Субботнее чтение. «Железный Феликс». Неизвестный Дзержинский или почему российские элиты так неровно дышат на председателя ВЧК

Суть в том, что «традиционная» история России в видении её руководителей — это история «начальства». Только так можно объяснить эклектику почитания исторических деятелей отечественной истории — от царских министров до членов сталинско-брежневского Политбюро. Когда равновеликими (и положительными) государственными деятелями становятся одновременно Александр III и Сталин.

Украину, конечно же, придумал Ленин, но Богдан Хмельницкий тоже молодец потому, что воссоединил эту ещё не придуманную страну с Россией? Революция (любая) — катастрофа, но и крестьянские восстания Гражданской войны — сущий бандитизм, потому что направлены против, пусть новой, но власти. С одной стороны, Гитлер спал и видел, как бы устроить «геноцид советского народа», но, с другой стороны, ведь и пакт Молотова-Риббентропа — это «триумф советской дипломатии».

В такой логике начальство всегда право, вне зависимости от того, какова его идеология и какую политику оно проводит. А вот те, кто против начальства — враги, бунтовщики, пятая колонна, американские наймиты, фашисты и т.п.

В такой логике — пока большевики находятся в оппозиции к начальству — они безродные террористы и немецкие шпионы. Как только они сами становятся начальством — они молодцы, все правильно делают, и уже те, кто борется с ними, это предатели и пособники Антанты.

В такой логике пламенный революционер, но уже ставший председателем Всероссийской чрезвычайной комиссии, Дзержинский — самое, что ни на есть начальство, о котором можно говорить только хорошее. Как, к примеру, это сделал на открытии памятника директор СВР Сергей Нарышкин:

Оставим на совести оратора слова про «нравственный ориентир» прародителя всех отечественных спецслужб, который с самого начала озаботился тем, чтобы эти спецслужбы были «чрезвычайными», то есть не выведенными из-под контроля общего для всех закона, не подчиняющимися его нормам и параграфам.

«Отец» беспризорников и НЭПа

Но можно ли на самом деле с высоты нынешней исторической перспективы сказать что-то хорошее о «железном Феликсе». Оказывается, да. И не только о том, что Дзержинский был одним из организаторов массовой борьбы с беспризорностью в России. Правда, после того как организованные его партией революция и гражданская война сделали массовой саму беспризорность...

В 20-х годах прошлого века Дзержинский заслужил славу незаурядного экономического теоретика и практика, став, в частности, одним из авторов экономического чуда НЭПа.

Почему-то не принято упоминать о том, что уже с середины 1920-го «железный Феликс» фактически отходит от руководства спецслужбой и становится сначала де-факто, а с апреля 1921 года де-юре наркомом путей сообщения. Восстановление страны началось с восстановления железных дорог. Их грузооборот весной 1921 года составлял 10% от довоенного.

Дзержинский первым в руководстве СССР увидел огромную опасность в разраставшейся проблеме «ножниц цен». Об этом в своей статье рассказывает Майя Рогачевская из Сибирского института управления («Историко-экономические исследования», № 1–2, 2013):

«Стремясь решить проблему достижения рентабельности, директора предприятий увидели выход для покрытия убытков, повышая цены на производимую продукцию до уровня, обеспечивающего получение прибыли. Эти цены получили название «восстановительных». Согласившись с такой практикой, зампредседателя ВСНХ СССР Пятаков летом 1923 г. издал приказ о повышении цен до уровня «восстановительных».

Так начали раздвигаться концы «ножниц цен». («Ножницами цен» называют ценовой разрыв на товары промышленного и сельскохозяйственного производства.) Крестьяне несли большие потери. Чтобы купить плуг в 1923 г. надо было продать 36 пудов ржи (в 1913 г. — только 10 пудов). Цена веялки поднялась с 60–70 пудов ржи до 200–280, сенокосилки — с 208 пудов до 816. Крестьянам не на что было покупать промышленную продукцию. Начался кризис сбыта.

