В условиях неопределенности внешней среды

- Конечно, нет. Моя убежденность в том, что у университета есть, не безоблачное, конечно, но весьма позитивное будущее, только укрепилась. Сделано много – и по совершенствованию среды нашего вуза, и по пониманию стратегических перспектив, и по укреплению внутренних процессов – финансовых, экономических, хозяйственных, учебных, методических, кадровых. Сделано еще далеко не все, но направление развития понятно. У нас есть для него мощный внутренний потенциал преподавателей и сотрудников. Другое дело, что внешняя среда остается для нас в значительной степени неопределенной.
 

- Можно ли отнести к факторам такой неопределенности переход к уровневой системе подготовки кадров в высшем профессиональном образовании?
 

- Здесь-то как раз вопрос решился окончательно. Переход на новые стандарты однозначно будет. И с 1-го сентября прием абитуриентов мы будем вести уже по новой схеме.

 - На бакалавриат будут переведены все специальности, существующие в университете?

- Да. Те специальности, по которым университет учил студентов раньше, почти автоматически переходят в разряд бакалавриатов. Иногда, правда, с изменением названий. Например, то, что раньше было «программным обеспечением», теперь называется «программная инженерия». То есть некоторые родители наших абитуриентов могут не увидеть привычных названий.  Но по сути изменения не столь значительные. Изменения в бакалавриате по сравнению с пятилетним обучением, конечно, есть, но они не столь радикальны, как многие могли бы подумать. Всех, кому это интересно, я адресую к нашему сайту - мы опубликовали там описание всех программ, по которым планируем вести прием. Кроме того, помимо бакалавриата мы получили возможность вести обучение еще по трем специальностям. По одной из них – «наземные транспортно-технологические средства» - в этом году хотели бы провести набор студентов. Но окончательный, полный и точный список направлений и специальностей приема мы сможем опубликовать только в мае, когда получим государственные бюджетные места.

 - А, как будут обстоять дела с магистратурой?

- Могу сказать, что далеко не все вузы имеют обилие магистерских программ, сопоставимое с ЧГУ. В новой концепции закона об образовании собственно разница между институтами и университетами состоит как раз в наличии магистратуры, позволяющей готовить исследователей, которые, в свою очередь, могли бы дальше учиться в аспирантуре и преподавать в самом вузе. Мы в этом смысле спокойны – у нас здесь хороший опыт. Другое дело, что сама система еще только приобретает свои окончательные контуры, как государственная политика.

 - То есть и здесь университет сталкивается с той самой «неопределенностью внешней среды», о который вы говорите?

- Да. Второй фактор этой неопределенности – дискуссия о статусе бюджетных учреждений (федеральных и муниципальных). Вопрос в том, оставаться ли вузу бюджетным учреждением или становиться автономным.

 - Какой из вариантов на ваш взгляд предпочтительней для ЧГУ?

- Я думаю, что в перспективе автономия в определенном смысле развязывает учреждению руки, дает больше возможностей для маневра, прежде всего, в финансово-экономической сфере. Но пока механизмы автономии не отлажены, мы не считаем целесообразным ускорять этот процесс. Да и сам перевод в статус автономного связан с ощутимыми затратами. Сейчас важно отработать нужные механизмы в качестве бюджетного учреждения. Для вуза это серьезная перестройка внутренней финансово-экономической деятельности. Со второго полугодия реализуется переход от сметного финансирования к субсидиям как форме финансирования.
В общем, пока внешняя среда неустойчива и не всегда понятна, мы должны быть готовы к любым поворотам.

- Если судить по соглашению, которое ЧГУ заключил с крупнейшей компанией города и региона – «Северсталью», университет все же старается нащупать какие-то «опорные точки» в этой неопределенной среде?

- На самом деле договор был заключен еще в прошлом году. Сейчас мы утвердили программу сотрудничества, которая охватывает работу по профориентации, дополнительному обучению (теоретическому и практическому) студентов по профильным специальностям. Это довольно большой документ, который конкретизирует соглашение. И мы продолжаем работу с металлургами над программой научно-исследовательских работ. Выясняем потребности компании, те точки, где наши ученые, исследователи могли бы помочь «Северстали» в поиске решений актуальных проблем. Этот процесс еще продолжается.

- Сегодня в центр общественной дискуссии попадают отдельные элементы большой реформы образования. Например, стандарт обучения для старшеклассников – ваших потенциальных абитуриентов. На чьей стороне вы сегодня – авторов проекта стандарта или его критиков?

- Мне кажется, что это достаточно формальный вопрос: «за» или «против» стандарта? К сожалению, в России главные проблемы возникают даже не на уровне содержания того или иного документа, а в процессе его реализации. То же и с этим стандартом, который содержит в себе здравые идеи вариативности, разноуровневости образования, – в случае принятия неизбежно возникнет вопрос реалистичности его исполнения. Поскольку никаких механизмов реализации не предложено, получается, что «телега» опять стоит  впереди «лошади».

