Экономия на поддержке. Почему план правительства вряд ли запустит рост экономики

СамолётЪ собрал мнения разных экспертов, каждый из которых видит своё уязвимое место в плане «восстановления экономики». Общее впечатление — разочарование.

«Милость к падшим»

Примерно такое, какое должны были бы испытать пострадавшие от коронавируса предприниматели города Череповца, которым накануне власти предложили в качестве поддержки «социальный контракт». Индивидуальный предприниматель (в таких сферах, как бытовые услуги, непродовольственная торговля, фитнес, образовательные организации и почему-то... театры) может получить единовременно 100 тыс. рублей на реновацию своего загубленного кризисом дела (перевод его в онлайн) или открытие чего-то нового. Указывается, что деньги можно потратить на покупку веб-камер, ноутбуков и иные элементы цифровой инфраструктуры. Потребуется описание нового проекта и смета. Но главным условием получения поддержки станет низкий материальный уровень семьи получателя: доход в семье за последние три месяца не должен превышать прожиточный минимум — 11 823 рубля для взрослых, 10 792 рубля для детей и 9 023 рубля для пенсионеров.

Иными словами, обнищавшим до предела людям предлагается несоразмерно малая сумма, которую к тому же можно потратить только на какие-то придуманные «грантодателем» вещи, важные именно для него. В то время, как хорошо известно, во-первых, что большинство предпринимателей больше заботит не цифровизация, а то, как в условиях рухнувших доходов заплатить аренду и налоги, а главное, — где найти потребительский спрос, внезапно исчезнувший благодаря антивирусной политике всё тех же властей.

В этой истории, которая любому нормальному человеку покажется абсурдной, в общем заложен тот же принцип, что и в национальном плане «спасения» экономики: сам бог велел сэкономить на помощи тем, кто и так вряд ли уже поднимется. Главное, не дать им совсем загнуться от голода, а там, года через полтора, глядишь, всё само собой образуется.

Об этом, собственно, в своей колонке, посвящённой плану Мишустина, в понедельник написал обозреватель dp.ru Дмитрий Прокофьев. При этом Дмитрий анализировал не сам план, а его идейный источник — «Среднесрочный прогноз развития российской экономики в условиях пандемии коронавируса и возможного кризиса мировой экономики», опубликованном Центром макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) 31 мая и подписанным в том числе Дмитрием Белоусовым — братом всем известного вице—премьера.

В этом документе эксперт обнаружил такие любопытные тезисы, как главное утверждение, что «чем жёстче кризис, тем сильнее в политике государства баланс смещается от поддержки развития к стабилизации (экономии бюджетных ресурсов). Потому что «удлинение кризиса означает... снижение инвестиционной активности бизнеса и кредитной активности банков, даже при наличии ресурсов», а «для компаний короткий кризис будет означать попытки сохранения занятости (ценой экономии на оплате труда), его удлинение — рост безработицы». При этом, отмечает Прокофьев, все сценарии, которые ЦМАКП видит для российской экономики, завязаны на скорости восстановления цен на нефть. Но даже если цены восстановятся сверх ожидаемого, дополнительных расходов на поддержку экономики не будет.

«Производственный офшор» как последний шанс российской экономики?

Такой подход контрастирует с призывами к государству сейчас не копить резервы, а тратить как можно больше на преодоление последствий кризиса. Такая мысль, принадлежащая директору «Центра исследований постиндустриального общества» Владиславу Иноземцеву, прозвучала на минувшей неделе во время онлайн-саммита «Сценарии выхода из COVID-кризиса», инициированного инвестиционной компанией А1.

Участники этого диалога экспертов сошлись на том, что снятие карантина во всём мире начинается не из-за того, что вирус побеждён, а потому, во-первых, что международное производство «невероятно сегментировано», то есть — взаимозависимо. А, во-вторых, потому что две трети населения не имеет вообще никаких сбережений и живет от зарплаты до зарплаты.

Иноземцев, ректор РАНХиГС и член совета директоров «Северстали» Владимир Мау, а также участвовавший в саммите гендиректор и владелец AEON Corporation Роман Троценко уверены в том, что России надо «заняться индустриализацией». Необходимые для этого гигантские инвестиции можно найти, превращая страну в большой «производственный офшор», привлекая иностранные компании отменой налогов на прибыль и увеличивая доходы от НДС, акцизов, налогов на потребление и недвижимость.

Но даже это, по мнению господина Троценко, не гарантирует, что удастся изменить экспортоориентированную сырьевую модель российской экономики. Самое большее, что по силам России, — это «замахнуться на следующий уровень передела», полагает эксперт: — Из газа перейти в газохимию, в сельском хозяйстве — с зерна в полуфабрикаты, «это была бы скромная, но тяжелая задача».

«Не жили богато, нечего и начинать»

Такой пессимизм, уверен старший научный сотрудник Института Гайдара Иван Любимов, имеет вполне рациональные основания в подходах российского правительства. Любимов приводит в пример столь любимую премьером Мишустиным цифровизацию, у которой, помимо всех достоинств, упрощающих жизнь и продвигающих прогресс, есть и явные угрозы для экономического развития страны. Например, автоматизация, которая не дополняет человеческий труд, а замещает его, увеличивая безработицу. Эта угроза тем более важна в условиях крайней слабости российской системы сдержек и противовесов интересам работодателя, полагает Любимов.

Озабоченность эксперта вызывает и блок правительственного плана, посвященный международной торговле, где значительную часть занимают шаги, способствующие импортозамещению. «Главная опасность этого подхода — в создании недостаточно функциональных и качественных товаров, которые не будут продаваться нигде, кроме внутреннего рынка, — уверен Любимов. — Вместо того, чтобы сделать производственную сторону экономики сильнее за счет создания сильного экспортного производства, зарабатывающего доходы на внешних рынках, неумелое импортозамещение — стоит отметить, что это крайне распространенное явление, — может лишь ухудшить положение потребителей, принудив их покупать недостаточно „зрелый“ товар».

Но, пожалуй, главное беспокойство связано с декларируемой в плане правительства задачей добиться устойчивого роста, да ещё и темпами выше мировых. Эту задачу Россия безуспешно пытается решить уже на протяжении многих десятилетий. Причину неуспеха эксперты уже называли многократно: отсутствие в стране серьёзной диверсификации экономики, заключающейся в усложнении структуры выпуска.

«В результате реализации тысяч и тысяч дорогостоящих мер в стране должны начать появляться и развиваться экспортные секторы промышленности и сферы услуг, — отмечает сотрудник Института Гайдара. — Мы не наблюдали такого масштабного процесса в России в прошлом, несмотря на многочисленные и неоднократные попытки. Было бы странным вдруг добиться такого роста в результате реализации третьего этапа плана восстановления, ни по длительности, ни по содержанию определённо не соразмерного масштабной программе экономического усложнения и диверсификации экономики».

Именно поэтому временный экономический рост, даже, если его всё-таки удастся создать к 2022 году, вряд ли окажется общим для всей российской экономики. Особенно для малого и среднего бизнеса, который будет страдать от нехватки капитала. Например, по прогнозу Троценко, после некоторого восстановления экономических связей без денег останутся треть малого бизнеса и 15–20% среднего.

Сергей Авдеев
СамолётЪ