Вверх по лестнице, ведущей вниз

Выступая на недавнем «гайдаровском» экономическом форуме, бывший российский министр, а ныне руководитель государственного «Сбербанка» Герман Греф раскритиковал нынешнее положение России во всех сферах — от школьного образования до государственного управления и назвал ее «страной-дауншифтером».

Можно подумать, что Герман Оскарович выдвигает государству обвинения в деградации. Но почему он называет его «дауншифтингом»? Ведь это явление, действительно, характерное для рубежа XX–XXI веков, означает несколько иное: согласно определению «Википедии» это «отказ от чужих ценностей» и «жизнь ради себя». В мировой практике известно немало случаев, когда вполне успешные топ-менеджеры крупных компаний в бесконечной погоне за карьерным успехом сталкиваются с внутренним «выгоранием», убивающим всякую мотивацию продолжать и загоняющим человека в глубокую депрессию. И единственным действенным лекарством чаще всего оказывается именно дауншифтинг, проявляющийся в отказе от продолжения карьеры, смене рода занятий, места проживания, ценностных установок, переосмысления жизненной стратегии.

В том, что глава Сбербанка использовал слово «дауншифтинг» в уничижительном смысле, проявилось отчасти высокомерное презрение успешного менеджера к чужим слабостям, отчасти — искреннее недоумение по поводу того, что какое-либо государство, не входящее в число откровенных мировых «изгоев», могло бы добровольно отказаться от общепринятых в современном мире «ценностей развития».

Именно эти нормативные ценности, сочетающие в себе новый догмат «общечеловеческих прав и свобод, как замену любой идеологии, и безальтернативную модель бесконечного прогресса, понимаемого, как непрерывное наращивание «валового богатства» на основе постоянно растущей связки «производство-потребление», были в конце прошлого века отчасти навязаны, отчасти добровольно восприняты «на пробу» осколками бывшего СССР.

Ожидаемого счастья не получилось. И не только потому, что российское государство что-то делало не так (хотя пробовали и так, и этак), а общество быстро устало от главной ценности современного общества — массового забега за ускользающей «морковкой» заемной модели жизненного успеха.

Просто современность резко ускорила все общественные и экономические процессы в мире — не успели мы как следует переварить удивительные дары постмодернизма во всех областях — от экономики до общественных отношений, как выяснилось, что это продукт далеко не первой свежести, что и на Западе у многих стран он вызывает несварение. И сегодня тамошние эксперты, величиной покрупнее Грефа, ведут разговоры об исчерпанности существующей модели развития и начавшемся мировом переходе к чему-то новому.

Так что наш дауншифтинг может оказаться одновременно и не злонамеренным, и не случайным (учитывая родную «обломовскую» традицию), а вполне своевременным: стране есть, что переосмыслить, с чем разобраться.

Если верить замерам социологов, население воспринимает новую реальность вполне адекватно — сочетая в себе одновременно низкий уровень потребительской уверенности в скором окончании кризиса с небывалым в постсоветской истории уровнем индекса счастья, добравшегося до своего исторического максимума.

Явление, с трудом понимаемое нашими «прогрессорами» от власти и бизнеса не только федерального, но и местного розлива. Так, например, стойкое неприятие вологодским народом проекта строительства целлюлозного комбината на берегу многострадального Рыбинского моря под Череповцом вологодский губернатор склонен объяснять лишь «голым лицемерным популизмом, который бьет по экономике страны».

Ой, ли?!

Юрий Антушевич
«РМ»