Из жизни денег. Финансовая спецоперация в годовщину дефолта. Или чего не может Центральный Банк?

Лихорадка на встречной полосе

Те, кто следит за курсовой динамикой, знают, что рубль начало серьёзно лихорадить ещё с начала июля. Возможно, как считают некоторые аналитики, непосредственным триггером к «лихорадке» мог послужить мятеж Евгения Пригожина, но вряд ли эффект мог быть таким впечатляющим без наличия более фундаментальных факторов. Весь июль и начало августа рубль дешевел, хотя ЦБ на заседании 21 июля впервые с весны 2022 года повысил ставку (на 100 пунктов, до 8,5%). 9 августа зампред ЦБ Алексей Заботкин в интервью «Известиям» прямо сказал, что на фоне роста инфляционных ожиданий и корпоративного и розничного кредитования регулятор будет повышать ставку. Но и этого оказалось недостаточно — к закрытию торгов в пятницу, 11 августа доллар остановился на отметке 99,43 рубля, готовый преодолеть психологическую отметку в 100 рублей за доллар.

Накануне повышения ставки, утром 14 августа со своей статьёй в ТАСС выступил помощник президента Максим Орешкин и фактически призвал Центробанк ужесточить денежно-кредитную политику. Объявив, что слабый рубль России невыгоден, ибо мешает перестройке экономики, Орешкин фактически обвинил ЦБ в обвале рубля. Если упростить то, что написал Орешкин, получим такой вывод: в обвале рубля виноват ЦБ, слишком быстро снижавший ключевую ставку, а не правительство и Кремль, разогнавшие расходы бюджета при падающих доходах.

Но статья Орешкина не помогла укрепить национальную валюту, а лишь ускорила падение рубля. Спустя несколько часов ЦБ объявил, что во вторник проведет внеочередное досрочное заседание по ставке — на месяц раньше срока. На анонсе ЦБ рубль подорожал до 95 за доллар, но во вторник, после резкого (на 3,5 процентных пункта, до 12%) повышения ставки — снова упал до 99. После этого ЦБ пошел на необычный шаг — через несколько часов после публикации пресс-релиза о повышении ставки опубликовал дополнение к нему, в котором прямо намекнул, что повышение ставки продолжится и дальше. Но и это не помогло укрепить рубль.

«Пепел» дефолта

Власти всерьёз забеспокоились. Центробанк, судя по всему, принимал решение не самостоятельно, а под давлением. Бегло вспоминаем, с чем ему пришлось столкнуться: сначала регулятора начали ругать на гостелевидении, упрекая в «презрении к народу» и разгоне инфляции в преддверии избирательной кампании. Затем депутат-справедливорос Дмитрий Кузнецов отправил официальный запрос в ЦБ с требованием разъяснить причины девальвации. Сенатор Андрей Клишас присоединился: написал, что курс рубля — не только экономический показатель, он ещё и оказывает влияние «на социальные права наших граждан».

Заметно, что «пепел» первого в истории современной России дефолта 1998 года, 25-летие которого по странному совпадению тоже пришлось на минувшую неделю, стучит в сердце министрам, депутатам и сенаторам. Дефолт, в результате которого рубль рухнул сразу в 3,5 раза, банковская система оказалась в коллапсе, разорилось множество предприятий, успели окрестить в новом учебнике по истории для старших классов, «крупнейшей финансовой аферой» (сразу вспоминается путинская «крупнейшая геополитическая катастрофа» — распад СССР). Повторения не хочет никто.

СФО (специальная финансовая операция)

Тогда, очевидно, было решено провести «специальную операцию» и в финансовой сфере — Bloomberg сообщил о готовящемся совещании экономического блока правительства с Путиным, на котором будут обсуждаться ограничения движения капитала. А в среду появились подробности. Выяснилось, что власти решили пока не ужесточать валютный контроль — экспортеры добровольно, без определенных нормативов согласились увеличить продажи валютной выручки. Если же компании, в основном экспортеры удобрений, «сдавать валюту» добровольно не будут, то власти предупредили о готовности пойти на увеличение налогов и введение обязательной нормы продажи выручки.

Таким образом, рынок получил чёткий сигнал, что доллар за 100 власти терпеть не будут, а основным механизмом управления курсом (показателем для России не только экономическим, но и политическим) стало старое доброе ручное управление.

Но эти новости наконец успокоили рынок. Доллар падал ниже 93 рублей, а к закрытию в пятницу остановился на уровне 93,7.

Похоже, что иных способов повлиять на курс у властей не было. Сокращать бюджетные расходы, обусловленные СВО (которая и является, по общему признанию, главной причиной и рублёвой нестабильности, и дефицита рабочей силы, и низкой ликвидности рынка), сейчас политически невозможно — особенно если учесть приближающееся переизбрание Путина: президентские выборы предстоят уже в марте 2024 года.

Снижать рост импорта с помощью увеличения налогов тоже сложно, учитывая растущую роль «серого» и «параллельного» непотребительского импорта. Возможно, рубль поддержал бы запрет на продажу активов уходящими из России иностранными компаниями — но это невыгодно ни бюджету, получающему с этих продаж налог, ни влиятельным покупателям активов по заниженной цене.

Правда, рост ставки ЦБ, снижая кредитный аппетит, с одной стороны, усложнит правительству заимствования на внутреннем рынке для покрытия дефицита бюджета, а с другой — может привести российскую экономику обратно к рецессии. Но это всё же будет не сразу...

Чего не может Центробанк?

С политической стороны во время бурной недели обратило на себя внимание отсутствие былого единства действий властей, которое они демонстрировали в те же моменты 2014 и 2022 года. Напротив, имело место взаимная пикировка между финансовым блоком правительства, поддержанным Советом Федерации, и Центробанком, который оказался под серьёзным давлением. И его поспешное решение о повышении ставки выглядит, как результат такого нажима.

Действия ЦБ критикуют сегодня с разных сторон — со стороны правительства и АП за «мягкость» политики, со стороны бизнеса — за «жёсткость», делающую кредиты настолько запредельно дорогими, что долгосрочные проекты никогда не реализуются.

Однако, похоже, дело не только (а, вероятно, не столько) в качестве работы регулятора, сколько в качестве «институционального каркаса», в рамках которого приходится работать экономическим субъектам.

Проще говоря, ставка ЦБ зависит от того, как устроено общество, а не от решения нескольких человек в красивом здании на Неглинной улице.

Поэтому обсуждать развитие РФ без ссылок на это обстоятельство, значит обсуждать «шум вокруг тренда». Будет ли РФ богаче, сможет ли РФ реализовывать масштабные и прибыльные проекты — определяет не ЦБ РФ. Это определяют качество институтов, права собственности, уровень демократии, независимости судов, самостоятельности профсоюзов, и всего прочего, что отечественные макроэкономисты, к сожалению, в массе своей не хотят (да и не могут, пожалуй) обсуждать.

Подготовил Илья Неведомский
СамолётЪ