Частная жизнь. Как показывает опыт, она отечественному начальству противопоказана

Вологодские телеграм-каналы озаботились судьбой экс-губернатора Кувшинникова в соображении его вероятного ухода в никуда с поста сенатора от правительства области. Главный вопрос, которыми они задаются, можно сформулировать так: как же так получается, что вполне грамотный политик и управленец сейчас совершает одну «ошибку» за другой.

Короли и свиты

Ответа на него нет. Вернее, он есть — во всём виноват прежний заместитель прежнего губернатора, отвечающий за внутреннюю политику, тот самый Евгений Артёмович Богомазов, который в первый год СВО всё призывал нас «слушать президента».

Можно согласиться с тем, что предыдущий «серый кардинал» региона, вышедший из шинели участкового, был не подарок. Можно предположить, что его сменщик, извлечённый из соловецкой ссылки, будет лучше. Но вряд ли и один, и другой оказывали такое решающее влияния на судьбы своих патронов, какое им пытаются приписать.

Королей, конечно, играет свита. Но не до такой же степени, чтобы сами они, короли, ничего не значили. Это даже обидно должно быть для бывшего и действующего глав региона. Да, пожалуй, и для любого отечественного начальника вообще.

На судьбу обоих губернаторов (а в том, что Георгий Филимонов скоро уберёт приставку «врио» из своего официального «звания» сомневаться не приходится) гораздо сильнее повлияло то, что они — очень разные люди и управленцы. Скажем больше — это люди разного времени и для разного времени.

Дело даже не в возрасте. Хотя Кувшинников существенно старше Филимонова — разница в пятнадцать лет. Пока Филимонов учился в институте и завоёвывал золотые медали в кикбоксинге, Кувшинников, тоже, кстати, бывший спортсмен, делал типичную карьеру менеджера «Северстали» с прицелом в политику: становился начальником цеха и параллельно депутатом череповецкой Гордумы. Потом был почти обязательный «кадровый мостик» — соцкультбыт «Северстали», — который не миновали ни губернатор Вячеслав Позгалёв, ни представитель Алексея Мордашова в региональной политике Георгий Шевцов. В общем, занимался тем, что нынешний глава региона называет «работой на земле».

Довелось Кувшинникову поработать мэром, причём всенародно избранным, а не назначаемым, как это происходит сейчас, в те времена, когда у местного самоуправления ещё оставалась хоть какая-то субъектность.

«Никаких транзитов»

Был у экс-губернатора и свой «звёздный час», когда и он побыл врио губернатора, заняв пост спешно ушедшего в отставку Позгалёва. Кувшинников принял регион с огромными бюджетными долгами и в определённом смысле совершил «экономическую революцию», вытащив Вологодчину из долговой «ямы» и посадив на «подушку» финансовой безопасности. До того он пережил в качестве мэра тяжелейший для Череповца кризис 2008 года.

Всё это не могло не сказаться на менталитете губернатора, который, кажется, навсегда приобрёл особую «любовь» к экономике и тягу к бюджетному «накопительству». Которая в значительной степени выручила регион в первый год СВО, с последовавшими за спецоперацией неожиданными для руководства страны жёсткими западными санкциями.

Если и говорить об ошибках губернатора Кувшинникова, то главной среди них было решение остаться на губернаторском посту, принятое в конце 2017 года под давлением «стейкхолдеров» с «Северстали» (и, вероятно, из АП), хотя, по словам самого Кувшинникова, у него были интересные предложения о работе в Москве. Но его попросили остаться, чтобы гарантировать беспроблемное переизбрание в регионе президента.

Не останься тогда Олег Кувшинников в Вологде, кто знает, как бы могла повернуться его политическая судьба. Но политика, как и история не знает сослагательного наклонения.

Олег Александрович остался, легко победил на губернаторских выборах. Но оказался в парадоксальной ситуации, которую мы в Самолёте в январе 2022 года обозначили, как «избыток денег и дефицит любви». Когда, с одной стороны, — безусловные экономические и социально-инфраструктурные успехи области, оказавшейся в федеральной тройке по темпам бюджетного прироста. А, с другой, — уровень поддержки действий власти оказался наихудшим среди субъектов РФ.

«Никаких транзитов власти до 2024 года не будет», — пообещал в том далёком январе губернатор Кувшинников. И сглазил — через месяц началась «специальная военная операция», которая изменила в стране всё.

Никого не жалко

Возникшее вместе с ней, скажем осторожно, особое положение в политике и экономике, потребовало новых людей и новых управленцев. Олег Кувшинников, с самого начала СВО ожидавший её скорого окончания и возвращения региона к «нормальной жизни», в число таких управленцев не входил. Он был управленцем для «мирного» времени. Такие больше были не нужны.

