В ситуации «повышенной энтропии»*

Все это хорошо и правильно, полагает профессор, доктор наук, директор Гуманитарного института Череповецкого Государственного университета Александр Чернов, вот только все благие пожелания так и останутся висеть в воздухе до тех пор, пока государство, с одной стороны, и профессиональное образовательное сообщество, с другой, не определятся и не придут к консенсусу в вопросе о ключевых целях и задачах национальной системы образования.
 - Образование, - говорит Александр Валентинович, – сфера, которая отражает, включает, кристаллизует и высвечивает все базовые противоречия тех или иных социальных систем, тех или иных тенденций, которые доминируют в обществе в настоящий момент. Для российской системы образования это характерно особенно. Давайте задумаемся о том, какие функции выполняет образование? Наверное, первое, что приходит на ум – это функция социализации - от детского сада, через начальную, среднюю школу, до института. Насколько успешно выполняет эту важнейшую роль система образования сегодня, когда происходит распад традиционной семьи и других социальных институтов? Можно вспомнить о том, что образование (каким бы оно ни было) остается единственным, доступным для подавляющего большинства социальным «лифтом». Других у нас нет – здесь не надо питать никаких иллюзий. Мы можем ругать или хвалить нашу систему образования, но факт массового потока в вузы свидетельствует не о чрезмерной доступности образования, а о том, что люди прекрасно понимают: никаких других вариантов сделать карьеру ни государство, ни общество им не предлагают. Все остальное – дело случая. Я уверен, что тенденция к массовизации высшего образования, есть отражение недостатков существующей социальной системы. Если бы людям, действительно, были предложены другие, очевидные для них траектории, то, наверное, очень многие не стали бы тратить силы и время, чтобы куда-нибудь «запихнуть» своих на самом деле не очень готовых к университетам детей. И уже , конечно, не понесли бы чуть не последние средства семьи в полуподпольные «образовательные» структуры, не желая расставаться с единственной надеждой-скороговоркой: «вырастет, выучится, человеком станет…»
 - Да, пожалуй, это серьезно влияет на систему образования…
 - Конечно. Это очень серьезный вопрос, который, на мой взгляд, непосредственно связан с целеполаганием, с вопросом о том, что мы хотим получить от образования? Можно, к примеру, принять решение, что образование – это система социализации. Точка. Тогда перед массовыми бесплатными для родителей школами, как, например, в США, встанет задача не допустить влияния преступного элемента, сделать так, чтобы до совершеннолетия ребенок находился под присмотром. И никого не должно тогда удивлять, что «на выходе» выпускники этих школ могут, например, не уметь читать. С другой стороны, если мы посмотрим «план Обамы» (который у нас, к сожалению, еще не все прочитали на русском языке), то увидим, что все, предусмотренные антикризисным планом, позиции по финансированию сферы образования, очень конкретны, связаны с определенными стратегическими, посткризисными  целями: «Мы вкладываем деньги для того, чтобы иметь инновационную образовательную модель».
 - Поскольку вы начали так издалека, «от Обамы», надо понимать, что родное государство своей образовательной системе таких конкретных задач не ставит?
 - Родное государство тоже можно понять. Наверное, в ситуации такого длительного, драматичного, небывалого в истории и еще не завершившегося до конца «транзита», ничего лучше нельзя было сделать. Вот в чем беда. У нас не определены очень многие параметры. С одной стороны,  у нас «социальное государство». Если так, то, извините, у нас и образование, и здравоохранение, кстати, и все остальное, как это записано в Конституции, должно быть всеобщим, бесплатным , равнодоступным и т.д. С другой стороны, мы - рыночное государство, а у рынка другая система координат, ценностей, оценки качества образования. Вроде бы делается акцент на развитие инновационных технологий, но в тоже время нужно поддерживать огромное количество не очень успешных предприятий и регионов. У нас огромная, сложная страна, которая находится в состоянии  догоняющей модернизации. Это создает огромные сложности. Я бы не стал искать здесь какой-то злой умысел, я бы говорил о том, что мы должны рассуждать об этих сложных проблемах. А не просто ругать государство, которое, кстати, есть, за что ругать. И по большому счету ругать, прежде всего,  за боязнь открытого, публичного диалога,  дискуссии профессиональной и ведущейся по «гамбургскому счету», а не имитации всего этого процесса для зарубежной отчетности. Профессионалы, всю жизнь работающие здесь, пережившие вместе со страной сложнейшие времена и не изменившие своему делу, думается достаточно доказали верность и профессии, и стране, поэтому  имеют право на откровенность со стороны государства.
