«Платформа»
Субботнее чтение. Заблудиться — это очень страшно? Что делать, если навигационные способности вашего мозга дали сбой
Сообщения о потерявшихся в лесу грибниках и ягодниках – неотъемлемая часть полицейской хроники и сообщений МСЧ. Что происходит с людьми в таких ситуациях, часто оказывающихся совершенно невероятными, как в них попадают грибники и путешественники.
Об этом в своей книге «Путеводный нейрон: как наш мозг решает пространственные задачи» (русский перевод вот-вот выйдет в ИД Азбука-Аттикус) рассказывает британский научный журналист Майкл Бонд.
Одна из глав книги «Психология потерявшихся» начинается с истории американки Джерри Ларгай, которая летом 2013 года пропала на Аппалачской тропе — 3400-километровом пешеходном маршруте на востоке США.
Джерри путешествовала в одиночку, однако была на постоянной телефонной связи с мужем. Когда она не позвонила в условленное время, муж тут же связался со службой спасения. Тем не менее, пишет Бонд, одна из самых масштабных поисково-спасательных операций в истории США не дала ни малейших зацепок. Останки Лагар были случайно обнаружены лишь два года спустя; из её дневника стало известно, что она сошла с тропы в туалет — и не сумела вернуться назад, а сотовая связь в этом месте не работала.
Скорее всего, она удалилась от тропы не дальше, чем обычно, — на восемьдесят шагов, потерялась в лесной чаще и начала беспорядочно блуждать… Она слышала над собой самолеты и вертолёты спасателей, но не сумела подать сигнал. Она не знала, что поисковики с собакой прошли всего лишь в ста метрах от неё, а палатка находилась в восьмистах метрах от тропы, если считать по прямой. А если бы она просто спустилась по склону, то вскоре наткнулась бы на старую железнодорожную ветку, которая вывела бы её из леса — в любом направлении…
О том, как и почему так произошло – в нашей цитате из книги Майкла Бонда:
Перевод с английского Юрия Гольдберга; редактор В. Измайлов
Оригинальное издание: ‘Wayfinding: The Art and Science of How We Find and Lose Our Way’, by Michael Bond (Picador, 2020)
«Заблудиться — это очень страшно. Многим людям становится не по себе даже при малейшей опасности потеряться. Похоже, этот страх, такой же интуитивный, как реакция на змей, прочно укоренен в мозге человека: миллионы лет эволюции научили нас, что добром это не кончается.
Страх потеряться глубоко проник в культуру. Заблудившиеся в лесу дети — весьма распространенный мотив и в современных волшебных сказках, и в древних мифах. Но в выдуманных историях обычно всё заканчивается хорошо: Ромула и Рема выкормила волчица, Белоснежку спасли гномы, и даже Гензель и Гретель, избежав смертельной опасности в пряничном домике, находят дорогу домой.
Реальность часто более печальна: в XVIII и XIX веках это была одна из самых распространённых причин гибели детей европейских поселенцев в девственной природе Северной Америки. «Едва ли не каждым летом в канадской глуши пропадают дети поселенцев», — отмечала канадская писательница Сюзанна Муди в 1852 году. Сестра Муди, путешественница и писательница Кэтрин Парр Трейл, построила сюжет своего романа «Канадские Робинзоны. Повесть о равнинах Райс-Лейк» (Canadian Crusoes: A Tale of the Rice Lake Plains) на реальных историях детей, которые ушли в лес и не смогли найти дорогу домой.
Действие романа происходит в Онтарио, в сотнях километров к западу от Мэна, но описание дикой природы прекрасно подходит к лесу, поглотившему Джерри Ларгай:
«Полное одиночество пути, искажённые, зловещие тени деревьев, укрывших крутые берега, — тени, меняющие свои дикие, фантастические обличья, рождали страх в душе этих несчастных путников, оставленных на милость судьбы».
