За «Оскаром»

Фильм «Левиафан» Андрея Звягинцева, триумфально прошествовавший в прошлом году по европейским кинофестивалям, приближается к зениту своей славы — картине уже покорилась вторая по значению мировая кинонаграда («Золотой глобус»), а на прошлой неделе она вошла в короткий список претендентов на приз Американской киноакадемии в номинации «Лучший фильм на иностранном языке».

Забавно, что при таких зарубежных успехах «Левиафан» до сих пор неизвестен широкому российскому кинозрителю. Россиянам, как известному платоновскому персонажу, приходится довольствоваться схваткой теней на стенах родной пещеры — периодически вспыхивающими в медиа-пространстве спорами по поводу художественности и идеологического содержания кинофильма, который видели немногие счастливцы.

В каком-то смысле это-то и способствует поддержанию высокого напряжения. Будь возможность у многих посмотреть фильм своими глазами, они бы быстро пришли к некому общему знаменателю и успокоились. Либо разочаровавшись в художественных достоинствах увиденного, либо очаровавшись картиной.

Сейчас же представители двух лагерей пересказывают друг другу сюжет фильма и приводят аргументы «за» и «против» «Левиафана», как безусловного киношедевра современности, оставляя публику в глубоком недоумении.

В некоторой степени сейчас в фарсовом виде воспроизводится ситуация с романом «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, запрещенным в СССР, но номинированным на Нобелевскую премию по литературе.

Насколько можно понять, сюжет несложен: некий новый мэр, назначенный (?!) в маленький городок на берегу Баренцева моря, затевает тяжбу с коренным местным жителем — градоначальник претендует на участок земли, который занимает этот несчастный, и делает все, чтобы его оттуда выжить. Суд принимает сторону мэра, главный герой теряет все или почти все, как библейский Иов. На выручку к герою приезжает его друг молодости, фактически брат (что их связало, неясно, но когда-то связало сильно), московский адвокат, чтобы заставить мэра отступить с помощью неизвестно откуда добытого компромата на него...

Казалось бы, двойная притчеобразность «Левиафана» — интерпретация библейской истории + история борьбы с системой реального американского фермера-банкрота, положенная в основу кинофабулы — должна была оградить картину от разного рода политических спекуляций: типичное высоколобое фестивальное кино, что с него взять?

Но дело испортили сначала сам режиссер, увлекшийся социальной сатирой, а затем и его защитники, сделав основой защиты отстаивание авторов на развернутое политическое высказывание «о сущности существующей власти». Естественно, высказывание нелицеприятное.

Что вместе с перебором деталей, якобы характеризующих враждебную герою социальную реальность, в свою очередь дало повод противникам фильма назвать его «очернительским», представляющим страну в виде «Рашки-говняшки».

И, таким образом, художественный спор вышел за пределы собственно художественных правил оценки и превратился в спор тривиальный политический.

Причем, усугубляющийся позицией третьей стороны — кинообщественности Запада — восторженно воспринявшей творение Звягинцева именно в его сатирической ипостаси. Западных критиков меньше всего взволновала библейская притчеобразность «Левиафана», зато по душе пришлась хлесткая метафора современного российского государства, как Левиафана — одной из ипостаси дьявола. Она хорошо легла на острый прошлогодний интерес к России в связи с известными украинскими событиями.

Даже трезвомыслящие сторонники «Левиафана» указывают на очевидные достоинства фильма, приведшие его к успехам в западных кинофорумах. Среди них нет указания на некую художественную самобытность — это, признают критики-западники, давно никого «там» не интересуют, если, конечно, это не совсем уж невероятная экзотика. Зато прямо говорится о влиянии на успех голливудских мастеровитости режиссера и расторопности продюсера, а также о той значимой степени диссидентскости, что способна подогреть болезненный интерес западной аудитории к отечественным реалиям.

Раз так, отчего же удивляться равнодушию широких российских масс по поводу действительно уникального успеха «Левиафана» — со времен «Войны и мира» Сергея Бондарчука — такого ошеломляющего успеха у российских фильмов не было. Правда, и тогда на кинотриумф в значительной степени влияла политика (при безусловных художественных достоинствах эпопеи) — тот же, смешанный со страхом, интерес к России после ввода советских войск в ЧССР в 1968 году...

Так что вряд ли даже полученный создателями «Левиафана» «Оскар» сумеет поколебать в российском народном сознании предубеждение к фильму, как к клевете на Россию, одобренную ее недругами. Не потому, однако, что наши люди так уж беззаветно любят свою власть. А потому, что, как было в свое время замечено еще Пушкиным, — не любя ее и даже ненавидя в каких-то особенно вопиющих проявлениях, — русский человек никогда не согласится ненавидеть свою страну вместе с иностранцем.

Сергей Михайлов

России критика не нужна

Россия должна игнорировать критику Запада и укреплять связи с Китаем, полагает большинство россиян

Лишь 27% граждан считают, что России следует обращать внимание на критику со стороны Запада, хотя восемь лет назад таких было 46%, следует из опроса Левада-центра (см. график). 43% не желающих слушать критику респондентов полагают, что на Западе вообще недоброжелательно относятся к России, 40% уверены, что Запад стремится ослабить Россию как конкурента. В том, что Запад ведет в отношении России враждебную политику, в той или иной степени уверены 87% опрошенных. 46% из них объясняют это тем, что Запад хочет прибрать к рукам наши природные богатства, 43% полагают, что Запад просто боится России.

Источник — «Ведомости»