 Элементарные вещи – мы предоставляем ученику право выбора, но не объясняем, как мы это право реализуем. Представим, что три человека в классе выбирают какой-то предмет. И, что, ради этой троицы будет специально организовываться учебный процесс, выделяться отдельные кабинеты, отдельные учителя? Будут сводные классы из учеников разных школ? Или выбор все-таки будет ограничен наиболее популярными предметами?

Сегодня ни по кадрам, ни пофинансированию, ни по нормативам обеспечения нет реалистичного наполнения этого стандарта, уверен, учителя средней школы понимают это лучше, «изнутри». Но мне кажется, что существенная ошибка авторов новой концепции не только в том, что они плохо пропагандируют свой проект, а в том, что у них нет примеров, аргументов, убеждающих в его реалистичности. Требования к оснащению учебных кабинетов, предусмотренные новым стандартом, «тащат» за собой огромные суммы, которые пока не заложены ни в каких проектах и бюджетах. Сейчас больше спорят о содержательной, концептуальной стороне проекта, но, мне кажется, даже если он будет принят, гораздо больше проблем надо ожидать с его реализацией,.

 - А если подойти концептуально, вы считаете, что совершенствование образования в России в рамках прежней системы (той самой «школы знаний»,  которой сейчас противопоставляется «школа компетенций») невозможно? Необходимо ли все так радикально ломать и перестраивать?

- Это другой вопрос. Это вопрос не о стандартах, а в целом о задачах и функциях системы образования. И мне кажется, в такой дискуссии очень много голословных утверждений. Критики стандарта чаще всего толком его не читали, плохо знакомы с другими образовательными системами, руководствуются весьма поверхностными представлениями. Я бы не хотел даже спорить на этом уровне. Я не считаю, что подход порочен сам по себе. Мне кажется, что пока стандарт плохо проработан и просто нереалистичен. И в результате, есть опасность, что благие намерения авторов стандарта могут быть выхолощены. Следствием этого будут и падение уровня образования (заявленные цели не будут достигнуты), и рост общественного цинизма, потому что в очередной раз ожидания общества будут обмануты.

 - Каким тогда, на ваш взгляд, может быть оптимальный выход из этой ситуации?

- На самом деле проблема уже вышла на уровень политического решения. В проблему вмешался премьер-министр, свою позицию обозначил президент. И ситуация вышла за рамки ведомственного спора.

 - Может быть, это не так уж и плохо, учитывая общественную значимость вопроса…

- Да. В идеале, конечно, было бы правильно не спешить, взять паузу, отступить на шаг назад. Для того чтобы проработать сильные стороны проекта, убедить общество, что эти сильные стороны могут быть реализованы и подкрепить их ресурсами. Важно знать, кто будет «закрывать», к примеру, новый предмет «Россия в мире», какими кадрами. Проще говоря, эксперимент необходимо подкреплять ресурсами и механизмами реализации, иначе, с большой долей вероятности, он может стать неудачным.

Беседовал Юрий Антушевич

«РМ»
05.04.11.
Фото: «РМ»

«У нас колоссальный дефицит профессиональных кадров»

 Считает губернатор Вологодской области Вячеслав Позгалев. Квалифицированный кадровый ресурс, который является главной составляющей стабильности и успешного экономического развития региона, используется сегодня слабо и неграмотно – таков вывод участников совещания по вопросам кадрового обеспечения экономики и социальной сферы региона.
 Проблему кадрового голода Вячеслав Позгалев назвал «катастрофой колоссального масштаба»: «Если у нас дефицит кадров к 2020 году достигнет даже 100 тысяч — мы придем не только к кадровому голоду, а к стагнации. Поэтому сегодня необходимо коренным образом менять политику в воспитании кадрового резерва».
 По мнению губернатора, вузы и ПТУ учат совсем не тому, чего ждет от них потенциальный работодатель. За редким исключением, сегодня связь «потребитель рабочего ресурса - производитель кадров» в области слаба. Работодатели не дают информацию о своих потребностях в кадрах, а вузы и СПУ не изучают досконально рынок труда, как следствие — нет квалификационного отбора востребованных специальностей, а предприятия не получают нужных специалистов.
 Проблему, по мнению депутата Законодательного Собрания области, председателя постоянного комитета по образованию, культуре и здравоохранению Людмилы Ячеистовой, усугубляет стремление вологжан дать более высокий социальный статус своим детям. Депутат Ячеистова сожалеет о том, что «за последние 15-20 лет в обществе сформировалась устойчивая любовь к высшему образованию».
 А, по мнению председателя Совета ректоров вузов Вологодской области Александра Лешукова, выходом из кадрово-образовательного тупика могла бы стать новая стратегия, основу которой составило бы объединение ряда учебных заведений в единый кластер многопрофильного образования.