Квадратный метр: Мебель 2024.
Из жизни денег. «Ой, мороз, мороз…» Зачем россиян пугают заморозкой вкладов
О заморозке вкладов физических лиц в российских банках начали говорить с осени прошлого года. С начала нового года спекуляции на эту тему продолжились. Звучат они довольно грозно: мол в условиях «бешеной» инфляции и недостатка государственных накоплений властям придется изымать накопления граждан и использовать их для собственных целей, например, для финансирования дефицита бюджета.
При этом никто (в том числе и сам ЦБ) не делает секрета из того, что на счетах россиян сейчас лежит 53,9 трлн рублей, или почти четверть прогнозного ВВП России на 2024 год.
Главное, что тема заморозки вкладов хорошо резонируют с фантомными болями россиян - многие жители России помнят начало девяностых, когда в условиях тяжелейших экономических кризисов вклады действительно были заморожены.
Две рублёвые «конфискации»
Но самой безжалостной к населению была сталинская денежная реформа 1947 года. За счёт экстремально повышенных налогов и выдачи части зарплат облигациями государственного займа граждане СССР напрямую опатили две трети военных расходов Советского Союза. Но после войны власти рассудили, что денег у людей всё равно скопилось слишком много.
У реформы было две основные цели: помимо сокращения на 35% покупательной способности зарплат советских трудящихся за счет резкого повышения цен, мероприятие предусматривало и прямое изъятия денег у населения. Было решено лишить людей 90% сбережений. Курс обмена был установлен 1:10, что фактически означало аннулирование денежной массы.
Вся наличность, находившаяся у населения, обменивалась, за исключением разменной монеты, на новые деньги 1947 года по соотношению десять старых рублей за один новый. Вклады в Сберкассах в сумме до 3 тыс. руб. не конфисковались, но вот по суммам от 3 до 10 тыс. людям оставлялась 2/3, свыше 10 тыс. – половина.
В результате из 43,6 млрд. «старых» рублей, оказавшихся «в народном обращении», на руках у граждан осталось всего 4 миллиарда «новых». Что же касается вкладов в сберкассах, то их остатки уменьшились с 18,6 до 15,0 млрд. руб., т.е. почти на 20%.
Кроме того, советское правительство фактически отказалось платить по находившимся на руках у людей «военным займам», облигациям второй и третьей пятилеток, а также облигации «выигрышного» 3-% займа 1938 года. Все эти инструменты были конвертированы в новые: заём 1947 года по курсу 1:5, а облигации «займов пятилеток» и военные облигации были конвертированы по курсу 1:3 в новый 2%ный заем 1948 года.
В результате, вспоминают современные эксперты, реальные доходы и накопления граждан оказались настолько скромными, что советская торговля не могла полностью реализовать даже тот небольшой объём потребительских товаров, который производила советская промышленность. Это, кстати, и стало причиной знаменитых шести ежегодных снижений цен, которые до сих пор преподносятся как великое достижение Сталина.
Только после смерти Сталина его преемники начали задумываться о повышении реальных доходов граждан, что позволило хоть как-то сбалансировать товарно-денежное обращение.
Через пятнадцать лет после сталинской конфискации состоялась знаменитая «хрущёвская» денежная реформа «…в целях облегчения денежного обращения и придания большей полноценности деньгам», которые начали обменивать в сберкассах из расчёта 10 «старых» рублей за один «новый», а цены в государственной торговле были также понижены в 10 раз.
Одной из реальных, но не афишируемых целей реформы было обесценивание рубля по отношению к доллару в два с половиной раза. До реформы курс обмена составлял 4 рубля за доллар. Понятно, что обычный советский человек не мог купить доллары, но этот курс служил ориентиром для установления государственных цен на продукты и товары, которые можно было купить или продать за валюту.
Формально после реформы курс доллара должен был снизиться до 40 копеек за доллар. Однако он был установлен на уровне 90 копеек за доллар, что привело к соответствующему уменьшению официального «золотого содержания» рубля. Это было сделано для того, чтобы сделать экспорт нефти прибыльным для советской экономики с точки зрения Госплана.