В общественном мнении потерявшийся человек — это по-прежнему символ трагедии. В 2002 году исследование, проведенное британской Комиссией по лесному хозяйству, выявило, что многие люди избегают лесов, потому что не чувствуют себя в безопасности и боятся, что не сумеют найти дорогу назад. Комиссия пришла к выводу, что «фольклор, сказки и фильмы ужасов» повлияли на наши чувства, и «люди действительно боятся заблудиться».
И на это у них есть все основания! В эпоху GPS мы забываем, как легко потеряться, и зачастую пребываем в заблуждении, что знаем окружающий нас мир. Распространенные когнитивные ошибки, например, предположение о том, что горные хребты, береговые линии и другие географические ориентиры идут параллельно друг другу, легко исправить с помощью компаса или карт на смартфоне. Но технология, как и мозг, легко может ввести нас в заблуждение, если мы не умеем ею пользоваться или не знаем о ее недостатках.
Когда [знаменитый британский летчик, картограф и путешественник] Фрэнсис Чичестер преподавал штурманское дело пилотам Королевских ВВС во время Второй мировой войны, двое его курсантов пропали во время тренировочного полета. Чичестер несколько дней искал их, облетая на своем легком самолете холмы Уэльса, но безуспешно.
Три месяца спустя стало известно, что курсанты попали в плен: они перепутали показания компаса и летели в противоположном направлении, на юго-восток вместо северо-запада, и пересекли Ла-Манш, думая, что летят над Бристольским заливом.
«Как они радовались прожекторам, осветившим посадочную полосу! — писал Чичестер в автобиографии. — И только когда немецкий солдат ткнул в них автоматом, они сообразили, что прилетели не на английский аэродром».
Трудно предсказать, как будет вести себя заблудившийся человек, но логично предположить — что всегда и делают руководители поисково-спасательных служб, — что люди вряд ли смогут помочь себе сами. Мало кто способен не растеряться и делать то, что разумнее всего в данной ситуации. Почти все продолжают идти неведомо куда, надеясь найти путь к спасению.
Рассказы спасённых показывают, что желанию не оставаться на одном месте очень трудно противостоять — даже опытным навигаторам. Ральф Багнолд, который первым из европейцев исследовал пустыни Северной Африки в 1930-х и 1940-х годах и создал в британской армии Группу дальней разведки пустыни, вспоминал: когда он заблудился в Западной пустыне в Египте, его охватило «необыкновенно сильное желание» не останавливаться, а ехать куда угодно. Он считал это своего рода безумием:
«Этот психологический эффект… был причиной почти всех трагедий в пустыне за последние годы, — писал он. — Если остаться на месте хотя бы полчаса, перекусить или выкурить трубку, разум снова начинает раздумывать над тем, где вы находитесь».
Если вы заблудились, то сражаться (вернее, замереть на месте) лучше, чем бежать, — по крайней мере, пока вы не разработаете план. Но поможет ли вам это знание? В определённой степени. Хьюго Спирс, изучающий методы навигации животных и людей, сам оказался в такой ситуации во время путешествия по Амазонской низменности в Перу. Он спросил у охранников лагеря, можно ли ему прогуляться по джунглям. «Только не уходи слишком далеко», — предупредили они:
«Я и не уходил далеко, но это джунгли. Здесь хватит и десяти метров, чтобы заблудиться. Я провел в джунглях два часа. Меня искали с собакой. Я был не первым, за кем высылали собаку. Я был в ужасе. Мозг приказывал мне бежать. Просто бежать. Ни в коем случае не стоять на месте. Я прекрасно понимал, что это неправильно. В джунглях движение не спасёт тебе жизнь. И я попытался успокоиться, рассуждать логично, не принимать быстрых решений, внимательно смотреть на то, что меня окружает, — и понял, что хожу кругами, прямо как в кино. С помощью мачете я оставлял зарубки на деревьях, чтобы знать, не проходил ли я уже здесь раньше. И это помогло. Я делал на дереве три зарубки и, если снова натыкался на него, знал, что описал круг. Я уже был почти у лагеря, когда они пустили собаку, но у меня словно камень с души упал. И я очень хорошо понял: по-настоящему потеряться — это очень страшно. Это ненормально».
