Что дальше? Как мы принимаем изменившуюся реальность

Четыре месяца информационный фон держит нас в напряжении: мы непрерывно следим за новостями (занимаемся думскроллингом), пишем комментарии в соцсетях, спорим и стараемся как-то осмыслять происходящее в мире. Широкомасштабное информационное наступление расшатывает восприятие правды и вымысла. Дискуссии о том, кто прав, а кто виноват, оканчиваются ничем.

Новая реальность с ее вызовами иногда становится невыносимой: кажется, лучше бросить тяжелые мысли и доверить большие вопросы «большим начальникам». Еще проще — проигнорировать и, если медиаполе настойчиво требует позиции, занять нейтральную. Если позволяют силы, сосредоточиться на помощи нуждающимся: родственникам, беженцам, фондам, которые организовывают им адресную поддержку. Крайний вариант (часто самый востребованный) — начать ожесточенный спор, который, как правило, никуда не приводит.

Хорошая новость в том, что это нормальная реакция человеческой психики.

И все же, что нужно делать, чтобы сохранить адекватное отношение к окружающим в этих условиях? Как не погрязнуть в тревожном состоянии?

Свой ответ даёт предприниматель, гендиректор группы компаний СамолётЪ Илья Коротков, который, например, считает, что «дети — лучший антидепрессант», а нынешнее время — «время поисков новых возможностей»:

Неопределённость или новая реальность?

Две стратегии психики

А вот психотерапевты Андрей Юдин и Ольга Пирог напоминают, что у нашей психики есть две стратегии совладания со стрессом: эффективные, нацеленные на исправление ситуации, и неэффективные, направленные только на изменение эмоций. В первом случае мы пытаемся осмыслить проблему и найти выход, то есть готовы действовать.

Во втором — всего лишь пытаемся вернуть хорошее настроение. Тут уже идут в ход такие приемы, как «засмеивание», поиск положительных сторон и даже полное отрицание существования проблемы. При этом все мы способны к личностной рефлексии. Но этот психологический феномен очень тесно связан с копинг-стратегиями. Поэтому иногда создается впечатление, что просто нет невозможности понять и принять увиденное. Однако это не так. Когда эмоции воспринимаются как невыносимые, срабатывает защита. Включаются игнорирование и отрицание.

С другой стороны, действуя, мы возвращаем себе ощущение контроля над ситуацией. Если ресурса не хватает, для начала нужно сделать всё возможное для его восполнения, использовать любые источники, которые подходят именно вам. Начиная с самых простых: сон, питание, физическая нагрузка. Помогите нервной системе восстановиться.

У нас нет опыта преодоления переживаний, подобных нынешним. Сейчас как никогда нужно быть очень бережными к себе и другим. Трудно сказать, насколько длинный путь еще предстоит пройти. Ресурсы необходимо беречь. А бесконечные дебаты на острые темы — самый верный способ их «слить». Поэтому надо не забывать спрашивать себя: «Могу ли я сейчас себе это позволить?» И если вы понимаете, что победа в споре и потери, которые вы понесете в процессе, не равнозначны, лучше отказаться от полемики.

Выученная беспомощность

Исследователь общественного мнения Марина Селиванова настаивает на том, что российское общество крайне деполитизированное и атомизированное:

«Во-первых, десятилетиями людям внушалось, что политика — это грязное дело, которым приличный, честный человек заниматься не должен; а также что это дело экспертов, которые обладают сакральным знанием о том, как нужно жить. Во-вторых, власть активно сопротивлялась установлению горизонтальных связей, предотвращала попытки общества совершать коллективные действия. Потому люди скорее склонны заниматься своей частной жизнью, думать о тех проблемах, которые напрямую касаются лично их и ближайшего окружения. Когда люди видят информацию о катастрофах — они не ассоциируют это с собой и не видят связи между их частной жизнью и тем, что происходит за ее пределами».

Селиванова отмечает — опросы общественного мнения показывают колоссальную поддержку действий президента, что формирует доминирующий дискурс, которому сложно противостоять:

«Но вариации в его оценке все равно просматриваются. Ряд исследований показывают, что чем респонденты моложе и образованнее, тем сильнее они чувствуют влияние санкций. Также санкции ощущают опрошенные с низким доходом, которым едва хватает средств на продукты питания.

Мстительная прокрастинация

И «на десерт» — совет, который даёт подписчикам своего Telegram-канала клиницческий психолог Галя Петракова:

«Может быть, вы слышали про revenge bedtime procrastination (мстительная прокрастинация сна... откладывание сна из мести?). Конечно, ни в какой МКБ такого названия вы не встретите, но есть устоявшийся термин „bedtime procrastination“, описывающий регулярное откладывание перехода ко сну.

Термин подчёркивает, что мы отнимаем у себя время сна чтобы вернуть хоть сколько-то контроля над собственной жизнью и получить то, чего мы по разным причинам не можем получить днём — предположительно, заняться тем, что приносит нам удовольствие.

Если revenge bedtime procrastination звучит как что-то родное и знакомое, я бы попробовала поисслеловать происходящее с разных сторон. Как так вышло, что в течение дня вы совершенно не находите время на то, что приносит вам удовольствие или восстанавливает энергию? Это временный период или давняя история? Есть объективные факторы, которые обуславливают происходящее (вы молодые родители с беспокойным младенцем)? Или играют роль ваши эмоции и субъективные оценки (так тревожитесь о работе, что посвящаете ей больше времени, чем необходимо)? Каковы короткосрочные и долгосрочные последствия такого поведения? Решает ли оно проблему или только закрепляет ее?

Ну и чтобы немного сбить пафос: все эти вопросы задаёт вам человек, который до середины прошлой ночи смотрел четвёртый сезон stranger things.

UPD от бдительных подписчиков: revenge в данном контексте скорее не месть, а реванш, попытка отыграться — что гораздо логичнее».

СамолётЪ — СамолётЪ-ТВ