От апатии к раздражению: Алексей Макаркин о возможной траектории развития российского общества после президентских выборов

По его мнению, речь идёт, в первую очередь, о санкциях и динамике цен на нефть. С другой стороны, Россия продолжит активно участвовать в сирийской войне. Также не будет завершён конфликт в Украине, который в той или иной мере продолжит «аукаться» нашей стране. При этом, в обществе уже нет и не будет той эйфории, которая царила после сочинской Олимпиады и последовавшим за ней «крымским» кризисом.

«Это хорошо видно на развитии Ирана при Ахмадинежаде, когда Иран вошёл в конфликт с Западом и начались санкции с последующим экономическим кризисом, — проводит параллели Алексей Макаркин. — Сначала началась эйфория, всё радовались тому, что спустя несколько дней санкции ни на что не влияли. Потом все поняли, что негативный эффект всё-таки есть, но заговорили о том, что санкции — это шанс для того, чтобы поднять экономику, взяв курс на импортозамещение. Третьим этапом стала апатия. Россия прошла эти же стадии. В Иране четвёртая фаза, фаза эмоционального неприятия и раздражения, была купирована тем, что подошли президентские выборы, на которых был выбран реформатор, который не отвечает за проводившуюся ранее политику. Таким образом, недовольство было заметно уменьшено, хотя и не было полностью снято».

Повторение иранского сценария в России невозможно из-за того, что, по-видимому, на выборах вновь победит Владимир Путин и нарождающееся раздражение снято не будет. При этом, данные социологов показывают, что, если до 2014 года общество в целом склонялось к тому, что стране нужен новый глава государства, пусть и официальный преемник нынешнего. После «крымских» событий общественное мнение поменялось. Теперь россияне вновь в результате сохраняющегося пока (хотя и в меньшей степени, чем раньше) действия «эффекта осаждённой крепости» полагают, что действующий президент должен участвовать в выборах и победить на них. Сами выборы будут больше похожи на плебисцит о доверии политике президента, и для них будет нужна яркая программа.

Вопрос о главе правительства остро встанет либо прямо перед выборами, либо сразу после. «Вопрос важный, потому что новый президентский срок действующего президента — это его заключительный срок, правда, в это не все верят, — говорит политолог. — После его переизбрания тема преемничества, скорее всего, будет актуализирована. Первый вариант — это Медведев, но он менее вероятен. Возможен приход технократа, но есть понимание, что премьер-технократ и преемник — это разные вещи. Технократ в таком случае проводит непопулярные реформы и уходит, уступая место возможному преемнику. Третий сценарий — это приход сильной политической фигуры, которому также придётся проводить непопулярные реформы, и тогда встаёт вопрос, сможет ли эта фигура стать преемником».

Ещё один вызов для российской политики — появление в ней профессиональных политиков, которые в предыдущее десятилетие были из неё почти полностью вымыты и замещены чиновниками. Последние более предсказуемы, но они не умеют эффективно работать с населением в кризисных ситуациях. Поэтому Алексей Макаркин ожидает прихода нового поколения политиков, причём они возникнут, по всей видимости, из внесистемных протестных движений.

Владимир Пешков
СамолётЪ