«Платформа»
В августе 1991-го. Когда растаял Советский Союз
30 лет назад многие из нас были заворожены новым необычным лицом «социалистической демократии», которую создавал идеалист-ленинец Михаил Горбачёв. Перестраивая одновременно экономику, политику и государственные структуры, он постепенно терял контроль над своими реформами.
Но нам-то казалось, что наступившие свобода, гласность, экономический либерализм и даже начавшийся в национальных республиках парад суверенитетов — это тот магистральный путь, который приведёт всех нас в светлое будущее с неограниченными возможностями. Ну, а обесценивание советских денег и товарный дефицит, становящийся всё более тотальным — просто временные, преодолимые трудности на этом пути.
Можно понять тот шок, который вызвало в обществе объявленное ГКЧП «чрезвычайное положение»: с «Лебединым озером» по телевизору, танками на столичных улицах, с «президиумом заговорщиков» во главе с Янаевым и его трясущимися руками. И, естественно, с жёстким информационными ограничениями, особенно в провинции, которая в тот момент как раз делала непростой выбор между этими смешными людьми из телевизора, которые попытались сделать то, на что не решился спрятавшийся в Форосе Горбачёв, и харизматиком Ельциным, не поленившимся забраться на танк.
Информационную блокаду первых дней мы прорывали, переводя записанные со спутника информационные выпуски CNN. Ну, а выбор местным властям помогла сделать сама «хунта», чьё гротескное поведение, а также неспособность применить всё ещё имевшуюся в распоряжении огромную силу — окончательно добило союзную власть.
Было ли разрушение СССР следствием накопленных внутренних противоречий советской системы, помноженных на ошибки последнего руководителя страны? Или же к развалу страны приложили руку определённые структуры на Западе (прежде всего, в США)? На эти вопросы историкам ещё предстоит дать определённый ответ. Пока же существуют полуконспирологические версии о том, что ещё в 1989 году в экспертных группах Совета национальной безопасности США начала обсуждаться идея о создании на российской почве параллельного союзному политического и экономического центра. Так или нет, но не прибалтийский сепаратизм, а именно российское объявление суверенитета выбило почву из-под ног Советского Союза, поскольку РСФСР и была его настоящим «сердцем».
Да и сама скверная организация путча хорошо объясняется версией, что его план писался словно специально для непременного провала. Неважно, где — в ЦРУ или КГБ, но для того, чтобы создать на несколько дней нелегитимную ситуацию, вывести из игры Горбачева, и в атмосфере социального хаоса замкнуть управление армией, КГБ и милицией на Ельцина...
На самом деле это была спецоперация прикрытия того, что уже произошло — кризис власти, кризис экономики и республиканский сепаратизм зашли слишком далеко. Советский Союз был действительно уже разрушен как государство — структурно, конституционно, политически, экономически и финансово. А тот так и не подписанный спасительный союзный договор, о котором любит говорить Михаил Сергеевич, фактически был прообразом будущего аморфного СНГ. Даже после его подписания ничего бы не изменилось: страна оказывалась без конституции, гарантом сохранения страны фактически оставался Горбачев и добрая воля Ельцина и других лидеров республик.
«Миф о том, что путч якобы сорвал реальный шанс на сохранение единства страны, оказался живуч, — пишет автор готовящейся к выходу в Лондоне книги Collapse. The Fall of the Soviet Union Владислав Зубок. — Горбачеву он послужил для формирования политической репутации несчастливого реформатора, преданного своим окружением. Ельцину — для того, чтобы списать разгром союзного государства на путчистов».
Хотя именно Ельцин и его команда, возможно, желали этого разгрома больше всего.
Автор другой книги «Авторитарная Россия. Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия» известный российский политолог Владимир Гельман вспоминает урок, который преподал ему на заре 1990-х новоизбранный мэр Ленинграда Анатолий Собчак, отец-основатель «ядра» правящей сегодня в России системы.
«После казавшегося бесконечным монолога он сделал паузу, — пишет Гельман, — и я смог задать вопрос: „Анатолий Александрович, а как вы видите систему власти в городе, которую вы хотите создать?“ Собчак наконец повернулся ко мне, словно спустившись с небес на землю, и сменил тон речи на более откровенный.
„У нас очень много депутатов городского совета, они шумные и плохо организованные: они должны в основном работать в округах, вести прием граждан и отвечать на жалобы населения. У нас есть горисполком: он должен заниматься городским хозяйством, дорогами, озеленением, протечками, но не выходить за эти пределы. А я (широкий взгляд вокруг кабинета) с помощью моего аппарата (пристальный взгляд на меня) буду проводить политику в городе“.
Я был шокирован, услышав столь циничные суждения от человека, который в глазах многих людей воспринимался как символ демократии. „Но ведь это почти то же самое, что было при коммунистах... а как же демократия?“
Он ответил мне чётко, с той интонацией, с какой университетские профессора порой сообщают первокурсникам прописные истины: „Мы теперь у власти — это и есть демократия“.
Это высказывание меня потрясло... Я понял, что главная цель политиков — это максимизация власти. Иными словами, они стремятся находиться у власти с помощью любых средств так долго, как это возможно, и иметь столько власти, сколько возможно... Заместитель Собчака, Владимир Путин, тоже кое-чему научился у своего руководителя и использовал его уроки в своей карьере политика...»
Кстати, сегодня в рассуждениях об «уроках августа 1991-го» некоторые аналитики склонны говорить о том, что «геополитическую катастрофу» крушения СССР мог бы предотвратить некий «советский Путин». То есть «сильный, мощный лидер империи, который позволил бы сохранить ее славянский или же евразийский костяк, отпустив на волю как прибалтийские, так и среднеазиатские республики». Сохранение «костяка» по заветам того же Анатолия Собчака — это шантаж союзных республик тем, что они могут выйти из Союза только в тех границах, в каких они в него вступили. До сих пор эта идея остаётся одной из любимых тем для обсуждения у действующего российского президента.
Но это тоже не более, чем миф. То, чем обернулась бы реализация такого подхода тогда, хорошо демонстрирует происходящее сегодня на Донбассе. То есть война между республиками за спорные территории началась бы намного раньше.
«Распад Советского Союза, ставший необратимым 19 августа 1991 года, скорее всего, действительно был геополитической катастрофой ХХ века, эффектно завершившей The War of the World — распад европейских имперских структур, начатый в 1914 году, — отмечает Владислав Иноземцев, доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества. — Однако события на постсоветском пространстве имеют все шансы стать главной геополитической игрой XXI столетия, ещё весьма далёкой от своего завершения...»
Илья Неведомский
СамолётЪ