Какие мы? Никита Михалков и «нация детдомовцев»

В очередной раз напомнил об этом новый документальный фильм «Сын», выпущенный только что берлинской студией Narra и кооперативом независимых журналистов «Берег». Лента с подзаголовком «непридуманная биография Никиты Михалкова» на самом деле мало что добавляет нового к истории одного из самых известных российских режиссеров. Персонажу безусловно талантливому, но и очень неоднозначному в своей роли общественного деятеля.

Зато «Сын» невольно подчёркивает удивительную для советской истории России, какую-то почти на уровне животного инстинкта выживаемость михалковского клана, представители которого сумели пройти через все катаклизмы новейшей истории СССР/России не только живыми и невредимыми, но и с немалым материальным прибытком. Ну, а Никита Сергеевич, беря пример со знаменитого отца, показал, как нужно выживать в постсоветской России, даже если ты «поставил не на ту лошадь». Кстати, в фильме подробно рассказывается, как Никита Михалков сумел восстановить хорошие отношения с первым президентом России после того, как в 1993-м невольно оказался на стороне защитников Белого дома...

Жизненный успех Михалковых показывает, какой приличный гандикап по сравнению с усреднённым советским и постсоветским человеком получают те, кому удаётся сохранить преемственность династии, пройдя сквозь революции, войны и репрессии. У Михалковых, кстати, сказался социально-адаптационный опыт, ведущий начало с древнего предка — постельничьего при царях Романовых. И он тоже пригодился потомкам: советско-российскому гимнописцу и его детям-режиссёрам.

И, когда Никита Сергеевич с особым чувством и придыханием говорит о принадлежащем его Семье «родовом гнезде» на Николиной Горе, понятно, что речь идёт именно о Доме в самом высоком смысле этого слова — в смысле укоренённости в этой почве, надёжности, жизненной устойчивости. И это, несмотря, на миллионы квадратных метров разного рода земли и прочей недвижимости, приобретённых Михалковым в течение жизни.

У подавляющего большинства жителей России/СССР такого Дома никогда не было — подавляющая часть имперских, советских и постсоветских людей не имела ни горизонтальных связей, ни материального наследства. К 1927 году 85% населения были крестьянами. Почти все остальные «населенцы» в городах и фабричных посёлках ютились в коммуналках, бараках, землянках, чердаках, общежитиях. И это им ещё повезло, потому что можно было ютиться в лагере или казарме.

Словом, все поколения начинали жизнь с чистого листа. В стране формировалась социальная общность, которую называли «советский народ», хотя можно было назвать и «нацией детдомовцев».

Помимо социально-политической турбулентности сохранению материального наследства в стране не способствовал сам тип поселений. Основным строительным материалом было дерево — изготовленная из него изба сгнивала лет через 20–25, если не сгорала до этого срока.

Каменный дом для многих был слишком дорог во всех смыслах: требовал, например, в 2–3 раза больше дров на обогрев (а даже на деревянную избу в 15–25 кв. м надо было наготовить 15–18 кубометров дров). Для вечно нищего крестьянина он был неподъёмен.

Сейчас, пожалуй, впервые в истории страны появилась массовая частная собственность. Газификация, сменяющая печное отопление, позволяет строить большие частные дома. Собственность, передаваемая по наследству, стоит теперь немалых денег. Плюс наличие хотя бы базовых свобод.

И с таким вот набором Россия подходит к рубежу Транзита, который становится жизненно важным не только для власти, но и для всего общества. По главной причине, заключающейся в ответе на вопрос, удастся ли при появлении у власти новых операторов сохранить преемственность и базовые основы частной собственности и свобод.

В случае, если ответ будет положительный — в стране появятся новые массовые «династии» россиян, которые будут иметь, как и Никита Михалков, чувство, пусть меньшего, чем у него, но Дома.

Это будет, пожалуй, главной «традиционной ценностью», которую в своё распоряжение получат наши люди. И, скорее всего, будут её защищать. Представляется, что это очень многое переменит в отечественной массовой психологии.

Сергей Михайлов
СамолётЪ