Всё, как всегда? Лебеди вернулись с зимовки на берега Рыбинского водохранилища

За два дня это единственная хорошая новость на официальном сайте Череповца. Паника и страх, гнев и отрицание — вот, что чувствуют жители города, куда внезапно (на самом деле, нет) проникла новая опасная инфекция.

Неделю назад я делала опрос на улицах: интересовалась, боятся ли люди вируса, как защищаются, готовятся ли к режиму самоизоляции и карантина. Многие уверенно заявляли: к нам-то в глухомань (и это между Москвой и Питером) корона не доберётся, боятся не боимся, потому что не страшнее гриппа зараза, и масок не носим, так как не помогают они.

Ну, вот прошла неделя. В комментариях к постам мэра люди просят вывесить поименные списки заражённых и тех, у кого вирус подозревают, пеняют на слишком мягкие меры по «недопущению распространения», переполненные в час пик автобусы, призывают закрыть город, обеспокоенные родственники металлургов и химиков, продавцы и аптекари, которым приходится выходить на работу, выплескивают свой страх.

Небольшой промышленный город, где у каждого есть «знакомые знакомого, который общался с тем мужиком с «Северстали», полнится слухами и пугает сам себя. Тем временем шашлычники и прогуливающиеся, высыпавшие было на улицы в субботу, вроде, вернулись в дома. Полиция предупреждает из громкоговорителей — там и оставайтесь! Поколения производственников, воспитанных в дисциплине и приученных выполнять указания — город ведь по сути своей полувоенный: ведь тяжелая и опасная промышленность — та же армия, — встречает угрозу в полный рост и готов дать ей отпор. И в центре всего этого беспорядка остаётся один вопрос — как же так получилось?

Две недели назад, когда речь шла только о самоизоляции для тех, кто вернулся из путешествий по Европе и Азии, один местный инфекционист просил меня и моего коллегу настойчиво разъяснять людям, что не надо сейчас мотаться по странам, пугал последствиями, рисовал картины, и, как в воду глядел...

История не слишком крупного, не слишком мелкого начальника, который вернулся из-за границы в Москву, а потом из столицы на завод, развёл активную социальную жизнь, и поехал на базу отдыха, а потом начал кашлять... Кто в этом виноват? Кто не уследил, и можно ли было уследить? Рассказ о безответственности и слабости может стать основой фильма о ключевом моменте истории, свидетелями которой мы все стали.

Я часто думаю о том, что это первое испытание для моего поколения. Наши бабушки видели войну, родители — Чернобыль, афганскую, чеченскую и развал Союза. А мы столкнулись с эпидемией, и в наших силах сделать так, чтобы выйти из этой ситуации победителями и с честью.

Одна череповецкая медсестра, молоденькая совсем девушка, ведёт блог в Инстаграмм. Её смелости можно позавидовать. Она ежедневно едет на вызов, не зная, есть ли там действительно заражённый или нет.

Но лебеди вернулись на берега Рыбинского водохранилища. Лёд сошёл, и перед моими окнами в деревне открывается впечатляющая панорама. Ветер задувает в щели домика. Бурая трава, плавные косогоры, на горизонте стальная полоса воды, а за ней тонкая синяя лента — заповедник. Мягкие солнечные лучи прорывают молочную пелену — весеннее солнце нагревает стекло, а вместе с ним и мой лоб. В пятницу ночью из этого же самого окна я видела яркий месяц и крупные, выпуклые звёзды. Вокруг была такая величавая тишина. Мир уже не будет прежним, но в то же время он такой же, как всегда. И это дает надежду...

Саша Антушевич
СамолётЪ