Домашнее чтение. Как старый учебник «про сказки» становится самым надёжным способом понять современный мир

Сначала про реальную грубую жизнь. 9 ноября в Череповце сломали новую светящуюся конструкцию «Лилия». Мэр Германов прокомментировал событие: «Каждая девушка мечтает о судьбе Дюймовочки: жить в красивом цветке, а затем встретить ласточку, которая унесет ее от противного крота к прекрасному принцу... У нас есть только такое объяснение тому, что произошло в Парке 200-летия. Новая лилия не простояла и трех дней, как ее сломали юные любители селфи». Как в сказке, вандал-Дюймовочка превратилась в 12-летнего мальчика, выгуливавшего собаку. Его, конечно, нашли-поймали, и он пояснил, что залез внутрь светодиодной конструкции, чтобы сфотографироваться. Поводок, на котором он держал собаку, запутался вокруг лепестка. Пока мальчик его распутывал, повредил лилию...

Мальчик хороший, «не состоит на учете, семья положительная. С родителями проведена профилактическая беседа. Материалы дела находятся в отделении по делам несовершеннолетних», — сообщили в пресс-службе полиции Череповца.

А теперь о самой книге.

Литературоведение, положа руку на сердце, временами напоминает шаманизм.

Исследователи часто толкуют смыслы текстов, словно древние ископаемые останки — по костям и положению солнца.

Но несколько смельчаков в начале двадцатого века решили все-таки приблизить гуманитарную область к большей объективности и точности и выяснили, что такой способ анализа открывает какие-то совершенно запредельные горизонты, например, что стихотворение — это космос, каждый элемент которого создает гармонию мысли, причем, происходит это естественно, спонтанно, без авторской продуманности и расчёта...

Одним из таких ученых-новаторов был советский фольклорист Владимир Пропп. В своих работах он разложил на атомы всем нам знакомую с детства волшебную народную сказку, доказав, что все они, сказки, однотипны по своему строению, то есть созданы и работают одинаково. И этот вывод позволил ему исследовать происхождение жанра, уходящее в подсознание человечества, что ассоциативно роднит литературоведческое исследование с поисками языковедов, бредущих по едва различимым следам существовавшего когда-то на самой заре общего для всех языка. Интересно? Вот-вот.

Исследование сказки Проппа обязательно конспектируют студенты-филологи. Это не развлекательное чтение, это не ширпотреб в стиле «Богатый папа, бедный папа», но с «Морфологией сказки» полезно ознакомиться не только будущим специалистам в области слова, с ним полезно познакомиться всем, даже физикам, даже программистам, потому что работа Проппа учит думать и анализировать. В эпоху переизбытка информации такое умение — на вес золота. Да что там — оно поможет не потеряться и не потерять себя, когда с одной стороны кричат: «Смотри, белое!», а с другой: «Нет, оно же чёрное, чёрное, смотрите, а тех, кто говорит „белое“ — на кол!».

И потом — вы лучше будете понимать, что читаете своим детям. Почему Иван — дурак, зачем царевич женился на лягушке, отчего Баба Яга такая злая и что на самом деле означает яблоко, которое так опрометчиво куснула Белоснежка...

Да и что читать тёмным зимним вечером? Сказки про сказки, конечно...

И еще. Вспомните, что вам рассказывала бабушка в детстве: «Царь дает удальцу орла. Орел уносит удальца в иное царство», «Дед дает внуку коня. Конь уносит внука в иное царство», «Колдун дает Ивану лодочку. Лодочка уносит Ивана в иное царство», «Царевна дает Ивану кольцо. Молодцы из кольца уносят Ивана в иное царство»...

Почему? Отчего? Стоит, думаю, почитать.

Саша Антушевич
СамолётЪ