Путин сказал, что в России олигархов нет. Почему это правда

Буквально цитата российского президента из его интервью Financial Times накануне встречи с Дональдом Трампом звучит следующим образом: «Вы знаете, во-первых, у нас уже нет олигархов. Олигархи — это те, кто использует свою близость к власти, для того чтобы получать сверхдоходы. У нас есть крупные компании, частные, есть с государственным участием. Но я уже не знаю таких крупных компаний, которые так используют какие-то преференции от близости к власти, таких у нас практически нет».

У Владимира Путина, как всегда, своеобразные определения для устоявшихся терминов. Наверное, он, как глава государства, имеет право давать новые смыслы старым понятиям.

Согласно классическому определению, олигархия (др.-греч. ὀλιγαρχία «власть немногих») — это группа «товарищей-лоббистов», выпрашивающих себе у власти «сверхдоходы», и политический режим, при котором власть сосредоточена в руках сравнительно малочисленной группы граждан (например, представителей крупного монополизированного капитала) и скорее обслуживает их личные и групповые интересы, а не интересы государства в целом.

Нечто похожее мы наблюдали во времена второго срока правления Бориса Ельцина, обеспеченного усилиями «семибанкирщины».

Нынче всё не так. Начиная с «дела Ходорковского», у крупного российского бизнеса последовательно отбивался вкус к участию в политике. Во всяком случае, федеральной — в регионах «олигархи» до сих пор чувствуют себя достаточно уверенно, участвуя в благоприятных для себя выборах и назначениях. И, во-всяком случае, самостоятельно поддерживать инициативы Кремля не возбраняется никому.

Можно долго рассуждать, почему всё случилось именно так, как случилось. Например, один из ранних сподвижников Владимира Путина Глеб Павловский говорит о произошедшей «узурпации „ближним кругом“ Путина его президентских полномочий, а через него — узурпации властей в государстве малой группой интересов, числом примерно 50–100 семей». При этом Павловский полагает, что этой «группе интересов» свойственно рейдерство, которое, «конечно, будет нарастать. Крупные акты рейдерства, аналогичные ограблениям АФК „Система“ и делу Магомедовых, восходят к высшему придворному кругу».

Здесь невольно всплывает монументальная фигура Игоря Сечина, чья «Роснефть», похоже, явно использует преференции от близости к власти. Другое дело, что сам Игорь Иванович, бывший глава президентской администрации и экс-вице-премьер, может совершенно искренне считать, что использует свою близость к власти в интересах государства, а не для того, чтобы получать сверхдоходы.

Другая категория российских капиталистов представлена российской же частью списка Forbes. Это по их поводу весной прошлого года накануне опубликованного Министерством финансов США санкционного списка, почти полностью совпадающего со списком Forbes, пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сказал то же, что сегодня произнёс его шеф: «В России нету олигархов».

Российский бизнесмен вполне может перемещаться по миру на Boeing-767 или на Airbus-321, владеть в Нью-Йорке баскетбольным клубом и болеть за собственную футбольную команду английской премьер-лиги, быть в прошлом кандидатом в президенты России или губернатором ее самого отдаленного региона. И это совершенно нормально, если он в данный конкретный момент не погружен по уши в обслуживание финансовых, политических, или идеологических интересов кремлевского «ближнего круга» или сам не стал его «неотъемлемой частью».

Но в силу не публичности процесса этого «погружения», сложно сказать, кто в этот процесс не погружён, а кто уже променял бизнес на околовластное мельтешение.

Взять, например, наиболее близкого территориально владельца «Северстали» Алексея Мордашова. Олигарх ли он? В классическом понимании — ни в коем случае. Пользуется ли он возможностями (которые, конечно же имеет) что-то получить у российской власти для своей компании или отрасли, или же обезопасить себя от угрозы уже упомянутого рейдерства? Наверное, да.

Тем более, что без громких уголовных дел в России теперь не проходит и недели — сегодня ФСБ и СК провели обыски в группе компаний «Рольф», и дома у ее менеджеров по делу о незаконном выводе 4 млрд рублей за границу. Подозреваемым по делу проходит сам основатель «Рольфа», бывший депутат Госдумы Сергей Петров, который на момент обысков находился за границей и теперь не собирается возвращаться в Россию. Петров связывает обвинения либо с попыткой рейдерского захвата, либо со своей политической позицией, а юристы называют статью, которая ему предъявлена, спорной.

А ещё, как нам кажется, есть одна важная вещь, которая сближает Мордашова с тем же Сечиным, несмотря на то, что один — владелец частной «Северстали», а второй — менеджер государственной «Роснефти». В условиях до сих пор «подвешенного» (по инициативе действующей власти, кстати) вопроса о собственности, полученной в ходе чубайсовской приватизации, собственность Мордашова на его горно-металлургические активы становится достаточно условной. И эта условность усиливается благодаря тому обстоятельству, что для сырьевого экспортёра — России — эти активы являются стратегическими.

Нет, «условный Мордашов», может, конечно, продавать какие-то небольшие пакеты акций, но под контролем государства, которое на самом деле, предполагаем, в любой момент поставить под вопрос право его собственности. И существуют большие сомнения в том, что хозяин «Северстали» сможет легко передать по наследству то, что ему принадлежит в России. Возможно, именно поэтому он начал делиться с сыновьями в первую очередь тем, что ему принадлежит за рубежом?

Юрий Антушевич
СамолётЪ