«Платформа»
Назад — в будущее! В интервью Такеру Карлсону Александр Дугин рассказал, почему Путина не любят на Западе
В своём интервью известному американскому ведущему Такеру Карлсону известный своими правыми взглядами советский и российский философ, политолог и публицист Александр Дугин попытался ответить на, пожалуй, главный вопрос, который до сих пор вызывает недоумение не только у западной, но и российской общественности: «Почему те люди, которые в прошлом поддерживали Советский Союз и его политику, в 2000-х перестали делать то же самое в отношении России?»
И отвечая на него, Александр Гельевич, пожалуй, был откровенен до простодушия, которого в интервью тому же Карлсону не смог себе позволить Владимир Путин.
По Дугину, Путин — «традиционный лидер», который впервые за долгое время существования СССР-России, в целом следовавших политике прогресса во всех областях — от техники до развития общества и политики — стал «выводить Россию, из-под глобального влияния... [и] противодействовать глобальной прогрессивной повестке». А те люди на Западе, которые поддерживали Советский Союз и Россию 1990-х, «были прогрессистами, они и сейчас прогрессисты».
Попутно Дугин объяснил популярные на Западе попытки обвинить действующую в России власть в «фашизации»: если кто-то предпочитает старый либерализм, полагает философ, то «прогрессисты могут обвинить этого человека в приверженности фашизму, традиционализму и консерватизму».
В основе русофобии, распространённой сегодня на Западе, уверен Александр Дугин, помимо традиционных ценностей и отстаивания суверенитета государства (который для этого государства становится высшей ценностью), лежат также обособление «русской цивилизации» как особенного региона мира и, наконец, ядерная бомба, как последний аргумент в защите ценностей Традиции.
Всё-таки Владимир Путин, как, наверное, и положено опытному политику, в своём февральском интервью Карлсону, был более осторожен в высказываниях и оценках. Говорил, например, о том, что русский человек больше думает «о вечном, думает больше о ценностях моральных, нравственных», а «западная культура более прагматичная». По словам Путина, это неплохо и дает Западу возможность добиваться успехов. «Здесь нет ничего плохого — я просто говорю, что мы вроде как выглядим одинаково, но сознание немножко по-разному выстроено».
По оценке некоторых наблюдателей, если своими ответами Александр Дугин хотел привлечь на свою сторону аудиторию Такера Карлсона (в основном это американские правые республиканцы), то вряд ли ему это удалось. Скорее эти зрители, послушав Дугина окончательно убедились, что с Россией дел иметь не надо. Просто потому, отмечают, к примеру, авторы телеграм-канала «Толкователь», что зрители Карлсона — потомки тех людей, которые убегали из Европы за океан XVIII века как раз от Традиции, которую превозносит Александр Дугин и которая возможна только при феодализме, в сословном обществе. А потом уже в XX веке бежали в США от коммунизма и фашизма, которые в американском представлении являются производными от Традиции, так как все три «общественно-политические формации» (выражаясь марксистским языком) проповедуют несвободу человека.
Либерализм же, против которого так неистово выступает Дугин, для тех же американцев естественная и единственная среда обитания. Если либерализм на самом деле плох, его будут не разрушать, возвращаясь в традиционное сословное общество, а ремонтировать.
«Гляди, Карл, они такие же, как мы»
«Единственное, что хорошо по итогам трёх интервью Карлсона с россиянами Путиным, Дуровым и Дугиным, — полагает Павел Пряников, — они увидели в них европейцев. Никто из них не сидел в чалме, халате или перьях. Сидели на стульях, а не на коврах. Физиогномически — белые люди. Россию сейчас принято записывать в Глобальный Юг и Мировое Большинство (чем занимается и само российское начальство), но американцы увидели, что все трое респондентов Карлсона совсем не похожи на арабов, иранцев, китайцев или негров Африки. Может, что-то дрогнет в сердцах американских либертариев?..»
«Белый Ферзь» братьев Стругацких
Любопытно, что не только Александр Дугин в итоге осмысления развития советского общества разочаровался в демократическом социализме для всех и пришёл к апологии сословной традиции. Такой же путь, похоже, прошли и известные писатели-фантасты братья Стругацкие. Во всяком случае об этом рассказывает в своих воспоминаниях литературный критик и мультипликатор Александр Павленко, которому довелось познакомиться с замыслом романа Стругацких «Белый ферзь», начатом в самое тёмное время брежневского застоя 1980-х, но так и не завершённом.
Вот, что Павленко пишет о том, как будущее своей страны видели знаменитые своей способностью угадывать актуальные тенденции авторы:
«Мир Архипелага делится на Зоны, и каждый ребёнок селектируется, направляется обществом в ту Зону, которая ему подходит больше всего. Быдло сбрасывается во Внешнюю Зону, где нормализованы пытки, изнасилования, убийства, и вообще нет никаких понятий о человечности.
Бездуховные клерки оседают в Средней Зоне с кинотеатрами, книжками Юлиана Семёнова и песнями Софии Ротару.
Хорошие люди, носители духа „Понедельника“, восходят в Центр, где приобщаются к Высшим Человеческим Ценностям. Стругацкие первой половины 1980-х годов полагали, что Мир Полдня возникнуть не может, а вот такое общество — может. И даже будет стабильным.
С чего это они взяли? А с того, что Мир Архипелага был отражением страны. Пролетарии пили водку и били жён, интеллигенты зевали в своих КБ, НИИ и учреждениях, почитывая Мориса Дрюона, а титаны духа творили нетленку в Новосибирском Академгородке и дачном посёлке Переделкино. И эти Зоны никак не пересекались.
И из Академгородка (в случае Стругацких — из Пулковской Обсерватории и из секретариата Союза Писателей) такое устройство общества казалось справедливым, единственно возможным, неколебимо устойчивым, а мысль о том, что любой человек должен иметь право подняться с самого низа на самый верх, представлялась идеалистическим бредом, неудобным воспоминанием о свежем ветре Оттепели начала 60-х годов».
Подготовил Илья Неведомский
СамолётЪ