«Крадущийся тигр, затаившийся дракон»*. Часть первая. Идеи Конфуция живут и побеждают

«Полюбила хунвейбина и повесила портрет…»

Русская народная частушка

Китайское экономическое чудо

«Китайское экономическое чудо» полностью основано на идеях НЭПа – точнее, на идеях Ленина, Бухарина и Рыкова, которые и разработали НЭП. Когда некоторые левые консерваторы в России призывают учиться у Китая, это в корне неверно – учиться надо ленинскому НЭПу, поскольку Китай – его производная.

Если кратко, то суть НЭПа – многоукладная экономика, открытая Западу (как призывал Ленин «Учитесь у капиталистов!») – его инвестициям, технологиям и знаниям. Это минимум милитаризма и военщины (затраты Китая на оборону были долго ниже 2% ВВП, а и сейчас колеблются вокруг этой цифры). И это меритократическая власть.

На самом деле у Китая было две «новых экономических политики» - НЭП-1 и НЭП-2.

Причём второй был продолжением первого НЭПа 1943-1953 годов, как показывает профессор Изабелла Вебер в своей книге «Как Китай избежал шоковой терапии. Дебаты о рыночной реформе».

Любопытно также, что у обеих НЭПов были одни и те же творцы - два почитаемых в Китае экономиста Чень Юнь и Сюэ Муцяо. НЭП-1 они разработали уже в 1943-1944 годах в контролируемой коммунистами Мао провинции Шаньдун. И новая экономическая политика переносилась в другие провинции Китая по мере освобождения их от националистов Чан Кайши, а с 1949 года, после образования Китайской народной республики, он работал ещё четыре года.

Оба экономиста были марксистами, но принимали в расчёт китайскую экономическую специфику. Оба изучали и внедряли элементы советского НЭПа, а также военного кейнсианства, особенно теорию и практику американского экономиста Гэлбрайта. НЭП-1, а позднее НЭП-2 были гибридом этих четырёх экономических направлений: чистого марксизма, китайских систем гос- и экономического управления, советского НЭПа и военного кейнсианства времени американского президента Рузвельта.

Важно, что идеологически предприниматели были объявлены такими же «революционными единицами», как рабочие и крестьяне. Китайская валюта была привязана не к золоту, как было во всём мире, а к базовым продовольственным и сырьевым товарам.

В 1953 году Мао Дзедун свернул НЭП и пошёл по сталинскому пути – огосударствлению экономики и форсированной индустриализации за счёт ограбления деревни. Коллективизация вызвала страшный голод в Китае, число жертв которого оценивается от 20 до 60 млн человек.

К счастью, в отношении образованного класса политика Мао была менее жестокой, чем аналогичная политика Сталина, и подавляющее большинство этих людей дожили до реформ Дэн Сяопина. Выжили и китайские экономисты – творцы НЭП-1, они же приступили с 1979 года к НЭП-2. Тому же Сюэ Муцяо было в то время 75 лет.

По советской аналогии: это как если бы через 25 лет окончания НЭПа, в 1953 году в СССР приступили бы к НЭП-2, и все его творцы оказались бы живы и работоспособны. Николаю Бухарину и Григорию Сокольникову было бы 65 лет, Алексею Рыкову 72 года. Великим экономистам Александру Чаянову 65 лет, Николаю Кондратьеву 61 год.

Несмотря на то, что сейчас Китай считается «мировой фабрикой», снабжая весь мир своей сравнительно недорогой (до недавнего времени) продукцией, одним из существенных источников экономического «взлёта» Китая в 1990-е годы опять-таки была Россия.

Статистика показывает, что в 1990-е Китай отправлял в Россию – всякую дребедень: одежду и обувь (очень низкого качества), игрушки, пластмассовый ширпотреб.

А огромуню долю экспорта России в Китай в то же время составляли машины и оборудование (40% в 1993 году). В это сейчас трудно поверить, когда Китай заполонил нашу экономику машинами, спецтранспортом, станками и т.п. А в 90-е Китай поднимался на российском оборудовании – часто туда «новые русские» гнали за бесценок (по цене металлолома) даже подержанные станки с уничтожаемых ими заводов.

Тормоза развития, или идеи Конфуция живут и побеждают

Конфуцианство – этико-философское учение, разработанное Конфуцием (551—479 до н. э.) и развитое его последователями, является мировоззрением, общественной этикой, политической идеологией, научной традицией, образом жизни современного Китая. В императорском Китае конфуцианство играло роль основной религии и принципа организации государства свыше двух тысяч лет в почти неизменном виде.

после провозглашения КНР, в эпоху Мао Цзэдуна, конфуцианство порицалось как учение, стоящее на пути прогресса. Исследователи отмечают, что несмотря на официальные гонения, конфуцианство фактически присутствовало в теоретических положениях и в практике принятия решений на протяжении как эпохи Мао Цзэдуна так и переходного периода и времени реформ, проводимых под руководством Дэн Сяопина. Ведущие конфуцианские философы остались в КНР и были принуждены «покаяться в своих заблуждениях» и официально признать себя марксистами, хотя фактически писали о том же, чем занимались до революции. В конце 1970-х культ Конфуция начал возрождаться, и в настоящее время конфуцианство играет важную роль в духовной жизни Китая.

