«Платформа»
Срок давности признали отсутствующим. Конституционный открыл дорогу деприватизации
Конституционный суд (КС) РФ постановил, что стандартные сроки исковой давности от 3 до 10 лет, установленные Гражданским кодексом, не должны распространяться на иски о взыскании имущества, полученного коррупционным путем. Теперь органы законодательной власти могут установить (а могут и не устанавливать) для таких исков особый срок давности, превышающий десять лет. Похоже, такой срок все-таки будет установлен — это решение назвал правильным сенатор Андрей Клишас, который считается особо доверенным советником Кремля по Конституционному праву.
Решение КС стало ответом на запрос Краснодарского краевого суда, рассматривавшего одно из крупнейших дел о национализации частной компании — агрохолдинга «Покровский», владевшего землей на 67 млрд рублей. Его владельца Андрея Коровайко, давно уехавшего за рубеж, обвиняли в том, что в основу его бизнеса легли коррупционные доходы, полученные им в бытность сотрудником аппарата полпреда президента в Южном федеральном округе в 2001–2004 годы. Запрос в КС был явной попыткой преодолеть правовую позицию Верховного суда, который в 2021 году определил, что иск об истребовании имущества из чужого незаконного владения — материальное требование, на которое распространяются общие сроки исковой давности 3–10 лет.
Вопрос о сроках давности конфискации по коррупционным делам приобрёл чрезвычайную актуальность для граждан и бизнеса начиная с 2023 года, когда Генпрокуратура и ее местные органы начали подавать большое число исков об истребовании в пользу государства имущества частных компаний. Часть исков касалась незаконной, по мнению Генпрокуратуры, национализации, а часть — получения активов коррупционным путем (а иногда и того и другого сразу).
На этот счет в решении Конституционного суда сделана одна большая оговорка — в нем прямо говорится (и председатель КС Валерий Зорькин отдельно это подчеркнул), что отмена сроков давности не касается приватизационных сделок. Андрей Клишас пояснил РБК, что поправка нужна, чтобы прокуроры в регионах «не подрывали весь гражданский оборот», оспаривая все приватизационные сделки подряд.
Но в оговорке речь идет о приватизационных сделках в чистом виде, а многие из самых громких деприватизационных исков оспаривали вовсе не саму приватизацию. Например, автодилерскую компанию «Рольф» у ее основателя Сергея Петрова забрали как имущество, нажитое коррупционным путем, — Петров на несколько лет уходил из компании в депутаты Госдумы. На том же основании Генпрокуратура национализировала макаронную компанию «Макфа», владелец которой Михаил Юревич избирался губернатором Челябинской области, и пыталась национализировать энергетические предприятия, купленные миллиардером Андреем Мельниченко у экс-министра Михаила Абызова. Таких дел никакие приватизационные оговорки не коснутся.
Да и в делах о приватизации прокуроры и суды и без всяких постановлений КС давно научились манипулировать сроками давности. Например, в деле о национализации химического завода «Метафракс», приватизированного в 1992 году, Генпрокуратура предложила отсчитывать срок давности с 2021 года, когда частные акционеры «завершили консолидацию» национализируемых активов. Но самый распространенный аргумент — срок давности предлагают отсчитывать от момента, когда о нарушении своих прав могло узнать потерпевшее лицо, то есть с момента проверки Генпрокуратуры, нашедшей нарушения.
Решение КС упростит прокурорам и судам продолжение массовой национализации и передела собственности (новым владельцем «Рольфа», напомним, стал бизнесмен Умар Кремлев). А оговорка о приватизационных делах позволит властям избежать вала мелких исков в регионах, а крупным делам помешать все равно не сможет.
«Я больше скажу, такая практика уже известна, — комментирует решение КС руководитель Центра конституционного правосудия Иван Брикульский. — Она касается так называемой деприватизации, то есть, когда имущество забирается у коррупционера спустя пять, десять, 15, 20 — может, уже существенный срок прошел. Так и у добросовестного приобретателя, который, может быть, купил земельный участок, условный завод или иное имущество, соответственно, потом выясняется, что была нарушена какая-то процедура получения этого имущества, допустим, в порядке приватизации. Получается, что срок отсутствует. Помните, была песня: „Я разгадала знак бесконечность“, в данном случае — знак бессрочности. Прокуратура, во-первых, сама определяет, когда она узнала о нарушении, понимаете, произвольность, а потом она уже в рамках своей трехлетней, десятилетней произвольности решает, когда именно это имущество стоит забрать. То есть ограничители издержки отсутствуют».
Эксперты портала «Право.ru» также опасаются за владельцев в прошлом преступного имущества. Один из собеседников ресурса затруднился вспомнить хотя бы один случай, когда ответчику удалось бы доказать законное приобретение активов бывшего чиновника и добиться отказа в иске. С другой стороны, если закон будет спрашивать только с самого коррупционера, ему достаточно будет просто передать кому-то имущество — знакомым или родственникам, — чтобы защитить его от изъятия. Поможет ли поиску золотой середины между этими крайностями пассаж Конституционного суда о третьих лицах, которые не участвовали в коррупционных схемах, покажет судебная практика.
Подготовил Илья Неведомский
СамолётЪ