Кадуйский потоп.
«Может, это скрепы какие-то?» Чего не понял Моргенштерн
На самом деле популярный у молодёжи рэпер Алишер Моргенштерн в интервью Ксении Собчак не сказал ничего такого.
Вот практически полная цитата его высказывания: «Я вообще не понимаю вот этого праздника Победы, которая состоялась 76 лет назад. Из года в год на это тратятся миллионы, дату широко празднуют, всем что-то пытаются доказать — не знаю, может, это скрепы какие-то? Не понимаю! Наверное, гордиться просто больше нечем. Вспоминать каждый год на протяжении почти века о том, что когда-то тогда вы победили — ну блин, не знаю».
В контексте этих слов — искреннее возмущение действительным издевательством над памятью авторов Победы и жертв ВОВ — «кривляниями» другого рэпера Давы в клипе на известную песню «Журавли», очевидно проплаченном государственными контент-менеджерами.
Но сегодня этот контекст никого не волнует: можно, как угодно, паясничать и кривляться, фактически на истлевших костях ветеранов с одобрения и на деньги власти? И это будет совершенно безопасно. И никакие «Ветераны России», никакие маргаритысимоньян и даже Александр Бастрыкин не скажут по этому поводу ни слова осуждения.
Но немедленную реакцию с подразумеваемой угрозой уголовного дела (благо, теперь есть соответствующие законы и даже указание в новом тексте Конституции) вызывают любые попытки какой-либо рефлексии по поводу связи итогов ВОВ и интересов действующей власти. Вот эта тема — настоящее табу.
Начни ковырять — неизбежно доковыряешься до вопросов, похлеще того, который задаёт наивный Моргенштерн.
Например, по какому праву руководство использует в своих интересах достижения людей, отдавших жизнь и здоровье за спасение совершенно другого государства, которого больше нет и никогда не будет? Почему новое государство за жизнь немногочисленных реальных и оставшихся в живых ветеранов начинает переживать только в репортажах государственных СМИ? Но, порой, вполне цинично использует этих ветеранов для расправы со своими политическими противниками? Использует послевоенные геополитические итоги 1945 года для того, чтобы выторговать свое место под солнцем у Запада? Требуя у него не столько гарантий безопасности страны и уважения к её суверенитету, как это декларируется официально, сколько с помощью эскалации выторговывая гарантии неприкосновенности активов российской элиты за рубежом, гарантии признания Западом нынешних политических и экономических порядков внутри страны, а также будущей передачи власти вне зависимости от формы и исхода этой передачи? Если коротко, российской элите нужен высокий статус и неприкосновенность на Западе. А для этого, видимо, все средства хороши.
Другое дело, что отсутствие сущностной коммуникации с обществом по этому поводу, когда власть ограничивается простыми ритуалами, ссылками на наличие неких «устоев российского общества», о которых в стране примерно до 2014 года никто слыхом не слыхивал, и прямым запретом на неудобные вопросы не оздоравливают внутриполитическую повестку, а усугубляют её.
И то, что новые лидеры мнений начинают уже сами задавать те самые неудобные вопросы — лучшее тому свидетельство. Можно по-разному относиться к тому же Моргенштерну. Но он — для российской молодёжи примерно такой же авторитет, как и, возможно, президент страны. Если не больший, на самом деле: обоих «Россия молодая» видит преимущественно по телевизору или в интернете, но, думается, общих интересов у неё всё-таки больше с 23-летним Алишером Тагировичем, чем с 69-летним Владимиром Владимировичем.
И кому она больше доверяет — это ещё вопрос. В конце концов древнесоветский анекдот про «мелких деятелей времён Пугачёвой» как минимум остаётся актуальным.
Между тем власть, скажем так, изрядно «повзрослевшая», похоже, в упор не видит новых молодёжных кумиров и работать с ними не желает. Рассчитывая на то, что вживлённые в законодательство «алгоритмы», как модно сейчас выражаться в правительстве Мишустина, сработают сами собой, а заодно избавят власть имущих от лишней ответственности.
Но алгоритмы, утверждающие, что мы, мол, «можем повторить», а не получится, так обязательно окажемся «в Раю», на молодёжь работают не очень. Она всё меньше хочет связывать и ассоциировать себя с государством, которое не может гарантировать ей достойного будущего и повсеместно вынуждает население, чтобы оно само о себе беспокоилось. Пенсионеров от такого отношения всё ещё бросает в оторопь. Ну, а молодежь уже привыкает к отсутствию государства в самый трудный момент, видимо, поэтому и начинает относиться к нему, как к не очень нужному посреднику между собой, молодежью, и Жизнью.
Илья Неведомский
СамолётЪ