Нужны оказались начальники нового типа, который хорошо иллюстрируют такие государственные деятели, как, например, Антон Алиханов, бывший глава Калининградской области, или вологодский врио Георгий Филимонов. Люди молодые, в хорошем смысле «голодные» до власти, энергичные, готовые много работать, принимать самые резкие и непопулярные решения, показательно много тратить из бюджета, не задумываясь о том, где потом взять денег (наверху знают, где). И, что, возможно, самое главное: много обещать, под все решения подводить идеологическую «подкладку», не особо задумываясь о противоречиях её эклектики, и обязательно увязывать свои решения с актуальной общефедеральной повесткой. Да, и ещё — никого не жалеть.

Это непременное условие для времён в жизни России, похожих на нынешние. И президент Путин, и врио Филимонов любят вспоминать руководителей России/СССР, с которыми принято связывать «рывки» в государственном развитии: Ивана IV «Грозного», Петра I, Сталина. Правителей, при которых государство усиливалось, правда, всякий раз ценой сотен тысяч и даже миллионов человеческих жизней. Но парадоксальным образом именно они остались в народном сознании кумирами на все времена (это, кстати, одна из главных загадок психосоциальной истории России). В противовес деятелям, облегчавшим условия жизни населения, таким, как, например, Александр II, Хрущёв, Горбачёв...

В общем, время потребовало «смены караула», и он произошёл. Теперь нам предстоит следить за развитием нового сюжета — судьбой очередного главы региона, накрепко связанного с новым этапом в жизни страны.

«Частная жизнь»

А в связи с судьбой Олега Кувшинникова вспоминается старый советский фильм «Частная жизнь, с Михаилом Ульяновым в главной роли — директора большого предприятия, с телефоном правительственной связи в кабинете, «организатора производства», фронтовика, этакого «экономического маршала» (надо помнить, что Ульянов был в советском кино главным исполнителем роли «маршала Победы» Жукова).

Но ему под шестьдесят, возраст поджимает. И когда он выходит в правительство с проектом объединения двух больших предприятий в одно огромное, ему говорят — «да!» — но начальником в этом новом проекте назначают другого человека, по мнению директора — совершенно недостойного. И директору придется работать под его руководством

И тогда он идет ва-банк, — ах так, вот мое заявление об уходе.

Ну что же, говорят старшие товарищи, хорошо. Давай дорогу молодым кадрам. Заявление принято, вы свободны. Что-то ещё?

Нет, это еще не пенсия. Пока — не пенсия. Но это подвешенное, бессмысленное состояние, без статуса, без понимания — что дальше. Без будущего. И это — катастрофа.

Катастрофа, потому что теперь ему надо идти к большой семье, которую он всегда кормил, содержал, обеспечивал. И надо сказать им, что теперь их отец больше никто, что они не могут вызывать его служебную «Волгу», чтобы «съездить на рынок», что он теперь не сможет одним звонком решать все их вопросы.

Нет, конечно, у него будет персональная пенсия, останется огромная квартира в центре Москвы, формальные знаки уважения, но... власти не будет. И возможностей — тоже не будет. И начальники цехов не будут стоять по стойке смирно, когда он проходит мимо них к своему кабинету. И личный водитель, разбитной хам, не будет стелиться перед «шефом».

И это страшно...

К тому же директор совершенно неприспособлен к жизни — когда он пытается проехать на троллейбусе (всегда же была персональная «Волга»), он не знает, как взять билет — и над ним потешается весь троллейбус. И он опускается — и с каждым днем все быстрее превращается в забитого никчемного деда...

Когда пересматриваешь эту кинокартину сорокалетней давности, невольно думаешь, а, может быть, все те «ошибки», в которых сейчас обвиняют экс-губернатора и его окружение, объясняются именно таким шоком внезапного отлучения от власти?

Может ли Кувшинников, как ему советуют доброжелатели, «пойти в атаку», обивать пороги ведомств, дойти до АП, чтобы отстоять себе место под «властным солнцем»?

Не знаем, герой «Частной жизни», кстати, пробовал. Пришёл однажды в министерство — в кабинет, в который раньше открыл бы дверь ногой. И, сидя на краешке стула, осведомился — не подскажете, как там мой вопрос... «Жди, — внезапно ответило ему начальственное рыло. — Вопрос решается. Тебе сообщат...»

У фильма, между прочим, счастливый конец: супруга разжалованного начальника ведёт его в театр. И в тот момент, когда он стоит на пороге одетый кое как, опустившийся, ничтожный — звонит телефон. Жена берёт трубку, слушает, меняется в лице и трясущейся рукой протягивает трубку мужу. Потому что этот звонок — оттуда. Его возвращают к вершинам.

В эту самую секунду Ульянов преображается — и мы снова видим в нём проснувшегося маршала Жукова. Он — снова в обойме. Он — снова во власти. Сейчас за ним придёт машина, и он поедет за новым назначением.

Вероятно, только так и никак иначе и может закончиться частная жизнь российского начальника — так же внезапно, как началась, и только по «высшей воле».

Сергей Михайлов
СамолётЪ