Кто вы против Иисуса?

Так происходит практически всегда, когда человек из самых лучших побуждений берет на себя право на высший суд, право решать за других, что для них лучше. И невольно впадает в соблазн...

Он знает, что здесь, на Земле, он образ и подобие Бога, со свободной волей и правом выбора. Но, видя чужие заблуждения, неправоту, так легко сделать всего один лишний шаг, взять на себя слишком много. Из борца за правду превратиться в тирана.

Так Дьявол, кажется, смеется над нашими заблуждениями, нашим высокомерием. И, когда в центре Москвы мы невольно попираем человеческое достоинство, и, когда в Донбассе защитники «единой краины» льют кровь, уничтожая ее окраины...

Охота на дым

Это только кажется, что Ярославский вокзал после реконструкции изменился. Главное никуда не ушло: тревога, зовущая человека в дальние края, томление, суета. Пассажиры нервничают. А когда они нервничают, они курят.

Курят именно там, где этого делать нельзя. Без всякого фрондерства рассеянно дымят у входа в вокзал, поглядывая на знаки с перечеркнутой сигаретой и на плакат: Внимание! С 1 июня вступил в силу федеральный закон 15 «Об охране здоровья граждан от воздействия окружающего табачного дыма и последствий потребления табака». В связи с этим курить возле здания вокзалов запрещено! Пользуйтесь специально оборудованными местами для курения.

В шесть часов вечера на привокзальной площади появляется лидер общественного антитабачного движения Михаил Лазутин: крепкий юноша в обуви Адидас. С ним — миниатюрная девушка Света с видеокамерой.

— Сейчас еще один подойдет, — пообещал Михаил, — с пульверизатором. Вещь для рейда необходимая. Если сигареты не тушат по нашей просьбе, мы их сами гасим из баллончика. Раньше освежителем воздуха брызгали, а теперь решили обычной водой.

Суда не боитесь?

— За что? — удивился юноша. Мы в лицо не брызгаем. Только на сигарету, когда человек руку с ней опускает.

— А порча одежды? А легкое расстройство здоровья? Хулиганство же.

— Пускай подают, — махнул рукой Лазутин. — Если докажут.

Месяц назад восемнадцатилетний Михаил, студент технологического колледжа, стоял на остановке в компании курящего мужчины и некурящей старушки. Неожиданно у него что-то щелкнуло в голове, и он объявил мужчине, снимая того на мобильный телефон, что он неправ, ибо курит в общественном месте. От потасовки активиста спас подошедший транспорт. С того дня Лазутин решил организовать движение против курения в неположенных местах. Назвал его Лев против (в честь своего знака зодиака), кликнул друзей, те взяли видеокамеру и целый месяц бродили по людным местам, вынуждая курящих вести себя в рамках вступившего в силу закона.

Подошел активист Никита с новеньким зеленым пульверизатором, и тройка активистов отправилась в рейд. Первыми пали жертвой курящие под табличкой у здания вокзала.

— Извините, что отвлекаем, общественное движение против курения, — представляется Лазутин. — Вы стоите под табличкой Курение запрещено. Нарушаете федеральное законодательство. Пожалуйста, затушите сигарету и пройдите в отведенное для курения место.

Пассажиры глядят на развитые плечи Михаила, на камеру Светы, потом покорно опускают сигареты в урну. Некоторые уточняют номер закона, но большинство интересуется: где именно места для курения? И правда, никаких опознавательных знаков, кроме слаборазличимой стрелки на запрещающем плакате, нет. На самом деле мест для курения на вокзале два — вернее, два клочка земли, оборудованные столбом с синей табличкой и парой урн.

Рейд продолжается. У фонтана толпятся живописные фигуры без определенных занятий. Курят почти все. При виде активистов и особенно пульверизатора они страшно оживляются. Лазутин, однако, на шутки не отвечает, а просит убрать сигареты. Тут тоже общественное место, а кроме того, памятник, вроде как культурный объект, — поясняет он.

— Две тысячи лет назад Иисус разрешил пить вино, — восклицает один философ с лицом цвета кирпича, и курить он тоже, кстати, не запрещал. — Кто вы против Иисуса?

— Не мы, а федеральный закон 15, который подписал Владимир Владимирович Путин, — парирует Лазутин.

На шум вяло реагирует охранник в черной форме РЖД. Спрашивает у Светы разрешение на съемку. Лазутин объясняет: начальство вокзала про рейд знает, полиция тоже. Охранник сразу преображается: шпыняет бездомных, гонит курящих прочь от фонтана.

— Полицию мы сразу поставили в известность, — рассказывает Михаил. — Они только рады, что им помогают. И сами они, кстати, нам помогают, ведь все реагируют по-разному. На сто нормальных попадается один буйный. Один раз меня ударили в лицо. Я ударил в ответ. Он опять полез. Его успокоили.

За июнь Лев против провел двадцать один рейд. В основном ходили по вокзалам. Там, считает Лазутин, курят больше всего, и если перебить эту тенденцию, то и в других местах изжить незаконную привычку проще. Рейд длится пару часов, в нем принимают участие от трех до двадцати пяти человек.

Наконец к активистам подключается офицер транспортной полиции Александр Аржащев. Ребятам помогать пришел, объясняет он.

Помощь его носит деятельный характер. Вот уже какой-то несчастный, закуривший у входа в метро, отдает офицеру паспорт.

