На свободу с чистой совестью

Вот уже несколько дней СМИ пестрят лихорадочными сообщениями о перемещениях бывшего политзаключённого, который немедленно вылетел к больной матери в Германию, а затем, вероятно, отправится за океан к сыну, живущему в США. Вторая тема медийного обсуждения — заявления политиков — иностранных главным образом — выражающих удовлетворение от завершения одного из наиболее громких преследований бизнесмена столь высокого уровня, а также подчеркивающих свою роль в деле освобождения бывшего главы ЮКОСа «из-под глыб».

Третий мотив, особенно явственно звучащий в выступлениях и комментариях либеральной общественности, связан с обстоятельствами этого освобождения: за вопросами «просил ли М.Б.Х. о помиловании?», «признавал ли свою вину?» — кроется третий, не проговариваемый явно — «не предал ли часом узник тех, кто все эти десять лет держал его, как знамя?». То есть фактически держал в заключении, если воспринимать Ходорковского в качестве символа борьбы с «кровавым режимом».

Сегодня эта борьба завершилась послеболотным конфузом, стройные ряды бойцов пришли в разброд и шатание. А режим всё ещё крепок. Так, что может себе позволить быть «великодушным».

Впрочем, пресс-центр Михаила Ходорковского и Платона Лебедева поспешил успокоить либеральную общественность, опубликовав официальное заявление бывшего руководителя компании ЮКОС. В нем Ходорковский пишет, что подал прошение о помиловании 12 ноября, а вопрос о признании вины не поднимался.

Главный вопрос: что будет дальше делать Михаил Борисович? Продолжит ли политическую оппозиционную борьбу, станет ли судится, пытаясь вернуть себе активы ЮКОСа, или же останется частным лицом?

Задающие эти вопросы относятся к Ходорковскому, как к некому неизменному явлению, застывшему в далёком уже октябре 2003 года. Между тем наш герой менялся всё это время, о чём давал понять самому широкому общественному кругу. В частности, с помощью эпистолярного жанра, начав из-за решётки продвигать новую для себя идею «покаяния элит как залога преодоления морального кризиса в стране». Идея была воспринята самими «элитами» весьма прохладно. Но дала повод вспомнить хотя бы Ф.М. Достоевского, тоже совершившего внутренний моральный переворот именно что в узилище, на каторге.

Было бы интересно наблюдать за деятельностью российского политика нового сорта — опирающегося не на интересы клана/класса, не на идеологию марксистскую/либеральную, а на традиционные моральные/христианские ценности. И не просто вычитанные в книге, а глубоко высиженные/выстраданные.

Пикантности послетюремному будущему М.Б.Х. придают финансовые претензии государства, до сих пор исчисляемые многими миллиардами. Кто и как будет платить, на что будет жить свободный человек Ходорковский?

Рассуждая попросту, надо бы обратить этот вопрос к отечественному олигархату. Общим местом уже стала элементарная мысль, что Ходорковского приговорили ровно за те шалости, которыми баловались в те же годы многие известные бизнес-персонажи (остережёмся называть реальные фамилии). Так что получается, Михаил Борисович отсидел солидарно за всех наших миллиардеров сразу. В благодарность имеет моральное право рассчитывать на некий от них пенсион (тайный или явный). Иначе будет вовсе бессовестно. Впрочем, к последнему нам не привыкать. И может статься всякое.

Есть ещё одна интересная точка зрения на ту же ситуацию, что привела к аресту и осуждению М.Б.Х., которую летом сего, уходящего года презентовал политолог Станислав Белковский.

Согласно белковской теории, борьба «силовиков» и «либералов» во власти — миф, на деле являющийся «PR-методом, используемым в аппаратно-информационных войнах». Никаких ценностных различий между этими условными группами нет. «Перед лицом всепоглощающей коррупции они равны и едины. Теория и практика их бытия в путинской России — одна».

Силовики не представляют собой единой сплоченной группы: спецслужбы конкурируют с МВД, а обе эти структуры — с военными и так далее. Таким образом, говорить о России как стране победившей «милитократии» (термин социолога Ольги Крыштановской) нельзя. То же можно сказать и о «группировке» либералов.

Олигархия 90-х не утратила своего влияния в 2000-е годы, а, напротив, усилила его, несмотря на подъем путинских олигархов. Экономическая элита ельцинского периода (Алишер Усманов, Роман Абрамович и многие другие) по-прежнему доминирует в бизнесе как по численности, так и по «совокупному ресурсу политико-административного влияния».

Михаил Ходорковский стал политиком только в тюрьме, где выдвинул важную идею «покаяния элит как залога преодоления морального кризиса в стране». Однако его политическое будущее после выхода на свободу крайне сомнительно. «Ходорковский не Нельсон Мандела, который готов сидеть вечно, коль скоро дело его все равно победит. И не Юлия Тимошенко, для которой тюрьма — просто лишнее доказательство тому, что она гений, а все остальные — люди другого сорта».

