Кадуйский потоп.
Слов нет. Два диагноза для российской экономики
Экономика стабилизируется?
Российская экономика выдержала беспрецедентное санкционное давление и стабилизируется, заявил российский президент Владимир Путин в понедельник на совещании по экономическим вопросам, как следует из стенограммы мероприятия, опубликованной на сайте Кремля.
По мнению главы государства, такой вывод можно сделать, во-первых, по тому, что «розничный спрос пришел в норму. Товарные запасы в торговых сетях восстанавливаются». Во-вторых, как отметил Владимир Путин, курс рубля, несмотря на санкции, вернулся к отметкам первой половины февраля, в российскую банковскую систему снова поступает наличная зарубежная валюта, а положительное сальдо текущего счета платежного баланса оказалось на историческом максимуме, превысив $58 млрд.
Президент не стал углубляться в причины такого «позитива», связанного прежде всего с шоковым снижением импорта при сохранении объёмов сырьевого экспорта и введённым ЦБ валютным контролем.
Зато Владимир Путин поддержал общий курс на максимальную либерализацию, поскольку именно этот курс объявлен главной подействовавшей мерой марта—апреля по преодолению первичных последствий санкционного шока: «Мы поступили правильно, когда не стали прибегать к ручному, искусственному регулированию рынка, а вместо этого, напротив, предоставили свободу частному бизнесу для поиска наиболее подходящих, эффективных решений».
У правительства сохраняется некоторая финансовая фора — сверхдоходы 2020–2021 годов в виде остатков на счетах бюджета и бюджетного профицита. Это позволило президенту на совещании с правительством оценить профицит федерального бюджета в первом квартале 2022 года в 1,1 трлн руб., региональных — в 0,9 трлн руб. И заявить о предстоящем росте бюджетных расходов в виде индексации пенсий, пособий и бюджетных зарплат.
В реальности на «покупку» разнообразных отсрочек от первых эффектов экономического кризиса у Белого дома есть как минимум сверхплановые 3–4 трлн руб. возможных допрасходов.
Экономика трансформируется?
Тему состояния и будущего российской экономики развила в своём выступлении в Госдуме глава Центробанка Эльвира Набиуллина.
Пожалуй, главным тезисом Набиуллиной стали слова об ожидании структурной трансформации экономики России, которую В ЦБ ожидают в конце второго квартала года и в третьем квартале. По ее словам, период существования экономики на запасах уже почти закончился: придется менять её структуру и искать новые бизнес-модели. При этом такой переход, полагает Набиуллина, приведёт к всплеску цен на отдельные товары, и инфляция будет выше цели.
Но, как подчеркнула глава Центробанка, инфляция будет связана не с высоким спросом, а недостатком предложения. «Поэтому мы не будем пытаться любыми методами вернуть её [инфляцию] ниже — это помешало бы адаптироваться бизнесу, для которого сейчас восстановление поставок необходимых импортных компонентов сложнее и дороже, и это неизбежно отразится на цене конечной продукции», — отметила Набиуллина.
Что касается самого интересного — подробностей той самой структурной перестройки, — то здесь глава ЦБ ничем особым не удивила, повторив, в общем, трюизм о том, что ограничения на импорт и логистику потребуют от российских производителей поиска новых партнёров, новых путей доставки продукции и перехода на производство других товаров. Схожим образом изменится и структура экспорта.
После выступления Набиуллиной эксперты убедились во мнении, что отраслевая специализация будущей подсанкционной экономики РФ и ее изменившееся место (и реальное, и целевое) в мировой системе разделения труда во многом будут зависеть от приоритетов стимулирования правительства. Часть этих приоритетов очевидна — наиболее критичные области импортозамещения, часть — под вопросом: если очевидно, что спрос на мировом рынке удобрений для РФ останется драйвером развития отрасли, то для металлургии, химии, агроэкспорта, леспрома, строительства и инфраструктуры все неочевидно и в деталях, и в общем балансе.
«Совершенно секретные» планы
И в самом деле — никакого комплексного анализа сложившейся ситуации, с предложениями перестройки экономической жизни страны, правительством и его аналитическими центрами до настоящего времени так и не предъявлено.
Похоже, ожидать подобного документа сейчас просто бессмысленно — рассказав о существующем положении дел, правительство тем самым распишется в том, что никаких эффективных действий по подготовке к возможному «геополитическому шторму» не было предпринято, а «импортозамещение» через восемь лет рапортов о его достижениях, оказалось «пустышкой». Правда, кто-то освоил на этом многие и многие миллиарды, о которых могут задать вопросы соответствующие органы, и это, видимо, тоже одна из причин отсутствия реальной картины происходящего.
Внимательные коллеги обратили внимание, что в России начали убирать из публичного доступа экономическую статистику и корпоративные данные. Это не создает риски с точки зрения объективной оценки экономических процессов в стране, но и выглядит откровенной глупостью. Например, когда ЦБ и Федеральная таможенная служба отказываются публиковать данные об экспорте и импорте в марте. Ведь у «недружественных» государств эти данные есть: продавец продал столько, сколько купил покупатель. Смешно выглядит и ситуация, когда Минэнерго 12 апреля ограничило публикацию данных об экспорте нефти и нефтепродуктов из РФ. Потому, что, как справедливо было замечено, «нет на свете рынка, внешнеторговые данные которого восстанавливаются лучше, чем рынок нефти». Argus, Platts, Bloomberg владеют информацией о ситуации на мировом рынке, возможно, лучше Минэнерго, которое может разве что кого-то запутать или обмануть в части информации о внутреннем нефтяном рынке. Закрытую статистику проще, например, фальсифицировать для того, чтобы не расстраивать начальство. Но, похоже, и начальство теперь смирилось с тем, что его теперь будут больше обманывать: на дворе военная операция РФ на Украине — надо бороться с санкциями, надо скрывать, как именно мы им противодействуем, как бы нам не сказать лишнего.