 - В прошлом году много говорилось о том, для повышения качества образования надо, мол, сокращать количество вузов, укрупнять их. В этом контексте упоминались и высшие учебные заведения нашей области…
 - А как же!  Только закончилось все это кризисом. Когда на первый план вышли такие приоритеты, как защита молодежи от безработицы и помощь в ее выходе на рынок труда, естественно, на второй план отошли все благие начинания, связанные с повышением качества образования за счет закрытия неэффективных, некачественных образовательных учреждений. Планов было «громадье», но никакой конкретной информации. Мне, если смотреть с позиции преподавателя и, в какой-то степени, организатора региональной высшей школы на своем небольшом участке,  позиция государства представляется непоследовательной. Спрашивается, кто мешает изменить критерии качества в существующей аккредитационной оценке? Не нравится существующая система – измените критерии! Не очень правильно просто так говорить с высокой трибуны о том, что «вузы плохие», «школы плохие», и одновременно не формировать отчетливую, прозрачную оценку качества. Тут лукавство. Это не вузы вдруг стали плохими. Это государство их такими сделало. А то, что государственное высшее образования сегодня еще живо и даже местами здорово – это не заслуга, а недоработка прежних  госчиновников. Это не от сырости развелись коммерческие филиалы-представительства, это так решили и разрешили чиновники министерские, которые, кстати, уходя в отставку предпочитают пересаживаться в ректорские кресла или не совсем государственных или совсем не государственных вузов. Это у нас не от лености женщины рождать перестали и из демографической  ямы мы никак не вылезем, снижая «наполняемость « школьных классов. Это, извините, наша с государством как минимум общая проблема, правда степень ответственности разная – уж точно не мы, и не нынешние потенциальные родители гнобили систему образования, социальной защиты и т.д. в 90-е годы. Так что неплохо бы государству признать свою серьезнейшую вину, именно как государству, а не как несвязной череде кабинетов министров – это было не при мне, ко мне какие вопросы. Вот это основная претензия к государству. Это то, что не нравится в выступлениях нашего министра образования – такая огульность в суждениях.
 - Андрей Фурсенко вообще славится оригинальностью суждений. Ему, например, принадлежит такое выражение: «Глубоко убежден: не нужна высшая математика в школе. Более того, высшая математика убивает креативность».
 - И он же говорил о том, что поскольку 30% выпускников не способны учиться в вузах, давайте, сделаем так, чтобы ЕГЭ отсекал эти 30%. Наверное, есть какие-то замеры. Но, давайте, ответим себе на вопрос: они не могут учиться, почему? Школа их не подготовила или у них психофизиология такая? И, что мы этим выпускникам можем предложить, какие альтернативы? При разрушенной системе ПТУ. Отсутствие всякого целеполагания в сфере управления национальным образованием, конечно, вызывает серьезное раздражение в профессиональной среде. Оно-то и выливается в периодически возникающих выступлениях против реформ. Дело не конкретно в ЕГЭ, например. «Белая книга ЕГЭ» и т.д. Просто вузам уже надоели все эти «байки» о коррупции. Я всю жизнь работаю в высшей школе и могу рассказать всего-то о нескольких случаях, большинство из которых – взаимная дурость запуганных СМИ родителей и глупых педагогов далеко не первой категории. Зато есть определенные вузы и определенные регионы и города -  и о них все  всегда знали и знают. А госчиновники от образования – больше всех.  Если уж так пугает миф о коррупции в вузах, давайте, просто отменим вступительные экзамены, как в Японии, в ряде крупнейших европейских университетов.. Введем заявительный принцип.  Пусть идут все, а там, после первой сессии, видно будет: сдадут - не сдадут. Пусть учатся как в Греции до последнего времени лет эдак по 17-20 за счет государства… Отдельный разговор – системы оценок вузов…
 - А, что не так с этой системой?