Одним из первых забил тревогу Дзержинский. Он доказывал, что крестьяне, продав государству сельхозпродукцию по низким ценам, не могли купить нужный им инвентарь, из-за слишком высоких установленных на него цен. Самый большой гнев его вызывало состояние дел в сельскохозяйственном машиностроении. Из произведенной в 1922/1923 г. продукции отрасли три четверти не было продано, осело на складах. А если иметь ввиду, что объём производства оказался в несколько раз меньше довоенного, то весь сбыт составил 2,4% к уровню 1913 г. И это в условиях кризиса сбыта! В июне 1923 г. на складах заводов, объединяемых синдикатом Сельмаш, лежало около 100 тыс. плугов, 10 тыс. борон, 4 тыс. сеялок, 350 тыс. кос, 4500 уборочных машин. В переполненных складах инвентарь был сложен в несколько ярусов. Всё лежало мертвым капиталом, ржавело и ломалось, в то время как крестьянское хозяйство оказалось лишённым даже самых простых орудий. Крестьяне, вынужденные работать изношенными орудиями, производили крайне мало нужной людям продукции.

Подвергнув критике политику взвинчивания цен, проводимую Главметаллом и топливными органами, Дзержинский, доказывая, что российская промышленность может развиваться, только опираясь на крестьянский рынок, предложил начать сжатие «раствора ножниц» со снижения цен на сельскохозяйственные орудия.

В феврале 1924 года Дзержинский становится председателем ВСНХ (до своей смерти в июле 1926 года), то есть вторым премьер-министром страны (вместе с первым — Рыковым).

Именно Дзержинский, Рыков и Бухарин были творцами «экономического чуда» НЭПа, и все трое стояли на принципе Ленина — «НЭП надолго, минимум на 50 лет».

Результаты того, как этот принцип мог бы быть осуществлён на практике в СССР, сегодня демонстрирует бурно растущий и скопировавший все образцы советского НЭПа Китай.

Китайский успех, в частности подтвердил верность убеждения Дзержинского и его товарищей в том, что нельзя развивать страну на ограблении деревни, как это позднее проделал оппортунист Сталин. Необходимый для развития капитал должен заработать сам Город, а также его должны дать ведущие страны Запада. Дзержинский прямо говорил, что без капиталов и технологий Германии и США страну не поднять.

И он много сделал для того, чтобы этот капитал и эти технологии привлечь. Да и собственно индустриализация началась не с 16-ой партконференции ВКП(б) 1929 года, минимум на четыре года раньше — в 1924 году в ВСНХ у Дзержинского и в Совнаркоме у Рыкова.

Именно в начале 20-х заключались первые контракты с промышленниками США и Германии. Вот, что пишет Рогачевская об этом в той же обзорной статье о Дзержинском-экономисте:

«Под руководством ВСНХ стали входить в строй завод за заводом. К концу 1925 г. был пущен Константиновский металлургический завод, дал продукцию Екатеринославский трубопрокатный завод, выпустил первые трёхтонные автомобили Ярославский автомобильный завод. За 1925 и 1926 г. производство металла возросло по сравнению с 1924 г. на 200%, а валовая продукция металлообрабатывающей и машиностроительной промышленности — на 120%.

Дзержинский добивается принятия решений XIV партконференцией и III съездом Советов о проектировании и начале строительства в 1925/26 г. 117 заводов и 28 шахт, в том числе 25 заводов в металлопромышленности, 7 в нефтяной, 18 — в химической промышленности».

Ещё одним важным решением Дзержинского стал принцип примирения с бывшими коллегами по левому движению — видными эсерами, меньшевиками и даже левыми кадетами.

Потом поклонник НЭПа и ученик Бухарина китайский лидер Дэн Сяопин скажет это иными словами «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей».

Подготовил Илья Неведомский
СамолётЪ