Театр повторного балета. «Анюта» и «Самоубийца» в «Зойкиной квартире» — что можно увидеть на российской сцене

Натюрморт с ливерной колбасой

Например, в МХТ имени Чехова, где сезон открывается премьерой спектакля «Самоубийца» по пьесе Николая Эрдмана, режиссёр Николай Рощин решил полностью отказаться от социально-политического бэкграунда первоисточника, с довольно сложной художественной и политической судьбой.

Почти сто лет назад МХТ уже пробовал поставить эту одну из первых «чёрных комедий» в литературе — Константин Станиславский даже упрашивал Сталина вывести пьесу из-под цензурного запрета и разрешить постановку. Репетиции вождь разрешил, хотя и отметил, что «не высокого мнения о пьесе», да и его «ближайшие товарищи» считают, что она «пустовата и даже вредна». Работа над постановкой велась полгода. Но так и не была завершена — на нее наложили запрет, а Эрдмана арестовали прямо во время съёмок комедии «Весёлыеребята» (он был соавтором сценария фильма) и отправили в ссылку.

Только в 1982 году многострадального самоубийцу в московском театре Сатиры поставил Валентин Плучек, но вскоре и эта постановка была запрещена цензурой. Плучек смог возобновить спектакль только в 1986 году.

Вероятно, на судьбу произведения Эрдмана повлияла не только история самого автора, но и особенности самой пьесы, сочетающей в себе одновременно антиинтеллигентскую и антиобывательскую сатиру с темой человечности. Начинается «Самоубийца» с анекдота — главный герой, безработный, ничем не приметный Семен Семенович Подсекальников, поссорившись с женой из-за ливерной колбасы, решает покончить с собой. И многим его самоубийство оказывается на руку: они хотят использовать его смерть в корыстных целях, каждый по-своему. Заканчивается пьеса драмой...

Режиссёр Рощин признаётся, что сейчас сыграть «Самоубийцу» Эрдмана очень сложно — несмотря на то, что текст пьесы кажется очень простым, убедительно перенести его на сцену очень сложно.

Это, пожалуй, тем более сложно, когда добровольно накладываешь на себя социально-политическую «епитимью», отказываясь играть как раз эту часть произведения, потому что сейчас «время сложнее, чем тогда». И при этом ставишь задачу рассказать «невероятную, фантастическую историю, которая происходила с людьми 20-х годов прошлого века..., со всей её «фантастикой, абсурдом, средой разомкнутости, слома личности», оперируя одной только эстетической составляющей.

Вспоминается персонаж другой пьесы, булгаковской «Белой гвардии» со словами: «Как же вы будете без водки селёдку есть? Абсолютно не понимаю».

Нехорошая квартира

Сразу два театра — Московский имени Пушкина и Нижегородский театр драмы открывают сезон постановкой ещё одной пьесы из того же «ранешнего» времени — это «Зойкина квартира» Михаила Булгакова.

В отличие от «Самоубийцы», «Зойкина квартира» хотя и не без скандала, имевшего место между автором и труппой Театра имени Вахтангова, всё-таки была поставлена в 1925 году. И даже стала театральным «хитом» того времени, до момента запрета в 1929 году с формулировкой «за искажение советской действительности».

По сюжету тридцатипятилетняя Зоя Петровна Шатова под прикрытием швейной мастерской превращает свою квартиру в дом свиданий в надежде заработать денег и уехать во Францию. Поначалу её бизнес развивается весьма успешно. Главным клиентом Зои становится коммерческий директор треста тугоплавких металлов Гусь-Ремонтный, который однажды в работнице Зои узнаёт свою любовницу Аллу. Цепь событий приводит к убийству Гуся китайцем Херувимом, подручным Зои, а Зою арестовывают. Последние слова Зои: «Прощай, прощай, моя квартира».

В Пушкинском постановщик Евгений Писарев ставит пьесу, которую некоторые считают предтечей «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова, избегая вульгарных примет НЭПа столетней давности. Созданное на сцене метафорическое пространство покосившегося мира — накренившиеся под разными углами пол и потолок лишены опоры, стен, скорее напоминание о нашем времени, где с недавних пор тревога сжирает уют. А персонажи «из бывших», мечтающие о релокации в Париж, тщетно пытаются удержать равновесие в этом взорванном, утратившем привычные координаты мире и катятся вниз по наклонной плоскости. Во всяком случае Александра Урсуляк играет Зойку сильной, железной леди, готовой драться за жизнь когтями.

Собственно постановка — о простых людях на разломе истории, которые пытаются жить и выживать, любить и веселиться, несмотря ни на что. В общем, обо всех нас...

Театр повторного балета

В октябре Большой театр привезёт в Вологду, на родину композитора Валерия Гаврилина написанный на его музыку балет «Анюта».

Ту самая «Анюту», что в 1986 году была поставлена Владимиром Васильевым для жены и примы Большого Екатерины Максимовой по мотивам чеховской «Анны на шее». Ту, да не ту — два года назад спектакль, в свое время завершивший эпоху позднего застоя, был срочно восстановлен в непростое для театра время, когда он, лишившийся директора, вынужден был из-за спецоперации срочно менять репертуарные планы.

Говорят, что идею возвращения вполне кассового, подзабытого, но не утраченного спектакля в качестве выхода из затруднительного положения подсказал сам премьер-министр Михаил Мишустин.

«Анюта» 35-летней давности запомнилась массовому российскому зрителю одноимённым телефильмом-балетом, снятым Александром Белинским. Театральная же постановка, скорее стала бледной копией «киношного» оригинала. Критики отметили, как её обаятельность (во многом — благодаря искромётной Максимовой), так и консерватизм.

Спектакль со своими беспросветно жалкими персонажами так же хорошо вписался в общий тренд искусства позднего застоя, как и «Осенний марафон» Георгия Данелии с вечно убегающим от определённости героем Басилашвили.

В возобновлённой «Анюте» нет ничего, что могло бы вызвать ностальгию по эпохе, ушедшей вместе с «дорогим Леонидом Ильичом». И сама Анюта в исполнении опытных балерин Большого (на втором спектакле эту партию исполняла Кристина Кретова) совсем не та, что была у Максимовой, которая и в 50 лет умела передать залихватскую беззаботность вырвавшейся на свободу затворницы. Нынче это скорее светская львица-обольстительница...

Но зрителям понравилось — они приняли возобновлённый спектакль с неподдельным восторгом. Видимо, такие нынче времена...

Когда художникам приходится вспоминать или научаться навыкам предшественников из таких же «сложных» времён. А попытка открытого эксперимента может быть чревата не только отлучением от театра, но и реальным тюремным сроком. Как у Жени Беркович, голос которой, ждущей апелляции на приговор к шести годам колонии за спектакль, удостоенный «Золотой маски», из московского СИЗО донёс до нас канал РБК.

Корреспондент спросил у Евгении, существует ли сегодня в России независимый театр? И она ответила:

Подготовил Сергей Михайлов
СамолётЪ