О бедном учителе замолвите слово. Россия отмечает Всемирный день преподавателей и работников сферы образования

Одна из этих проблем — размер зарплат учителей в государственных школах. В конце сентября Конституционный суд (КС) вынес решение в результате рассмотрения обращения учительницы из Архангельской области Елены Харюшевой. Она работала учителем начальных классов в школе города Березник, выполняя не только свои основные обязанности, но и занимаясь классным руководством, проверкой письменных работ и проведением внеклассных занятий. В итоге её заработок превышал МРОТ только с учётом всех положенных доплат — «голая» же ставка оказалась ниже этого порога. Это, по мнению заявителя, противоречило нормам Трудового кодекса, который устанавливает, что размер оклада работающего на полной ставке сотрудника не может быть ниже МРОТ.

Районный, а потом и областной суды отказались удовлетворить иск учительницы о взыскании недоначисленной зарплаты. КС же счёл её претензии оправданными, указав в своем постановлении на соответствие нормам Конституции ст. 129, ч. 1 и ч. 3 ст. 133 ТК, которые и устанавливают связь МРОТ и оклада.

КС пришел к выводу о недопустимости практики включения в состав заработной платы педагогов, не превышающей МРОТ, вознаграждения за выполнение дополнительных работ.

Такая практика позволяет формально поддерживать доход учителей не ниже МРОТ, но лишает их права на полноценную оплату труда, следует из постановления Конституционного суда. Теперь судебные решения по делу подлежат пересмотру в соответствии с изложенной КС позицией.

Бедный учитель — это плохо...

Как нам стало известно, решение Конституционного суда стало поводом для профсоюза работников системы образования «Учитель» подготовить обращение в Рособрнадзор с требованием содействовать прекращению занижения окладов педагогов ниже уровня МРОТ при добавлении доплат и выплат за дополнительную работу. Представители профессионального сообщества опасаются, что опубликованное решение Конституционного суда, вставшего на защиту учителей, не будет исполнено в регионах без дополнительного контроля со стороны проверяющих структур. По данным профсоюза, сейчас базовые оклады, не превышающие МРОТ (без учета дополнительных и стимулирующих выплат), получают учителя в 80% регионов страны.

Один из таких регионов — Вологодская область, в которой бОльшая часть опрошенных учителей общеобразовательных школ региона не удовлетворена ни размером зарплаты (77%), ни справедливостью вознаграждения по сравнению с трудовым вкладом (81%), ни системой материального стимулирования (64%). Такие данные приводит телеграм-канал «Толкователь» со ссылкой на материалы «Вологодского научного центра РАН», озвученные весной этого года на VII Международной научно-практической конференции Римашевские чтения «Сбережение населения России: здоровье, занятость, уровень и качество жизни».

Казалось бы, естественный вывод, напрашивающийся из, мягко говоря, не самого благополучного материального положения российских учителей, заключается в том, что в крупных городах, где есть бОльший выбор труда, чем в малых городах и сельской местности, молодёжь (а это преимущественно женщины) всё меньше будет идти преподавать в школы.

И, следовательно, либо всё же придётся поднимать зарплаты учителям до приемлемой величины, либо «забивать» на уровень образования в школах, поскольку за плохую оплату и труд будет плохим.

...Или всё же нет?

Однако парадоксальным образом существует диаметрально противоположная точка зрения, рассматривающая влияние учительской бедности на процесс школьного преподавания, не как беду, а как благо.

Основывается эта позиция на тезисе о том, что результат учительского труда чрезвычайно плохо поддаётся сторонней оценке. От ситуации, когда, фактически выставляя ученикам отметки, учитель сам оценивает свою работу, любой работодатель в другой отрасли пришёл бы в ужас. Очень похоже на то, как если бы результат ремонта в квартире оценивали не её, квартиры, хозяева, а сами ремонтники-гастарбайтеры, не так ли?

Попыткой ввести хоть какое-то подобие независимой внешней оценки учительского труда стало введение Единого госэкзамена (ЕГЭ). Но учителя практически повсеместно сумели быстро сориентироваться в ситуации — осознав, откуда исходит опасность, они быстро расставили приоритеты и не столько учат теперь предмету (в старших классах, во всяком случае), сколько натаскивают учеников на решение тестов.

В Советском Союзе, где одно время учителей оценивали по тому, сколько их выпускников поступили в вузы, было нечто похожее — учителя сосредотачивались на работе с теми, кто собирался получать высшее образование, фактически махнув рукой на всех остальных учеников...

Всё это наводит на мысль о том, что реальных, хорошо работающих критериев оценки работы учителя у государства нет. А раз так, то можно сделать простой вывод: если и когда оплата труда учителя станет существенно более привлекательной, чем сейчас, в школу пойдёт поток людей с сугубо, жёстко материальной мотивацией, которые сходу распознают все слабые места системы школьного образования и систему оценки их труда — в первую очередь.

Это-то и пугает сторонников сохранения бедности отечественных учителей, всерьёз вслед за Гегелем полагая, что нищенские оклады в школах всё ещё имеют смысл: по крайней мере, они защищают детей — ведь разного рода «жуки» и жлобы брезгливо обходят школу стороной.

Какого-то «третьего» пути для отечественной школы апологеты «учительской бедности», как «предохранителя» от растления юных умов, не видят. Во всяком случае, в существующей системе народного образования, которая, по их мнению, не поддаётся «починке». Поскольку «централизованная система в принципе не способна с этим справиться».

Возможно, здесь своё более веское слово должны сказать те, кто более всего заинтересован в качестве образования детей — их родители. Именно они должны обрести решающее слово в оценке качества образования, которое преподается их детям (сейчас, как мы знаем, они практически не имеют права голоса).

Так что вполне вероятно, что корень проблемы все в том же — в децентрализации управления. На это, кстати, намекает успех многих частных школ, где централизованного управления нет в принципе. Но, если подобного рода реформа когда-нибудь будет реализована, это уже будет совсем другая система образования и, в сущности, другая страна...

Марина Мельникова
СамолётЪ