В поисках эффективности*

 - Дмитрий Владимирович, попробую сформулировать тему разговора. Высказывается мнение, что один из эффективных способов разрядить ситуацию кризиса, связанную с массовым высвобождением работников, может заключаться в том, чтобы заняться переобучением людей, дать им более востребованные рынком навыки и компетенции. Второй момент связан с идеей о том, что нужно вообще менять подход к организации современного образования, добиваться повышения его качества, соответствия современным экономическим и общественным запросам. И начинать делать это лучше именно сейчас, в кризис. И, естественно, хотелось бы услышать от вас несколько слов о том, какие направления, связанные со знаниями, с обучением, актуальны сегодня для такого крупного промышленного комплекса, как «Северсталь», и его корпоративного университета?
 - Первое, что хотелось бы сказать - я не могу назвать текущую фазу кризисом. Кризис – это острая фаза выявления конфликтов, противоречий. На мой взгляд, этот этап уже пройден. Мы живем сейчас в условиях спада экономической активности. В условиях пусть и «серых», но обычных будней. У нас, как в Библии, было семь «тучных» лет. Сейчас нас ждет довольно продолжительный период обычной жизни, непривычной, однако для нас после периода бурного роста. Какие-то подъемы неизбежно будут, но не будет прежнего процветания. И, чтобы добиться прежнего уровня, качества, стандартов жизни, придется и думать, и работать гораздо больше, гораздо энергичнее. По этому поводу нужно оставить бурные отрицательные эмоции и, в среднем, трезво и рационально подумать о том, что необходимо делать. Почему я говорю «в среднем». Потому, что есть группа, которую кризис затронул особо. О ней нужно говорить отдельно. Это те, кто попал под сокращения, увольнения, потерял работу. 
 

 Что касается проблемы «кризис и образование». Да, я полностью согласен, кризис создает потребность (а иногда и возможность – в связи с потерей работы) освоить что-то новое, научиться чему-то и подготовиться к работе в иных условиях. Но на самом деле заниматься улучшением и бизнеса, и образования можно и нужно всегда: и во время бурного роста, и во время спада…

