Триумф доллара над «посредственным» классом: падение рубля как приговор общественной прослойке

И по уровню психологического воздействия, вселяющего панику. И по влиянию на экономическую жизнь разных общественных групп: зараза вроде бы вредит всем, однако более всего поражает определенные территории или возрастные группы.

Вот и падение цен на нефть вместе с курсом рубля мало тревожит большое начальство или получателей прожиточного минимума, но портит настроение в первую очередь очень средненькому классу.

Или «посредственному», как накануне его назвал журналист Андрей Ванденко, заметно опешивший от попытки Владимира Путина причислить к «среднему классу» более 70% жителей страны на том основании, что зарплата у них выше 17 тысяч рублей.

«Если вы думаете, что средний класс — это так, как живут во Франции, в Германии либо в Соединенных Штатах, то это не соответствует действительности. Средний класс в каждой стране разный», — заявил глава государства в очередном выпуске проекта ТАСС «20 вопросов президенту». И, в общем, был прав.

Разные у нас и «у них» средние классы. Там, на Западе, этот класс, состоящий из квалифицированных рабочих, вольных профессионалов, мелких и средних предпринимателей, а также всяких-разных белых воротничков — опора общества и основа экономики.

У нас их аналоги (только в профиль и помельче) — досадная помеха, портящая кристальную чистоту нефте-сырьевой экономики имени господина Сечина. Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН подсчитал, что «рентабельности всего лишь трех отраслей покрывают среднюю процентную ставку по экономике, за которую условно принята ключевая ставка ЦБ РФ. Это металлургия, добыча углеводородов и химия». Наверное, совсем не случайно, что все три отрасли составляют главные источники дохода бюджета, например, Вологодской области (плюс ещё, конечно, трансферты из федерального бюджета).

Этих денег хватает начальству, чтобы успокоить бюджетников и привлечь инвестиции в личные бизнесы. А немногочисленные представители среднего класса (не по-Путину, а настоящего, который про профессионализм и собственность) портят малину, покушаясь на ограниченное количество нефтедолларов своими претензиями на твёрдую валюту и иностранные товары.

Именно поэтому наше начальство жалеть о судьбе нашего среднего класса не будет и не будет торопиться протягивать ему руку помощи, несмотря на все разговоры о поддержке МСП. Скорее подтолкнёт и так падающего. Да ещё и скажет вслед что-то вроде того, что «не средний класс и был».

Это не изобретение руководства новой России. И тем более не большевиков, которые тоже изводили мелкобуржуазный средний класс, зато родили свой — советский. В нашей стране среднему классу не везёт столетиями, утверждает экономист Дмитрий Прокофьев. Едва ли не с тех пор, как начале XVI века зерно в Восточной Европе подорожало в 4 раза, а все остальные товары — только в 2. Шкурка сибирского соболя обходилась в рубль, а в Архангельске голландцы платили за нее в 15 раз больше. Не удивительно, что ни знати, ни черни не нужны были «никакая техническая революция, никакие ремесла и носители сложных знаний, весь этот «протосредний класс». Из всего бизнеса в те времена процветала торговля. Так что Россия никакая не производственная страна, а такая же торговая, как и Соединённые Штаты. Даже исторически предпринимателя у нас называли купцом, а слово «промышленник» произошло совсем не от «промышленности», а от слова «промысел».

Дальше будет ещё хуже, прогнозирует Прокофьев: у начальства появился новый инструмент — цифровизация, который, как надеются наши руководители, позволит избавиться от промежуточного звена между высшими и низшими и окончательно спихнуть средний класс на обочину исторического процесса под девизом киберпанка high tech — low life («Высокие технологии, низкий уровень жизни»). Границу между верхушкой, живущей в новом раю, и всеми остальными, занятыми на «общих работах», будут стеречь человекоподобные роботы, которым даже искусственный интеллект не пригодится.

До встречи в этом технократическом аду?

Илья Неведомский
СамолётЪ