— Нарушение федерального закона, — с удовольствием вещает Аржащев. — Пройдемте для составления протокола.

Активисты плотным кольцом окружили пожилого мужчину, стоящего недалеко от билетных касс.

— Не уйду, — говорит тот. — По закону можно стоять в пятнадцати метрах от вокзала.

— Тут общественное место, — настаивает Лазутин.

Мужчина молча курит. Лазутин берет пульверизатор и пускает в руку курящего сильную струю воды. Тот отшатывается. У него дрожат ноги, дергается щека, но он не уходит — дело принципа.

— Ваши документы, уважаемый, — вступает в беседу офицер Аржащев.

— Предъявите сперва свои.

— Документы прошу вас! Назовите свою фамилию.

— Не назову. Вы нарушаете закон! Это самоуправство! — мужчина дрожит всем телом. Я звоню в полицию.

Трясущимися руками достает телефон, набирает 112, долго слушает никто не отвечает.

— Не выходит, — говорит он и берется за сердце. Офицер уводит его в дежурную часть.

Угрюмый седоусый человек с золотым перстнем глядит на активистов и отворачивается, пуская дым кольцами.

— Вы у входа в метро. Здесь курить нельзя. Для курящих оборудовано специальное место.

— Где оно? — цедит седоусый.

— Не здесь в любом случае.

Мужчина отвечает короткой идиомой. В ответ Михаил несколько раз стреляет из пульверизатора.

— Ты че делаешь, баран! — упавшим голосом говорит мужчина. — Он бросается на Лазутина, но тот быстро отстраняется.

— Не хамите, пожалуйста. Рубашку мне запачкали.

— Я тебе этот бычок знаешь куда засуну?!

— А сигарету вы потушите, — заверяет Лазутин и стреляет еще раз.

Драки все-таки не случается, невзирая на отсутствие полиции. Осыпая активистов проклятиями, мужчина уходит к месту для курения.

— Я ведь сразу сказал ему, что оно там, — с досадой говорит Лазутин.

— Не сказал, — говорю я.

— Да ладно! — Михаил поражен. — Света, ты снимала? Давайте на камере по­смотрим!

— Не сказал, не сказал, — соглашается активист Никита. И примирительно добавляет: Каждый забыть может. Все мы люди, правда?

«РМ»
30.06.2014
Фото: архив «РМ»

Пища без огня

С 1 июня в России начали действовать очередные положения одного из самых жестких в мире законов о борьбе с курением. Само существование такого закона, в общем, никем особенно не оспаривается. Это мировой тренд, и масса стран самой разной степени гуманитарной прогрессивности подобных по сути законов придерживаются. Общественные дискуссии в основном касаются процедурной части: насколько тотальным должен был бы быть запрет и не нужно ли было из либеральных соображений оставить курильщикам никотиновые гетто. Несколько лет ходили слухи, что в ресторанах, кафе и барах, сумевших оборудовать специальные закрытые пространства, курилки разрешат, но этого не случилось. В итоге к общелиберальным спорам прибавился еще один: правильно ли в борьбе за здоровье нации обременять ресторанный бизнес, и без того рисковый, еще одной проблемой. И не нужно ли было позволить сегрегацию: чтобы у курильщиков была возможность собираться там, где их права не нарушают, а у всех остальных дышать свежим воздухом, запахом жареных котлет или автомобильных газов.

С точки зрения бизнеса такая проблема действительно существует. Сигареты, пепельницы, рюмка коньяка или чашка эспрессо — это исторически важный, системо- и стилистически образующий элемент ресторанной жизни. Статистически среди посетителей всех форм общепита от тридцати до пятидесяти процентов курильщиков (а в некоторых типах мест бывает и больше). Лишение клиента одной из существенных и привычных услуг — это, разумеется, удар по лояльности. Трудно перестать летать самолетами, если там нельзя курить, но достаточно легко не пойти лишний раз в бар, если ты ощущаешь там дискомфорт и фантомную боль, заказав стопку привычного виски и не имея возможности привычно потянуться за сигаретой. Сервис и атмосфера держатся на сумме повторяющихся, одинаковых движений, и, разумеется, выручки, связанные с алкоголем, в этой связи сократятся, поскольку распадается привычный алкогольно-никотиновый комплекс. Большинство ресторанов и кафе, где уже давно действует запрет на курение, думаю, могут это подтвердить. Общий объем выручки со временем еще можно натянуть за счет семейных компаний: в отсутствие клубов дыма они смогут сидеть дольше и употребить больше свежевыжатого сока. Но другим клиентам в атмосфере семейного счастья сложнее предаваться порокам. Разумеется, стратегическая цель подобных законов как раз в этом и состоит — вывести сигареты из класса стилистических маркеров, изменить суть и форму посещения общепита. Но как прожить эту менопаузу местам, основанным на свободе физиологических нравов (например, «Маяк»), не очень ясно. Разве что посетители не последуют второй части старого советского заклинания: Курить мы будем, но пить не бросим. Или переходить на систему поп-ап-кафе, которое работает по принципу вечеринок и где товарно-денежные отношения осуществляются не через кассу, а путем пожертвования произвольных или обговоренных сумм в общак. Кстати, так работают некоторые бары в Калифорнии, где курение как привычка давно уже ушло в гастрономическое подполье...

Алексей Зимин,
главный редактор журнала «Афиша-Еда»