- Власть сегодня упрекают в том, что она дает государственные деньги предприятиям, вместо того, чтобы направить их на финансирование основных элементов, влияющих на качество «человеческого капитала» - образования и здравоохранения. 
 - Теоретически с этим спорить трудно. Конечно, лучше быть «здоровым» и «умным», чем «больным» и «темным». Но «черт» как всегда прячется в деталях. Вкладывать в неэффективное образование так же нерационально, как и в неэффективное предприятие. Мы видим сегодня такие явления, как отсрочка с переходом на двухуровневую систему образования в вузах, продление возможности для «платных» студентов перейти на бесплатную форму обучения и т.д. Это скорее меры социальные, к реформе образования они никакого отношения не имеют. Вкладывать деньги нужно во все эффективное: в эффективные предприятия, эффективные бизнесы, эффективные рыночные ниши, в эффективные образовательные структуры. Обеспечивая при этом базовый стандарт и образования, и здравоохранения, так, как он описан в наших законах и нормативных актах. 
 - То есть вы полагаете, что формальный переход на двухуровневую систему образования, не есть собственно образовательная реформа. В чем она тогда?
 - Двухуровневая система касается только высшего образования. Система же образования шире, она охватывает и начальную, и среднюю школу, и поствузовское обучение. И многие проблемы высшего образования коренятся именно там. Дискуссии о той же двухуровневой системе, о том, нужно или не нужно ЕГЭ, конечно, имеют смысл, но, мне кажется, это подход к образованию не с того «конца». Достаточно посмотреть, кто подходит к вузу, с каким настроением, с какими ориентациями на последствия, с каким пониманием будущего, с каким запасом знаний? Мы увидим, что проблемы ЕГЭ, они не в самом едином экзамене, а в системе школьной подготовки, уровень которой единый экзамен лишь раскрывает и показывает. Вот и все. С другой стороны, мы видим, что эта дискуссия по предмету, затрагивающему интересы огромной массы людей, к сожалению, не вышла на самый главный вопрос: не как учить, не как контролировать, а, чему учить, и кто будет учить. Зная высшее образование изнутри, много лет работая в вузах, могу сказать (коллеги меня, наверное, поддержат), что часто по своему качеству и преподавательскому составу это всего лишь «улучшенная» школа или ПТУ. Боюсь, что сейчас опять все спишут на кризис, и очередной виток «преобразований», как это было в прошлом, окажется формальностью и халтурой. 
 - Насколько актуальна тогда дискуссия вокруг самих образовательных принципов: континентальным или «прусским», лежащим в основе российской школы, и так называемым «проектным» подходом, свойственным англо-саксонской системе? 
 - Мне кажется, все гораздо и проще, и сложнее. Во-первых, нет такого четкого разграничения: вот «англо-саксонская», а вот «континентальная» система. В глобализирующемся мире с его глобальным рынком рабочей силы, идет взаимное проникновение стандартов. И новые, и старые учебные заведения сейчас находятся в активном поиске лучших подходов, лучших систем. Мы можем говорить о том, должна ли быть единая и единственная государственная система для всех без исключения вузов, или нужно допускать многообразие, в рамках которого вузы, профессиональные сообщества могут сами регулировать стандарты и системы? Мне кажется, ждать, что государство опять все зарегулирует и предложит единую систему – полная ерунда. Даже в нынешней ситуации мы видим вузы развивающиеся, динамичные, оригинальные, стремящиеся к мировым образцам, притягивающие внимание и зарубежной профессуры, и зарубежных студентов. И видим вузы прозябающие, неинтересные, живущие за счет демпинга, не демонстрирующие ни образцов управления внутри себя, ни маркетинга, которому они учат других, ни нормального финансового учета. То есть вторая сторона – это управление. Если наш бизнес за последнее время сделал огромный скачок в менеджменте, и это позволило достичь успехов мирового уровня, то, скажем, как в области государственного управления, так и в сфере управления высшим образованием, подобных примеров очень мало. 
 - Возможно, мой вопрос покажется не очень корректным, но хотелось бы понять: следуя приведенному вами противопоставлению «прогрессивных» и «прозябающих» вузов, к какой категории вы бы отнесли вузы нашего города и региона?
 - Оценки давать сложно. На Западе соответствующими сообществами давно были выработаны общепринятые критерии оценки. Проводятся исследования, составляются рейтинги. Эти рейтинги можно критиковать, но они прозрачны. Наша же система ранжирования, на мой взгляд, не очень логична и не очень прозрачна. Поэтому по каким-то показателям наши вузы выглядят совсем неплохо, по другим они, как говорится, полный «отстой». Если суммировать, они занимают некое среднее, промежуточное место. И, к сожалению, никто из них не демонстрирует прорывных подходов, какого-то новаторства. Повторюсь, я связываю это с недостатком современного менеджмента. Есть еще другая сторона – научная составляющая – университеты во всем мире заняты не только обучением, но и научно-практическими разработками. Здесь наши вузы тоже с трудом могут похвастаться передовыми достижениями. Хотя они есть, есть ученые и исследователи, но нет системы, среды, стимулов для научного творчества.
 - В прошлом году областной департамент экономики провел конкурс на соискание государственной поддержки региональной науки. Несмотря на целый ворох выявленных проблем – от плохо налаженной научной работы со студентами до низкого уровня многих работ – вологодские вузы (особенно университеты Череповца и Вологды) получили изрядное количество грантов…
 - Нет, конечно же, есть очень правильные попытки инициативных, творческих людей, но в среднем этот уровень… Вот еще недавно мы говорили о будущей инновационной экономике России. Так вот в целом нынешний уровень не позволяет региону породить эту инновационность «из себя». Конечно, это можно списывать на проблемы прошлых лет, но и в последние годы, когда и финансирование улучшилось, и заказчики появились, и рынок ожил, мы тоже не увидели ожидаемого взлета. Здесь нет одного «ответственного» - государства или частного бизнеса. В рамках современных подходов нужен поиск эффективного взаимодействия государства, частного бизнеса и вузов. Уверен, что оно может быть найден даже в такой ситуации, как у нас сейчас. 
 - А как в такой ситуации живет ваш Корпоративный университет?
 - Конечно, в условиях, когда сократились прибыль и доходы компании, это отразилось в экономии на многочисленных обучающих программах. Если раньше мы могли себе позволить достаточно дорогостоящие вещи с приглашением зарубежных консультантов, с выездом за рубеж и т.д., сегодня они оставлены до лучших времен. Вместе с тем, существует огромная потребность в обучении или переобучении самым насущным, самым важным делам, которые не потеряют своей актуальности при любых обстоятельствах. Во-первых, это качество управленческого персонала: от мастеров до топ-менеджеров. Это лидерство, это инновационность, умение увидеть проблему, решить ее, подойти к делу творчески. Это умение преодолевать препятствия, сопротивление, в том числе «человеческого материала», человеческую инерцию. Без этих качеств и навыков сегодня невозможно решать насущные задачи экономии и качества. Второе направление – это все, что связано с работой в трудных экономических условиях: оптимизация, методы снижения издержек, методы поиска каких-то эффективных способов решения производственных проблем. Здесь тоже есть масса инструментов, которыми можно и нужно научиться пользоваться. Третье – это, несмотря опять же на разговоры о трудностях, забота о будущем компании. Кризис – не кризис, а ротация профессиональных сотрудников в компании все равно происходит. На «Северстали» сейчас самое серьезное внимание уделяется формированию кадрового резерва. Сегодня каждая руководящая, ключевая должность в компании должна быть оценена на предмет того, кто может ее занять в перспективе. Соответственно ведется подготовка резервистов к будущим «боям».