До реформы каждый экспортный баррель приносил советской нефтяной отрасли 11,52 «старых» рублей, а после реформы вместо того, чтобы учитываться за 1,15 «новых» рублей, баррель учитывался уже за 2,60 рублей. Это привело к резкому росту цен на импортные товары, которые стали фактически недоступны для большинства потребителей.
Согласно справке, подготовленной для ЦК КПСС в 1965 году, по сравнению с ценами в капстранах, сахар, например, в СССР стоил в 3 раза дороже, масло животное, сыр, масло растительное и маргарин - в 2–3 раза, рыбные консервы - в 3–3,5 раза, вина виноградные -в 4–5 раз, шоколад - в 10 раз. Гораздо дороже, чем на Западе, продавались в СССР и промтовары. Обувь стоила от 2 до 3,5 раза дороже, ткани — от 2 до 5 раз, а женское бельё — вчетверо дороже.
«Можно сказать, - отмечает экономист Дмитрий Прокофьев. - что денежная реформа 1961 года привела к снижению стоимости труда, выраженной не в денежных знаках, а в потребительских товарах, которые можно было на эти денежные знаки пробрести. С этой точки зрения реформа удалась».
Сбор денег из-под «подушек»
Этот же эксперт считает «несколько странным», с точки зрения экономиста, разъяснение Центробанка, что «заморозки вкладов не будет, потому что «банки выдают кредиты за счет депозитов». На самом деле это не так. А «так» это было в советской экономике, где сбережения населения играли роль основных кредитных ресурсов. Собственными средствами предприятий обеспечивались только минимальные их потребности, остальное замещал кредит. Поскольку ресурсов на «тяжмаш» и потребительские товары в стране не хватало, в экономике с административно регулируемыми ценами, «конфискация вкладов» имела смысл как способ снижения объемов потребительского спроса.
Сейчас же, в существующей в России капиталистической экономике, сбережения граждан гораздо проще «превратить в ничто» через инфляцию. Поэтому «страшилки» о заморозке вкладов, скорее всего, имеют не экономическую, а политическую «природу».
Вернее всего говорить об обострение борьбы за кресло Набиуллиной. Инфляционисты, с которыми солидарен и крупный бизнес, недовольны политикой банка, но сделать пока ничего не могут. Между тем, немного пошатать информационную политику вокруг решений ЦБ вполне можно, так как борьба с инфляцией ударила по наименее обеспеченной части населения – сидящих в кредитах граждан. Теперь напуганы и держатели вкладов, которых подогревают слух о возможной заморозке, а то и изъятии денежных средств со счетов. Это уже полноценная политика, так как затрагиваются интересы довольно большой социальной группы.
Помимо аппаратного противостояния с ЦБ, надо учитывать ещё и чисто политэкономическую логику, связанную с тем, что деньги в стране остаются достаточно дорогими. Это диктует уровень маржинальности проектов. Правительство искусственно повышает доходность в приоритетных отраслях: IТ, технологические компании и самое главное – инвестиционная кластерная платформа. Вот этот «арсенал» проектов и желание получить рычаги финансовой политики для их реализации, можно назвать «манифестом инфляционистов». Набиуллина находится в глухой обороне по отношению к ним, однако арсенал средств у ЦБ постепенно исчерпывается.
Так что пока идёт сбор денег «из-под подушек», как элит, так и рядового населения, которые можно вложить в валюту, полагает Илья Гращенков, замораживать вклады государство не рискнет.
А вот с ослаблением рубля Центробанк ничего сделать не сможет. По крайней мере, до тех пор, пока не произойдёт перестройка экономики страны, о которой на финансовом конгрессе в июле прошлого года говорила Эльвира Набиуллина. Речь о том, что после охлаждения разогретого ВПК потребуются другие драйверы роста: дешёвая рабочая сила (мигранты или какой-то их аналог), открытость экономики и снятие санкций (договориться о которых – первостепенная задача обещанных переговоров по СВО), возобновление инвестиции со стороны ЕС (как Китай и другие страны оказались скорее заменителями товаров, чем инвесторами).
Подготовил Илья Неведомский
СамолётЪ