Субботнее чтение. Диалог с призраком. Всё, что вы хотели знать о Карле Марксе, но боялись спросить

Теперь возможность познакомиться с ней получили и российские читатели — в В издательстве «Азбука-Аттикус» в русском переводе вышла книга «Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия» историка-марксиста, профессора Кентского университета Дэвида Маклеллана.

История наследия Маркса в России-СССР-России претерпела ряд удивительных метаморфоз: от маргинальной теории, ставшей опорой для государственного переворота, через навязанную обществу обязательную к зазубриванию мёртвую идеологическую догму, — к антисоветскому анекдоту про «умище и бороду».

Марксизм у нас нынче, во-первых, дискредитирован советской властью, во-вторых, — даже самые продвинутые сограждане имеют о наследии Маркса самое смутное представление.

Между тем и сама личность писателя и философа XIX века, и его творческое наследие остаются удивительно современными. Что в весьма увлекательной форме доказывает в своей книге Маклеллан, открывая нам неизвестного Маркса, который, перенесись он в наши дни, был бы, пожалуй, каким-нибудь популярным блогером, или «разнорабочим интеллектуального труда» в какой-либо иной форме.

А некоторые замечания из его наследия звучат особенно актуально для России в её сегодняшнем состоянии глубоко бюрократического государства.

«Бюрократия, — пишет Маклеллан, — возникшая для решения проблем, а затем породившая их, чтобы обеспечить себе постоянный смысл существования, стала целью, а не средством, и поэтому ничего не достигла <...> Маркс подытожил эти характеристики в отрывке, проницательность и точность которого заслуживают подробного цитирования:

«Почти все наши размышления об истории и обществе — это диалог с призраком Маркса... В каком-то смысле мы все сейчас марксисты», — написал Дэвид Маклеллан. В доказательство этого — небольшой отрывок из его свежепереизданной книги:

Дэвид Маклеллан. Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия. М.: КоЛибри: Азбука-Аттикус, 2024. Перевод с английского Валентина Фролова. Содержание

Маркс удостоился небольшого некролога в газете The Times, но содержащиеся в нем досадные неточности продемонстрировали, насколько мало он был известен на момент смерти. В речи, произнесенной на его похоронах перед горсткой верных друзей, Энгельс заявил, что «его имя будет жить в веках, как и его труды». Это предсказание действительно оказалось верным. За столетие, прошедшее после смерти Карла Маркса, он приобрел такую мировую славу и влияние, каких мало кто добивался.

Маркс утверждал, что он не только открыл и объяснил законы движения общества, но и что эти законы показывают, что общество может и будет изменено теми, кто не имеет власти, — рабочим классом. Они должны были создать новое общество путем революции. Маркс утверждал, что эти революционные изменения не только желательны, но и неизбежны. Для него это была такая же наука, как биология.

На массивном надгробии Маркса на ⁠Хайгейтском кладбище высечено его изречение: «Философы всего лишь по-разному истолковывали ⁠мир, смысл же в том, чтобы его ⁠изменить». Пока жил Карл Маркс, ⁠мир действительно менялся — и ⁠некоторые из этих изменений он не ⁠предвидел, хотя многие ⁠его предсказания сбылись, такие как глобализация и тенденция капитализма к монополии. Но капитализм не был свергнут. Революция при его жизни нигде так и не удалась. Однако через одно поколение, всего через 34 года после его смерти, весь мир глубоко изменился как прямое следствие его жизни и работы. Из гроба Маркс вдохновил русскую революцию в октябре 1917 года, ставшую одним из поистине глобальных событий мировой истории, и с тех пор мир уже не был прежним. Для трети мира ленинская интерпретация Маркса служила оправданием установленного порядка и придавали ему авторитет. Здесь марксизм служил цементом общества. Здесь марксизм находился в оппозиции к революции. Здесь марксизм означал порядок, хотя сам Маркс никогда бы его не одобрил.

Действительно, из-за некоторых вещей, сделанных во имя марксизма, Маркс перевернулся бы в гробу — если бы только его не удерживала в неподвижном состоянии масса мрамора и бронзы.

Маркс не был пророком и дал очень мало указаний на то, как должно выглядеть марксистское общество. Все комментарии самого Маркса о природе будущего коммунистического общества крайне скудны. О капитализме он мог сказать гораздо больше, чем о коммунизме. Именно Ленин, самый знаменитый ученик Маркса, попытался построить марксистское общество после того, как привел русских последователей Маркса к победе в революции 1917 года. Ленин не знал Маркса лично. Он был совсем еще мальчиком, когда Маркс умер, и воспитывался в совершенно другой обстановке. Ленин переработал наследие Маркса. И плоды этой работы обычно называют марксизмом-ленинизмом. Успех Ленина и его соратников по революции вывел марксизм на мировую арену и привел к тому, что с тех пор для большинства людей марксизм тесно ассоциируется с Советской Россией, гибель которой, впрочем, не вызвала бы у Маркса ни удивления, ни тревоги. Но не только в марксистских государствах идеи Маркса имели влияние. Во всем остальном мире он изменил образ мышления людей. Независимо от того, согласны мы с ним или нет, Маркс сформировал наши представления об обществе. Он создал систему, которая опирается на философию, историю, экономику и политику. И хотя профессиональные философы, экономисты и политологи часто не принимают его теорий, игнорировать их они не могут. Ведь они стали частью духовного каркаса века, и почти все наши размышления об истории и обществе — это диалог с призраком Маркса.