Но такая закрытость помимо своей моральной сомнительности (это почти всегда признак слабости и коррупции) ещё и совсем небезобидна в экономическом смысле. Дмитрий Бутрин напоминает, что ограничение свободы обмена информацией «всегда ведёт к росту оценки рисков и закладывается в цены, недостаток информации усиливает число ошибочных решений и генерирует убытки».
«Если кампания по закрытию статистики продолжится, она нанесет экономике ощутимый ущерб, заведомо перекрывающий ущерб от продолжения прежнего графика публикаций. И этот ущерб может быть позже поставлен в вину любому, кто сейчас говорит «как бы чего не вышло», — полагает эксперт.
Вести с полей
В пропагандистском тренде современной России слово «импортозамещение». Но, во-первых, на протяжении 20 лет российская экономика развивалась с учётом глобального разделения труда, никто всерьёз не рассчитывал на введение антироссийских санкций и разрыв с западным рынком. А после Крыма от административной машины, настроенной только на контроль, стали требовать реформировать и развивать экономику, обеспечивать импортозамещение. Что входит в противоречие с установками чиновничества, главными критериями эффективности которого являются лояльность, следование линии партии и бурная совещательная и бумажная деятельность.
И это при том, что импортозамещение рождает множество дополнительных издержек — оно снижает конкуренцию и искажает рыночные стимулы. Импортозамещение просто не совместимо с развитием рынка.
Тем не менее власти транслируют позитивную мантру про «время возможностей», экономическую самодостаточность и суверенность, однако правительство до сих пор не определилось с антикризисным планом, потому что до сих пор не понимает, с чем конкретно ему придется работать — эффект от санкций только набирает силу.
Поэтому в информационном поле сегодня так много симулякров, пытающихся выдать за импортозамещение то, что имеет к нему весьма косвенное отношение. Например, федеральный флэшбом #МыРаботаем, который должен продемонстрировать, что предприятия всё-таки что-то делают, а не сидят в ожидании импортных запчастей. Или сообщения о модернизации «Почтой России» своих отделений (почему-то вместе с партией «Единая Росси»), новом производстве воздуховодов в Череповце или создании собственной платформы для видеохостинга и онлайн-конференций, а также «колымского спрайта», на которых пиарится Магаданская область...
Всё это не может скрыть масштабные (а часто — просто критические) пробелы импортозамещения в сферах микроэлектроники, автопрома, авиаотрасли и фармацевтике.
Вряд ли эти пробелы можно ликвидировать быстро. Поэтому структурная трансформация экономики, о которой говорит Набиуллина, может выглядеть, как существенное упрощение даже той модели, которая существовала в России до конца февраля этого года.
В стране и раньше была экономика с довольно простой экспортной структурой и с недостаточно быстрым появлением новых промышленных производств и секторов технологически сложных услуг. Теперь экономика вышла из этого равновесия и переходит к ещё большему упрощению. Какие-то производства продолжат существовать, но сохранятся в виде упрощенной версии, потому что компоненты и импортные детали оказались недоступны. Вероятно, придётся отказываться от более современных модельных версий в пользу существенно упрощенных и, скорее всего, неэкспортируемых из России в развитые и развивающиеся страны не из числа ближайших соседей. Уже стало известно о том, что из-за влияния спецоперации на Украине на поставки комплектующих в России могут временно разрешить выпускать машины всех экологических классов, включая самый низкий — «Евро-0».
Китай нам поможет?
Большие надежды в связи с западными санкциями в России возлагают на помощь со стороны Китая — не только, как альтернативы для продажи энергоресурсов и сырья, но и технологического и производственного «донора».
Но люди, хорошо знакомые с китайскими особенностями ведения бизнеса, предостерегают от излишней эйфории. Например, Егор Переверзев, директор департамента программ МВА и ЕМВА Московской школы управления «Сколково», гендиректор компании EKF Group (China) говорит, что перепродажа санкционных продуктов из Европы через Китай на Россию возможна, но она будет не массовой и довольно рискованной для всех участников.
Кроме того, финансирование экспортных операций будет сокращаться по всем китайским банкам, у которых есть крупные международные клиенты в США и Европе. Причина простая: объем торговли КНР с Европой и США в 11 раз больше, чем с Россией. Китайские банки не захотят подставляться под вторичные санкции.
«Работать можно, но рискованно и значительно дороже, — делает вывод эксперт. — На мой взгляд, за исключением непредсказуемых валютных кульбитов все эти риски технические, но, несомненно, приведут к удорожанию и замедлению оплат и перевозок. С учетом того, что приоритет будет отдаваться транспортировке нефти и нефтепродуктов на восток по единственной железнодорожной ветке, хорошо бы выстроить еще одну КВЖД или разморозить Северный морской путь...»
Подготовил Илья Неведомский
СамолётЪ