с частичной демократизацией страны, по принципу «одна страна — две системы» (или даже три системы).
По Аджемоглу (который, сам является турецким гражданином) наиболее яркий пример БЛ — Турция, где есть западнизированные и относительно демократичные мегаполисы (Стамбул, Анкара, Измир, Анталья) и огромное море внутренних архаизированных территорий. Плюс там наличествует «третья система» — курдские территории, где действует вечное «чрезвычайное положение» — зона беззакония, точнее, живущая по «законам военного времени».
Похожая ситуация — в Мексике, где есть западнизированный и демократичный Мехико или американизированный курорт Акапулько, а вокруг — территории беззакония, контролируемые или наркокартелями, или индейскими партизанам на юге, в джунглях. Плюс по стране с севера на юг постоянно идут караваны мигрантов из стран Центральной Америки к границе США.
Вероятно, делают предположение комментаторы исследований свежеиспечённых нобелевских лауреатов, такой «Бумажный Левиафан» будет превалировать в странах Второго мира, в той же России, Китае или Бразилии: здесь у государственных систем нет сил и желания западнизировать все территории страны, поэтому и жизнь будет разделяться на «одну страну — две-три системы».
В России, где на одном полюсе есть депрессивные Чечня или Тува, а на другом — Москва и Петербург, это можно увидеть прямо сейчас...
Кстати, некоторые эксперты считают, что этом опыт построения сверхэффективного государства, вооруженного ИИ и информационными технологиями при слабом институциональном обеспечении авторы-нобелиаты могли бы отчасти изучить на кейсах развернутой в России цифровизации власти. ИИ-модули в госуправлении (в составе многочисленных госинформсистем) уже активно тестируются, а признаваемый самими чиновниками дефицит обратной связи с общественными институтами де-факто создает экспериментальную площадку для проверки концепций вчерашних нобелиатов.
Подготовил Илья Неведомский
СамолётЪ