Чтобы понять, что имел в виду сам Маркс, необходимо отбросить многое из истории. Ведь на идеи Маркса наложилось множество различных интерпретаций, и они использовались для оправдания самых разных видов политики. Как мы можем оценить значение этого призрака в современном мире? Какое послание, если оно вообще есть, несут нам идеи Маркса спустя столетие и более после его смерти? Конечно, мир сильно изменился с тех пор, как писал Маркс. Век Маркса был веком паровой энергии и электрического телеграфа. Для него великим потрясением стало то, что на смену традиционным ремесленникам, которых он знал в старом Союзе коммунистов, пришли неквалифицированные или полуквалифицированные фабричные рабочие, настоящий современный промышленный пролетариат. Спустя столетие после смерти Маркса этот промышленный пролетариат распадается на части. На Западе он потеряет свою идентичность. Микрочип переодевает «синих воротничков» в белые, порождая хроническую структурную безработицу. Микрочип отрывает их от фабрики, завода или шахты. Средства производства, о которых знал Маркс, о которых знал Ленин, быстро меняются. Доля промышленных рабочих значительно сокращается, а число технических и профессиональных работников возрастает. И этот же технический прогресс наделил безличное государство в индустриальных обществах огромными и пугающими возможностями вмешательства и контроля.

Маркс разделял распространенное в XIX веке мнение, что прогресс каким-то неумолимым образом вписан в историю развития человечества. Несомненно, будут неудачи и страдания, но человечество в своей борьбе за господство над природой в конечном итоге создаст общество, в котором человеческие способности будут реализованы более полно, а человеческие потребности — более полно удовлетворены. Однако недавнее развитие производительных сил, и особенно атомной энергии, побудило многих задуматься, не приняли ли усилия человечества по господству над природой в корне неверный оборот. У нас сдали нервы, и наши изобретения вынуждают нас сомневаться в «прогрессе» больше, чем когда-либо за последние 200 лет.

Многие из ожиданий Маркса также не оправдались. Два момента особенно поразительны. Во-первых, это отсутствие революционного порыва среди рабочего класса на Западе. Маркс недооценил последующую роль профсоюзов и возможности улучшения положения пролетариата без революции. Двухклассовая модель, с которой он начинал, и вытекающая из нее идея классовой борьбы оказались упрощенными в связи с сохранением старых средних классов и появлением новых классов, таких как технические специалисты и менеджеры.

В условиях отсутствия поддержки революционной политики среди массы рабочего класса марксистские лидеры оказались перед дилеммой: либо они отражали настроения рабочих и проводили реформистскую политику, которая выхолащивала марксизм, либо они сохраняли революционный дух марксизма, ставя себя выше тех, кого они претендовали представлять, и отдельно от их взглядов. Во-вторых, Маркс недооценил живучесть и рост национализма. Хотя Маркс и был чувствителен к национальным чувствам в свое время, он считал, что классовое разделение окажется сильнее национального. Август 1914 года — решающая дата: тот факт, что крупнейшая в мире немецкая марксистская партия могла быть сметена националистической волной, вынудил марксистов пересмотреть свою стратегию. Во всех марксистских революциях был сильный националистический элемент. Ленин умело использовал национализм нерусских народов бывшей империи. Революции в Югославии, Китае, на Кубе и во Вьетнаме имели сильную националистическую подоплеку.

С акцентом на экономическом детерминизме и уверенностью в неизбежности социализма марксизм часто поверхностно оптимистичен в отношении возможностей, открывающихся перед человеческой природой. Ведь марксисты обычно просто предполагали, что в качестве альтернативы капитализму существует морально более совершенный и более эффективный метод организации производства. Сам Маркс в этом отношении был подлинное дитя эпохи Просвещения. После пессимизма Ницше и Фрейда мир стал намного темнее, а свет разума часто сводился к слабому мерцанию. Ибо марксизм оказался сильно запятнан на практике — как, конечно, и христианство Крестовыми походами и инквизицией, и либеральные ценности деятельностью западных правительств. До сих пор марксизм остается гораздо более впечатляющим в своих интерпретациях мира, чем в попытках его изменить.

Подготовил Сергей Михайлов
СамолётЪ