Символ веры. Возможен ли «технологический суверенитет» в отдельно взятой России?

Очередными шагами президента к воплощению этой веры на практике стало пятничное назначение вице-премьером министра Дениса Мантурова (который в первом же выступлении в Госдуме заявил, что надо перейти от рыночной промышленной политики к политике технологического суверенитета), а также требувание от правительства повторения успехов цифровизации — но уже в области технологического развития, — прозвучавшее в понедельник на заседании Совета по стратегическому развитию и нацпроектам.

Очевидно, по замыслу Кремля, всё это должно форсировать импортозамещение — бесконечный процесс, о котором все говорят с 2014 года, а министр Мантуров с того же момента его возглавляет. С тех пор прошло восемь лет, было потрачено минимум 3 трлн рублей...

То есть Путин говорил примерно то же, что до сих пор говорят предприниматели:

Однако после введения первой волны «крымских» санкций в 2014 году импортозамещение впервые стало частью госпрограммы «Развитие промышленности».

Премьер Дмитрий Медведев создал специальную комиссию по импортозамещению и заявил о высочайшей доле импорта в стратегических областях промышленности: 90% — в станкостроении, 80% — в гражданском самолетостроении, 70% — в тяжелом машиностроении, 60% — в нефтегазовом оборудовании, 50% — в энергетическом оборудовании, 50–90% — в сельхозмашиностроении.

В последний раз Центре макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) публиковал всеобъемлющую оценку эффективности импортозамещения к пятилетию провозглашения этой политики — в 2019 году. Общий вывод: в части импортозамещения прогресс в последние годы практически отсутствует.

Уже после начала военной «спецоперации» на Украине ЦМАКП оценил долю импорта из стран, которые российское правительство объявило «недружественными» после введения санкций. Доля «недружественного импорта» в конечном потреблении в фармацевтике составила 48,2%, в области химических веществ и продуктов — 44,7%, транспортных средств — 32,2%.

Есть и такие сегменты, где цифры по доле импорта мало отличаются от тех, которые называл Дмитрий Медведев в 2015 году. Так, доля российской радиоэлектронной продукции на внутреннем рынке по последним данным составляет всего 12%, оборудования для производства продуктов детского питания — 3%, автоматических коробок передач — 0%.

Интересно, что именно импорт все последние годы поставлял российской экономике ресурсы развития — причем как «качественные» (ряд видов инвестиционного оборудования, сырья и материалов, потребительских товаров длительного пользования, современных лекарств, ПО и т.д.), так и «дешевые» (часть предметов гардероба, ряд видов сырья для пищевой промышленности, включая индустрию «быстрого питания» и т.д.). Этот парадокс в начале июля отмечал в докладе о «санкционном кризисе» руководитель направления анализа и прогнозирования макроэкономических процессов ЦМАКП, брат первого вице-премьера Дмитрий Белоусов.

Похоже, чтобы их достигать, придётся тратить из бюджета ещё больше (первый вице-премьер Андрей Белоусов в понедельник признал, что «результат прямо зависит от того объема ресурсов, которые компания-лидер инвестирует в развитие технологий»). И «опираться на собственные силы в духе идей чучхе», чего так не хотел Путин в 2007 году.

СамолётЪ — СамолётЪ-ТВ