 - То, что многие региональные вузы по целому ряду параметров лучше столичных. Казалось бы, радоваться государству и поддерживать такое многообразие. Увы.  Мы давно говорили в профессиональной среде: давайте, разработаем национальный рейтинг образовательных программ, пусть это все будет открыто и понятно. Есть, допустим, во Владивостоке отличная программа (не вуз в целом - это не очень серьезно), пускай она будет в рейтинге. А другая – уникальная – в Калининграде. Здорово! Нет, только оценка вузов. В прошлом году ВЦИОМ по заказу «Деловой России» провел любопытное исследование – «Второй деловой рейтинг российских вузов» - вузы глазами работодателей. Опросили огромное количество выпускников, менеджеров компаний и т.д. Результаты впечатляют. Во-первых, большая  часть московских и питерских вузов вообще в этот рейтинг не попала. Ни в одной из успешных российских  компаний их выпускников выявить не удалось. Во-вторых, многие региональные университеты оказались на лидирующих позициях. Например, наш  ЧГУ, единственный из вологодских вузов, попал в первую –высшую -  группу (из трех), что, конечно, очень хорошо. Но вот  идет комментарий, специалистов, проводивших исследование, где говорится, что наличие в первых рядах рейтинга большого числа региональных университетов «настораживает». Почему? Оказывается потому, что это якобы ведет к «региональной замкнутости» и «препятствует позитивной миграции трудовых ресурсов». Что тут скажешь?! Между строк читается: «А куда же поедут выпускники неисчислимых и никому неведомых вузов двух  столиц?».Вот и весь горизонт  целеполагания в образовании на государственном уровне. Вот, о чем надо говорить: чего мы хотим от системы образования. Просто  «качество» - слово  ни о чем. Качество может быть определено только в сравнении с чем-то по определенным критериям. Набор этих критериев создать очень сложно, но необходимо.
 - Не скажите, многие авторы утверждают, что достаточно взять западные методики и перенести к нам.
 - И что мы получим при нашей искаженной системе рынка труда, если возьмем, например (как на Западе), в качестве индикатора качества вуза уровень заработной платы выпускников? Или востребованность выпускников где-то за рубежом? Во-первых, это непатриотично, во-вторых, мне кажется, что и здесь  многие региональные вузы будут впереди многих московских. Все очень непросто. Но, к сожалению, вместо того, чтобы говорить о принципиальных вещах, руководство в сфере образования впадает в какие-то частности, хватается за некие идеи, которые с их точки зрения кажутся «прорывными». Продвигают идею «федеральных» университетов, сгоняя «в кучу» массу вузов, вкладывая миллиарды рублей, но, не решая кардинально вопрос преподавательских кадров. Или чисто механистически реорганизуя систему диссертационных  советов (так Череповец лишился кандидатского совета, который успешно просуществовал 15 лет без всякого финансирования со стороны госбюджета). Со стороны региональных вузов много претензий и обид, связанных с непрозрачностью принятия решений и критериев оценок высшей школы. Можно сколько угодно (по выражению Владимира Владимировича и Дмитрия Анатольевича) «кошмарить» высшее образование.  А, по сути дела, это сейчас и происходит. Но мы ведь тоже помним, что в 90-е годы очень многие из тех, кто сегодня должны были бы составлять «костяк» вузовской науки, ушли и из науки, и из образования. Ушли не от хорошей жизни. Тот же Медведев, может быть, и  не ушел бы из младших научных сотрудников, если бы была другая ситуация…. А стартовал бы в президентскую гонку прямо с университетской кафедры или из научной лаборатории…
Так что не пугать вузовское сообщество надо чиновникам, а четко формулировать претензии. Но увы…
 - Не хочет или не может сформулировать?