Несколько лет назад Кеннет Хилл, психолог из Университета Святой Марии в канадском Галифаксе, который посвятил свою научную карьеру изучению поведения потерявшихся людей, проанализировал 800 отчетов о поисково-спасательных операциях в провинции Новая Шотландия, 80% территории которого покрыто лесами. Эта провинция известна как «североамериканская столица заблудившихся». Здесь можно заблудиться, чуть отойдя от заднего двора своего дома.
И всего два раза — на 800 случаев — заблудившийся человек оставался на месте: восьмидесятилетняя женщина, собиравшая яблоки, и одиннадцатилетний мальчик, который в школе посещал курсы «Обними дерево и выживи» (как видно из названия, детей учат оставаться на месте).
Хилл говорит, что большинство потерявшихся не двигаются, когда их находят, но лишь потому, что довели себя до изнеможения и слишком устали или плохо себя чувствуют и уже не могут идти. Побуждение двигаться, не важно куда, скорее всего, представляет собой эволюционную адаптацию: в доисторические времена долго оставаться в незнакомом месте было неразумно — вас рано или поздно съедят хищники.
В поведении заблудившихся более странной выглядит склонность описывать круги, если не получается увидеть никаких пространственных ориентиров (такое происходит не только в кино). В густом лесу, на бескрайней равнине или в тумане почти невозможно пройти по прямой больше чем несколько метров.
Эта странная привычка может даже сослужить определенную пользу: если вы в панике бродите по лесу или открытой пустоши, то в конечном итоге можете приблизиться к начальной точке, а не уйти еще дальше в неизвестность. Хотя это вряд ли утешит.
Мы описываем круги, когда поблизости нет никаких заметных ориентиров (мачта сотовой связи, высокое дерево) или пространственных границ (забор, линия холмов) и окружающая местность выглядит одинаково. Не имея точки отсчета, мы начинаем дрейфовать. Ею могут служить солнце или луна, но, если вы не знаете, как солнце движется по небу, оно может ввести вас в заблуждение.
В приложении к «Канадским Робинзонам» Кэтрин Трейл рассказывает реальную историю о девочке, которая три недели блуждала в лесах Онтарио, убеждённая, что солнце выведет её домой; она весь день следовала за солнцем, которое перемещалось по небу с востока на запад, и вечером приходила почти туда же, где была утром.
Идея, что при отсутствии ориентиров люди начинают кружить и возвращаются на то же место, кажется невероятной. Но многие эксперименты доказали, что именно так и происходит. Одно из популярных объяснений винит в этом асимметрию тела: у всех людей одна нога длиннее другой, что заставляет нас отклоняться от прямой линии. Но это не объясняет, почему некоторые люди отклоняются в разные стороны, в зависимости от обстоятельств.
В 2009 году Ян Соуман с помощью устройств GPS следил за добровольцами, пытавшимися идти по прямой в пустыне Сахара и в немецком лесу Бинвальд. Если солнце закрывали облака, выполнить задание не удавалось никому: быстро накапливались ошибки, небольшие отклонения становились большими, и в конечном итоге люди ходили кругами.
Соуман сделал вывод, что без дополнительных ориентиров люди не уходят дальше ста метров от исходной точки, сколько бы времени они ни шли.
Это многое говорит о нашей системе восприятия пространства и о том, что ей требуется привязать нас к окружающему миру. В отличие от пустынных муравьёв, люди плохо владеют навигационным счислением, единственным доступным методом в пустыне, в лесу или в тумане. В отсутствие ориентиров и границ наши нейроны направления головы, которые в обычных обстоятельствах превосходно справляются с ориентированием, не могут вычислить направление и расстояние, и мы теряемся в пространстве. Знание этой особенности ничем вам не поможет, если вы заблудились, но, возможно, убедит вас взять с собой в дорогу компас или GPS-трекер, а главное, быть очень внимательным — золотое правило навигатора, — когда идёте в лес».
Подготовила Марина Мельникова
СамолётЪ