«Военно-тыловая структура»? Почему глава Вологодчины так озабочен развитием сельского хозяйства региона

Трудно не заметить, какое особое внимание уделяет вологодскому селу и сельхозпроизводству врио губернатора: субсидии товаропроизводителям, развитие сельских райцентров. Даже своим первым заместителем Георгий Филимонов сделал Юрия Умеренко — человека, в обязанности которого входит координация работы по поддержке сельхозпроизводства и развитию агропромышленного комплекса.

Еду — на экспорт

Особенно трогательна забота врио о сельскохозяйственно-продовольственном экспорте. В последнем релизе по этому поводу какие-то 3 тысячи тонн пищевой продукции на 8 млн (почему-то долларов?), отправленные девятью предприятиями в Узбекистан, Белоруссию и Казахстан позволяют главе региона говорить, что «пищевая промышленность — драйвер роста вологодского экспорта». Звучит смело — особенно в сравнении с миллионами тонн, которые отправляют на экспорт вологодские металлурги и химики...

Но и понять Филимонова можно — производственные мощности вологодского АПК недозагружены — по свидетельству того же Умеренко, перерабатывающие предприятия аграрного сектора загружены от 17 до 80%. Продукции вологодского села хронически не хватает спроса. Возможно, за исключением молока. Не потому, что она плоха (качество «вологодского» масла удаётся поддерживать в соответствие с брендом). А потому, например, что не может конкурировать по цене с аналогами, произведёнными в более благоприятных климатических условиях. И то же вологодское масло недоступно по цене многим жителям Вологодчины — во всяком случае без специальных дисконтных акций производителей и торговых сетей — аналоги с Юга России и Белоруссии стоят дешевле. А продажа на уровне или ниже рентабельности, как раз и требует серьёзных дотаций, без которых вологодское село прожить не может.

И, спрашивается, зачем губернатору такой «геморрой».

Вряд ли дело в «профессиональной деформации» (последним до назначения в Вологодскую область местом работы Филимонова была должность зама по сельскому хозяйству главы Московской области).

«Царица полей»

Скорее глава региона озабочен необходимостью поддержания жизнеспособности сельскохозяйственных районов, многие из которых без сельскохозяйственного производства окончательно обезлюдеют. Можно понять и посочувствовать врио губернатора, вынужденному поддерживать переданные ему под опеку и это территориальное деление, и его специализацию, которые являются прямым наследием Советского Союза. С его озабоченностью самообеспечением практически во всём. Включая одну из главных составляющих — продовольственную.

На эту мысль наталкивают работы одного из лучших географов-ландшафтоведов, научного сотрудника Института географии РАН и методолога Владимира Каганского. В них можно найти ответ на вопрос, почему в СССР сельское хозяйство, особенно зерновые, развивали на плохих территориях, вроде Нечерноземья и особенно его Севера.

«В России сельское хозяйство сейчас резко концентрируется, покидая периферию в широком смысле — «оставляет» север, центр и восток России, а в северной и средней зоне Европейской России остается уделом пригородов, — пишет Каганский. — Сельское хозяйство стягивается в благоприятные районы, тёплые увлажненные с плодородными почвами. При этом растёт реальное сельскохозяйственное производство, его эффективность, экспорт и проч.

Почему же в СССР сельское хозяйство было «размазано» по территории? Объяснение простое — СССР должен был быть способен к самообеспечению продовольствием — как государства в целом, так и подавляющего большинства его краев, областей, республик, прежде всего на случай длительной войны. Война же СССР всегда или велась, или готовилась; всё пространство и хозяйство СССР было обеспечивающим тылом, всё время было военным или предвоенным. Продовольствие было назначено производить везде, где только можно; чтобы колхозу/совхозу «списать» (вывести из пользования) один гектар пашни (напр., фактически ставшей болотом), требовалось особое разрешение обкома (коммунистической) партии, и оно почти никогда не давалось.

Пшеницу как важнейшую продовольственную культуру выращивали (часто безрезультатно) и в самых неподходящих местах — о ней говорили «партийная культура», и за её выращивание начальство спрашивало особенно строго; её сеяли севернее, чем это было разумно, где она почти не давала урожая и уж во всяком случае была хозяйственно бессмысленна. Монокультура хлопка в советской Средней Азии (сейчас посевы там значительно сократились) имела прежде всего военно-стратегическое значение — сырьё для производства взрывчатых веществ (не путать с порохами); более половины собранного хлопка более нигде не фигурировало в статистике. Для взрывчатки были и иные источники, но с хлопком было проще. Западная Грузия была почти целиком принесена в жертву очень плохому чаю ради самообеспечения чаем СССР (и для фармацевтики); чай в СССР пробовали насаждать даже в Закарпатье. Тоже самое имело место в массе иных отраслей«.

«Кройка и шитьё» территорий

Задаче самообеспечения и создания надёжного продовольственного тыла было подчинено и административно-территориальное деление страны, подчас вызывавшее большое недоумение — почему, например, целый ряд территорий имеет такую некомпактную, нерациональную форму?

Красноярский край и Тюменская область (вытянуты с юга на север до Арктики), нет ни Норильской (Таймырской), ни соответственно, Сургутской области, где сельское хозяйство просто невозможно (кроме оленеводства). Почти такая же странная форма у Хабаровского края. Для чего в состав северной Архангельской области были введены далекие южные земли? Почему так несообразно велика та же Вологодская область, в которой к суровому по климату Северо-Востоку был искусственно «присобачен» Юго-Запад — не только промышленный, но и более благоприятный для сельхозпроизводства (кстати, с малой родиной изобретателя того самого «вологодского» масла)?

А всё потому, пишет Владимир Каганский, что «территории административных единиц ранга области и выше выкраивались так, чтобы достигать самообеспеченности продовольствием за счёт наличия производящих продовольствие территорий. Исключения — или наследники ГУЛАГовских структур (Магаданская область) или приграничные регионы с немногочисленным населением». В СССР почти не было областей и краёв, неспособных к продовольственному самообеспечению по минимуму.

Возрождение «военной» логики?

В современной России, пожалуй, впервые в её истории сельскохозяйственные ландшафты страны становятся нормальными. Это тектонический сдвиг в устройстве страны, который пока мало кто осмысливает. Это такая же нормализация, которая коснулась и других областей жизни в России последних трёх десятилетий — люди стали работать, где хотят, жить, в принципе, где хотят, и производит теперь то, что нужно — что способна потянуть страна по деньгам, интеллектуалу, наличию кадров и т.п.

Под воздействием рыночных условий и элементарных свобод страна менялась, казалось, необратимо, постепенно превращаясь из военно-тыловой структуры в страну для жизни людей.

Даже начальники понимали и принимали эти изменения. Помнится, на сакраментальный вопрос о будущем вологодской деревни, бывший губернатор Олег Кувшинников неизменно отвечал в том смысле, что будущее северного села — быть пригородом. В крайнем случае, оставаться живым там, где для этого есть экономический смысл — рядом с точками приложения инвестиций в промышленность или туристическо-рекреационную отрасль...

Однако, похоже, в последние годы именно такая логика становится всё более маргинальной. А на первый план снова выходит военно-тыловое сознание и планирование, воплощаясь в идеях продовольственного самообеспечения, импортозамещения и «технологического суверенитета».

Интересно, надолго ли?

Сергей Авдеев
СамолётЪ