 - Скорее не может. Чиновники ведь в «смысловые галлюцинации»  играют не от хорошей жизни. Никто  не   знает точно, что у нас будет с промышленностью в горизонте 10 лет. Что у нас будет с банковским сектором, со сферой услуг… Так что не способно государство сегодня сказать,  сколько и каких специалистов потребуется через десятилетие. А вузу нужен прогноз, как минимум, лет на пять. Экономика недостурктурирована, процессы транзита в обществе не завершены…Все это мешает четкой постановке целей в различных отраслях экономики, в социальной сфере, в образовании. Пока мы честно не скажем, что проблема нашего образования, как и всей социальной сферы, заключается в том, что  в обществе не сформулирован и не достигнут консенсус по целям и задачам, до тех пор и будем вот так вот «плавать». Но здесь, как в любой ситуации «повышенной энтропии», главная опасность исходит от резких решений и действий. Любое резкое действие только усиливает энтропию. Так что стратегически все эти полумеры, «подвешивание» ситуации, наверное, правильны. Но на очень непродолжительное время.
 - И как «плавается» Вам в этой «подвешенной» ситуации?
 - Во-первых, надо отдать должное государству - движение к определенной ясности все-таки есть. Меняются критерии лицензирования. Вот в третьем чтении приняты изменения в Административный кодекс за нарушения законодательства в сфере образования… Сохраняется финансирование. Хотя и  угроза секвестирования сохраняется.
 Вот мы недавно обсуждали на «круглом столе» с коллегами: а, что, собственно, делать региональному вузу в нынешней ситуации?  Здесь, пожалуй, все конкретно зависит от нас: от качества нашего преподавания и от качества отношения студентов к учебе. Все! Эта позиция самая правильная. Преподаватель, который занимается наукой, является активным экспертом, признанным специалистом в своей сфере – таким должен быть специалист регионального вуза.. Это цель для преподавателя. Для студента цель тоже совершенно понятна: он должен реализовать полученные знания, к ним стремиться, прилагать усилия, к тому, чтобы делать профессиональную карьеру со студенческой скамьи. На лучших своих программах мы эти возможности обеспечиваем.
 - Ваши студенты Вас радуют?
 - Не все, но очень и очень многие!. .  Хочется говорить только о лучших студентах. Радует то, что их много. Те, кто взяли все, кому преподаватели сумели дать все, что могли, вот они использовали по полной  оптимальную  модель современного образования: дешево, «дома», качественно и дальше все пути открыты. Но что мы должны делать со студентами средними и слабыми? Доучивать, адаптировать, отчислять - что мы должны делать? Нормы подушевого финансирования разрешат эту коллизию банальным самым способом. И тут без комментариев… Очевидно, образование получается очень разное при одном государственном стандарте. И у нас, неофициально, конечно, начинают формироваться элитная часть образования - набор образовательных программ, и массовое высшее образование. Ну и нормально.
 Но все вышесказанное актуально,  если рассматривать проблему философски. А, если говорить о конкретике, о процессах, которые сейчас происходят, то каждый из них можно и нужно обсуждать отдельно. Отдельно говорить о ЕГЭ, отдельно говорить о двухуровневой системе,  о системе научной подготовке, и пресловутых «ваковских» журналах, львиную часть которых никто из профессионалов даже за деньги читать не будет, но вот за обязательные публикации в которых с молодых ученых снимают денег немерено…
 Но, мне кажется, что все эти разговоры все равно упрутся в одно – мы, заинтересованное в этом сообщество (преподаватели, работодатели, родители, студенты, государственные и муниципальные органы власти), должны выработать  общее, консенсусное представление о целях образовательной системы как таковой. Говорить о национальной модели образования, отбросив все взаимные  обиды и поиски врагов. Продолжать детские споры в песочнице национального образования становится уже просто опасно. Образование – это не игрушка, а самый важный, единственный, и   при правильном обращении, бесконечно восполняемый  ресурс национальной безопасности.  Может, хоть кризис заставит это осознать!

Беседовал Юрий Антушевич

*Это второй материал из цикла, посвященного проблемам отечественного образования.
Фото www.bobr.ru www.rusnord.ru