Конфуций выдвинул идеал государственного устройства, в котором при наличии сакрального правителя реальная власть принадлежит «учёным» (жу), которые совмещают в себе свойства философов, литераторов и чиновников. Государство отождествлялось с обществом, социальные связи — с межличностными, основа которых усматривалась в семейной структуре. Семья выводилась из отношений между отцом и сыном. С точки зрения Конфуция, функция отца была аналогична функции Неба. Поэтому сыновняя почтительность была возведена в ранг основы добродетели-дэ.

Ещё в 2011 году политический философ Павел Крупкин писал, что «основной ограничитель развития Китая (не считая геополитических проблем) аналогичен тому барьеру, который не смог преодолеть СССР, но преодолела Япония»:

Политика властей в этом плане и будет определять коридор движения Китая в предложенной разметке, и почему-то мне кажется, что предел развития СССР – общая подушевая производительность труда на уровне 0,4 от американской – является хорошим ориентиром для прогнозов по Китаю вплоть до его коллапса.

В России же основный вызов развитию связан со сложившимся после последней революции социальным порядком, когда вполне индустриальный ландшафт эксплуатируется методами аграрного общества. При этом креативность не является требуемой характеристикой для консолидировавшегося слоя новой «знати». Вследствие этого перспективы страны будут определяться решением проблем развития и накопления предпринимательской способности в обществе, и расчистки социального ментального пространства от неофеодальных практик».

Китайцы и мировые проблемы

Интересно как видят китайцы главные мировые проблемы. У европейской цивилизации, к которой относится и Россия, это противостояние цивилизаций, Востока и Запада, Глобального Севера и Глобального Юга, а у китайцев две главные мировые проблемы – отношения человека и Природы, старение общества.

Об этом пишет профессор, заведующий отделом гуманитарных и социальных наук Юго-Восточного университета (КНР), заместитель директора Руководящего комитета по преподаванию философии в вузах Министерства образования КНР, член Департамента философии Комитета по социальным наукам Министерства образования КНР Фань Хэпин («Век глобализации», №2, 2024).

Не менее интересно, что китайские партийные философы относят Сократа к главным божественным сущностям мира. А они таковы в китайском мире:

«Открытие небес Пань-гу, починка небес Нюйва (оба действия – из китайской мифологии – СамолётЪ), смерть Сократа и гнев древнееврейского Бога (в отношении Адама и Евы).

Сократ был приговорён к смерти за то, что совершил первородный грех, испортив изначальные основы человеческой цивилизации. Его жертвенный уход показывает не только пафос глубокой идентификации Сократа с миром, который он ниспроверг, но и его оптимистическое отношение к изначальным основам этого мира стали культурными событиями огромного значения в истории цивилизации».

Если в России старательно отыскивают, расчёсывают, чем Россия отличается от Запада (в пределе, - что мы вообще не Запад), то в Китае провластные философы, наоборот, ищут, на чём бы примирить их страну с Западом, найти что-то общее.

И они нашли – Сократа и Конфуция. В этом же номере журнала об этом пишет китайский философ Цай Юнхун.

Обоих личностей они делают полубогами (имеют некое откровение с Небес), но более того – якобы и их мысли об устройстве жизни, о её этике совпадают.

«Как отмечает Ван Чанхуа, Конфуций в Китае решительно выступал за то, чтобы люди обращали внимание на ряд моральных и этических норм, таких как доброжелательность и праведность, а Сократ в Древней Греции выступал за то, чтобы люди совершали добрые дела и жили нравственной жизнью.

Стоит заметить, что и Конфуций, и Сократ, будучи социально ответственными, любят свою страну, поэтому твёрдо верят в справедливость своего дела.

Обращение к диалогу Конфуция и к диалогу Сократа является одним из вариантов поиска возможных путей не только решения проблем мировоззренческого характера, но и конструктивного изменения действительности, так как диалог – это универсальное средство современной цивилизации для разрешения напряженности, споров, противоречий и конфронтации между народами, религиями и странами».

*«Крадущийся тигр, затаившийся дракон» (кит. 臥虎藏龍, англ. Crouching Tiger, Hidden Dragon; китайское название является идиоматическим выражением, наиболее точным смысловым переводом которого на русский было бы «Тихий омут» (в тихом омуте черти водятся)[2] — фильм в жанре уся тайваньского кинорежиссёра Энга Ли, снятый в 2000 году и ставший самым кассовым неанглоязычным фильмом в истории американского проката. Премьера состоялась 16 мая 2000 года. Премьера в России — 19 апреля 2001 года.

Продолжение следует…

Подготовил Илья Неведомский

СамолётЪ