«Платформа»
Коронавирус — «всё». Почему же тогда нам так плохо?
Накануне Дня Победы ВОЗ объявила об окончании пандемии коронавируса, что, согласитесь, само по себе выглядит символично — человечество не мытьём, так катанием одержало ещё одну победу над грозным врагом. И по времени «битва с вирусом» шла сопоставимо долго в сравнении в ВОВ — 3 года 1 месяц и 24 дня. Жертвами COVID-19 (в зависимости от методики подсчёта) стали от 6,9 млн до 20 млн человек. По данным Росстата, в стране умерли 823,7 тыс. человек с коронавирусом — ведомство учитывало и случаи, когда COVID-19 не был основной причиной смерти.
Объявляя об отмене статуса пандемии для COVID-19, гендиректор ВОЗ Тедрос Гебрейесус отметил три главных урока, которые преподнесла миру пандемия. В том числе это актуализированная роль общественного здравоохранения. Это важная роль науки, благодаря которой удалось разработать методы лечения и вакцины быстрее, чем для любого другого патогена в истории. Наконец, пандемия показала категорическую важность сотрудничества между странами. «Вместо последовательных и слаженных глобальных ответных мер пандемия была отмечена хаотичным сочетанием ответных мер», — сказал глава ВОЗ. И это ещё три года назад не было нынешней конфронтации. Возможно, совсем не случайно СВО началась только, когда опасность коронавируса была практически преодолена.
Сегодня Ковид, по сути, превратился в новую форму обычной ОРВИ, которой стало болеть больше народа: в прошлом году — на 10% больше, чем в 2021 году (38,4 миллиона) и на 42% больше, чем в 2019 году (29,8 миллиона). Зато COVID-«ОРВИ» фактически «убил» грипп, что хорошо видно на графике:
Словом, налицо явная большая победа человечества, которая, впрочем, не принесла нам той радости, которую, кажется, следовало бы ожидать. Два года назад нам казалось, что мы чувствуем себя психически хуже, чем когда-либо в истории. Но прошли три года, ушли в прошлое карантины с их необходимостью сидеть дома, и непосредственная угроза смерти от заражения. И... нам снова ментально плохо, «как никогда». Что вообще происходит?
Попытку дать ответ на этот волнующий многих вопрос попытался дать шведский психиатр, психотерапевт Стокгольмской школы экономики Андерс Хансен в своей книге «Почему мне плохо, когда всё вроде хорошо. Реальные причины негативных чувств и как с ними быть», которая только что вышла издательстве «МИФ».
Автор проанализировал выводы антропологов, утверждающих, что наши древние предки — охотники и собиратели — жили в чрезвычайно трудных условиях, но очень редко впадали в депрессию.
Современные социологи обследовали общества с разной степенью модернизации и выяснили: чем выше уровень модернизации общества, тем больше доля людей с симптомами депрессии. «Женщины из сельской местности в Нигерии, — пишет Хансен, — психически чувствовали себя лучше, чем жительницы городской среды в той же стране, а те, в свою очередь, — лучше, чем женщины в канадской сельской местности. Хуже всего психически чувствовали себя жительницы американских крупных городов.
Автор приводит данные исследования, в котором 600 000 американцев, показали, что количество депрессивных расстройств увеличилось в период с 2005 по 2015 год, в том числе на 40% среди подростков.
Французское исследование пришло к выводу, что в 2005 году людей, страдающих депрессией, стало больше, чем было в 1990-е, однако увеличение незначительное. В обширном австралийском исследовании указывается, что в 1998 году 6,8% населения испытывали симптомы депрессии, а к 2008 году эта доля увеличилась до 10,3%, то есть за десять лет прирост составил 50%... И так далее — во многих развитых странах фиксируется рост числа людей, подверженных депрессии.
Автор книги пишет: «Похоже, мы так и не узнаем, действительно ли сейчас больше людей страдают от депрессии, однако я решил не сдаваться, а копать дальше. Изучив материалы исследований, экспериментов и отчетов, я пришел к выводу, что большинство из наиболее тщательно проведенных экспериментов (с вопросами, не меняющими свое значение со временем, и объективными признаками у большого количества испытуемых) указывают на отсутствие серьезной разницы. Исключение — девочки-подростки: подавленность и тревожные состояния среди них значительно возросли в последнее десятилетие».
И делает вывод: «Несмотря на потрясающие медицинские и экономические достижения последних десятилетий, мы, похоже, не стали чувствовать себя психологически лучше».
Удивительно, но депрессия не идет на спад! Хотя, казалось бы, людей, посещающих психотерапевта и принимающих лекарства, стало больше. Последние десятилетия медицина развивалась огромными темпами.
Экономическое развитие шло рука об руку с медицинским. Шведы стали в два раза богаче с 1990-х годов, американцы — в три раза, немцы — на 80%... Казалось бы, экономическое развитие должно сделать людей благополучнее, счастливее, они должны лучше себя чувствовать. Но ведь это не так. У нас вроде все хорошо, а чувствуем мы себя на удивление плохо. Почему?
Что-то в образе жизни современных охотников-собирателей защищает их от депрессии, и, наоборот, что-то в нашем образе жизни делает нас уязвимыми. Автору книги кажется — это «что-то» — в первую очередь физическая активность и общность с другими людьми. Современные охотники-собиратели обычно проходят 15–18 тысяч шагов в день и физически активны два-три часа в сутки, из них один час — с высокой интенсивностью. Они поддерживают прочные социальные связи. Они, как правило, не курят, живут в экологически чистой среде и не потребляют такое количество фастфуда, как мы. А ещё работают меньше и находятся в более равноправном обществе.
Учёные подсчитали, что 20% всех депрессивных расстройств связаны с одиночеством, а 12% можно было бы избежать, если бы мы больше двигались. В глобальном масштабе это означало бы, что количество людей, страдающих депрессией, уменьшилось бы на 100 миллионов.
В том, что касается нашего физического и психического здоровья, полагает Андерс Хансен, важно не только смотреть вперёд, изучая инновационную технику и сенсационные научные открытия. Не менее важно, зная нашу эволюционную историю, делиться знаниями о том, как можно предотвратить депрессии и тревожное расстройство.
«Мы не можем вернуться к жизни в саванне, но можем сделать выводы из условий, сформировавших нас, — пишет автор. — Если мы заточены не под то, чтобы хорошо себя чувствовать, и если многое из того, что мы воспринимаем как болезни, на самом деле защитные механизмы, то кому тогда помогать? Где проходит граница между нормальными перепадами чувств, неизбежными в жизни, и нарушениями, требующими профессиональной помощи? Где кончается подавленность и начинается депрессия? Где граница между застенчивостью и социофобией? Здесь не может быть простых ответов. Единственное, советую обратиться за помощью, если психологические проблемы сильно ограничивают вашу жизнь.
Мы постепенно опускаем планку в отношении страданий человека и считаем это успехом. Всё больше людей обращаются за помощью, посещают психотерапевта и получают лекарства, и это позволило снизить количество самоубийств на 30% по сравнению с 1990-ми годами. То, что мы открыто говорим об эмоциональных нарушениях, спасает жизни и уменьшает страдания. Я убежден, что открытость решает больше проблем, чем создает. Но это не совсем безобидно...»
Подготовил Сергей Михайлов
СамолётЪ