После дела ЮКОСа стало понятно, что в России важен не факт обладания собственностью, а текущий неформальный контроль над менеджментом и финансовыми потоками. Кроме того, оно положило начало расколу элитного консенсуса вокруг Путина начала 2000-х.

Огосударствление экономики — миф. Государство сейчас выступает не в качестве самостоятельного субъекта, а как инструмент обслуживания частных интересов («Роснефть» — Игоря Сечина, ВТБ — Сулеймана Керимова. В путинские годы приобрели популярность сделки, в которых государство покупает активы на условиях, выгодных покупателю, а не продавцу (примеры: покупка «Газпромом» «Сибнефти» у Абрамовича, покупка «Банка Москвы» ВТБ).

Вертикали власти нет. Есть горизонталь власти, состоящая из множества мелких субъектов как на федеральном, так и местном уровнях. «Достаточно контролировать диалектическую триаду „начальник управления МВД — прокурор — председатель суда“ на определенной территории, чтобы уже стать олигархом». При этом позиция олигарха не гарантирует неприкасаемости и может быть потеряна в ходе войны с другими олигархами. «Сгустки власти находятся в броуновском движении перманентной борьбы». При этом «ключевые конфликты всегда будут происходить из-за больших денег».

Раньше коррупция — как в частном секторе, так и государственном — была «мотором» развития экономики, так как заставляла выделять средства на те или иные проекты с интересом украсть часть их бюджета. Однако сейчас коррупционный налог стал непомерно высоким, так что стал тормозом экономики: любой проект можно реализовать, только «радикально» завысив смету или снизив качество.

Путин никогда не проведет реформ. «Доминирующая идея его правления — „не расплескать“, сделать так, чтобы при нем Россия по некоему набору формальных показателей / признаков выглядела не хуже, чем прежде <...> Он никогда не променяет старое на новое, если старое все еще работает, пусть даже и с перебоями — как нефтяная труба и нефтяная цена, приносит удачу».

Очень может быть, поскольку многое из сказанного очень похоже на правду, данную нам в реальных ощущениях. Что ж, поживём — увидим...

Илья Неведомский
«РМ»
23.12.2013
Фото: Tatyana Makeyeva / Reuters

«Я, конечно, вернусь»

«Вопрос политики как борьбы за власть для меня не стоит», — заявил Михаил Ходорковский на встрече с узким кругом журналистов в воскресенье. В то же время, по его словам, он намерен заниматься общественной деятельностью и будет добиваться освобождения несправедливо осужденных — не только связанных с делом «ЮКОСа».

Ходорковский подчеркнул, что не представляет в настоящий момент своего финансового состояния. Однако он подчеркнул, что в любом случае не хотел бы, чтобы его воспринимали как потенциального спонсора российской оппозиции. По его словам, «это было бы опасно для оппозиции».

В числе причин, по которым он пока не может вернуться в Россию, Ходорковский упомянул иск о взыскании с него и Платона Лебедева 17 миллиардов рублей. Иск, поданный министерством по налогам и сбором, был удовлетворен в 2005 году.

Ранее Ходорковский рассказал, что пообещал Владимиру Путину не бороться за возвращение активов ЮКОСа. «Я продекларировал только то, что я неоднократно заявлял в СМИ... то есть что меня судьба активов ЮКОСа не волнует», — сказал Ходорковский.

По его словам, он не будет принимать личного участия в международных судах по искам акционеров ЮКОСа и не будет в числе получателей компенсаций, если в этих процессах будут соответствующие судебные решения. «Для меня эта тема закрыта», — подчеркнул Ходорковский.

«Но когда вы меня спрашиваете в более широком смысле, считаю ли я дело ЮКОСа законченным, — конечно, нет. До тех пор, пока Платон Леонидович в тюрьме и Пичугин в тюрьме, дело ЮКОСа нельзя считать законченным. Оно будет для меня оставаться предметом серьезных дум и усилий», — сказал экс-глава компании.

На вопрос: «Если вам разрешат вернуться, вы вернетесь в Россию?» — Ходорковский ответил: «Конечно!»

Источник: «Эхо Москвы»

Как это было

Мещанский суд Москвы в 2005 году приговорил Платона Лебедева и Михаила Ходорковского к 9 годам лишения свободы за мошенничество и уклонении от уплаты налогов. Затем Мосгорсуд снизил срок наказания до 8 лет. По другому делу Хамовнический суд Москвы в конце 2010 года приговорил Лебедева и Ходорковского к 14 годам колонии каждого по обвинению в хищении 200 миллионов тонн нефти и отмывании денег. Затем наказание было смягчено на год. Президиум Мосгорсуда 20 декабря прошлого года снизил им срок заключения с 13 до 11 лет.