«Платформа»
Владимир Сверчков и «число зверя». Сколько на самом деле в России воруют денег из бюджета?
О возбуждении уголовного дела в отношении сокольского предпринимателя и тогда ещё депутата Заксобрания Вологодской области Владимира Сверчкова СамолётЪ впервые написал в 2019 году: региональное управление Следственного комитета заподозрило его в присвоении 10 млн рублей незаконно полученной бюджетной субсидии. К тому же полученной за 4 года до возбуждения уголовного дела.
Речь шла о возмещении части затрат по договору лизинга в рамках Государственной программы «Поддержка и развитие малого и среднего предпринимательства на 2013–2016 годы». И господин Сверчков был заподозрен в том, что получил десятимиллионное возмещение, предоставив документы, содержащие неполные и недостоверные сведения.
Тогда СК в распространённом по тому поводу релизе честно написал, что «подозреваемый настаивает, что субсидия получена законно, а денежные средства направлены на развитие производства в соответствии с целями, предусмотренными государственной программой».
Тем не менее дело было доведено до Вологодского городского суда, который в августе 2020 года благополучно оправдал Владимира Сверчкова, сообщив об отсутствии недостоверности сведений, представленных ООО «Устьелес» на конкурсный отбор для получения субсидии.
Однако прокуратура, которой, видимо, не захотелось портить себе карму и отчётность (особенно после декабрьского заявления Александра Бастрыкина, раскритиковавшего региональные управления СК из‑за роста числа оправдательных приговоров), оспорила решение городского суда, а Вологодский областной суд отменил оправдательный приговор, вернув дело на новое рассмотрение.
Оглашённый в среду окончательный (?) приговор определил Сверчкову наказание в виде 4 лет лишения свободы условно с таким же испытательным сроком и штрафом в размере 800 000 рублей. Плюс возмещение причиненного преступлением ущерба в размере 6,87 миллиона рублей, которые приговорённый должен вернуть департаменту экономического развития Вологодской области. Почему этот департамент позволяет себе так легко расставаться с бюджетными деньгами, естественно, никто не спросил.
Рядовой обыватель, пожалуй, услышав о приговоре, должен испытать чувство глубокого удовлетворения и сделать вывод о том, что «кое-где у нас порой» с коррупцией всё-таки борются.
Между тем накануне вынесения приговора «коррупционеру» Сверчкову исследователи из ВШЭ оценили объем взяток, выплачиваемых при осуществлении госзакупок. Получилась красивая цифра в 6 триллионов 600 миллиардов рублей. Добавить бы к ней ещё 60 миллионов, и получилась бы по-настоящему «адская» цифра — то самое библейское «число зверя», только выраженное в триллионах коррупционных доходов.
Исследователи опросили 1200 представителей компаний, вовлечённых в конкурсные процедуры, из разных регионов страны. На основе ответов респондентов исследователи выяснили, что не менее двух из трех компаний указали на существование неформальных выплат представителям заказчика, 28% затруднялись с ответом или отказались отвечать. Размеры взятки назывались в интервале от 3 до 65% стоимости контракта. Чаще других назывались варианты 3, 5, 10, 15 и 20%. Нулевую сумму взятки назвали 14% опрошенных
В общем предприниматели вспомнили около 2300 кейсов, в которых назвали средний размер отката (включая ноль). Исследователи суммировали все названные размеры неформальных выплат, все размеры контрактов и поделили первое на второе. Средний процент взятки составил 22,5% от суммы контракта.
И, кстати говоря, 6,6 трлн рулей — это, как не сложно сосчитать, равняется примерно 6,2% ВВП РФ или 35,3% от доходной части федерального бюджета. Или два оборонных бюджета РФ (3,4 трлн рублей в год), три бюджета силовых структур (2,3 трлн рублей) и шесть годовых бюджетов системы высшего образования (1,1 трлн рублей в год).
К сведению: валовый внутренний продукт РФ растёт почти в два раза медленнее, чем тратится на взятки.
Иными словами, и величина взятки, и сам факт её существования в самой «цифровизированной» системе госзакупок, где, казалось бы, мышь не должна проскочить, свидетельствуют скорее в пользу того, что эта взятка в нашей государственной экономике, так сказать, институализирована. Является, видимо, необходимой шестерёнкой и смазкой всего механизма, без чего он, этот механизм работать не будет.
А ещё наши взятки, как не раз уже отмечалось независимыми наблюдателями, — производная от ключевых проблем российской экономики: полного отсутствия доверия между экономическими агентами и высоких рисков ведения экономической деятельности.
Вот и приходится платить, если хочешь, чтобы было построено что-то стоящее, в чём можно, например, отчитаться перед правительством и президентом, когда спросят про «нацпроекты».
Правда, примерно 14% респондентов сказали исследователям из «Вышки», что ничего чиновникам не платили. Позволим себе предположить, что при этом они ничего путного и не построили — их контракт, скорее всего, не стоил выеденного яйца. Что ж, и такое бывает.
На этом грандиозном фоне, нарисованном НИУ ВШЭ, и, скорее всего, являющемся только фрагментом общей, ещё более величественной картины, уголовное дело Сверчкова выглядит совершенно пустячным эпизодом. Этаким слабым всплеском большого и живущего по своим законам коррупционного океана. Таким же еле заметным, как тихий плач маленького сына отечественного чиновника, которому не хватило денег на новую Bentley из-за того, что кто-то позволил себе уклониться от уплаты налогов...
Илья Неведомский
СамолётЪ