Шило в мешке российской статистики. Когда государственные статданные становятся важным фактором политики

Как рассказала начальник отдела госстатистики по Череповцу Ольга Парфёнова, исследование в течение полной недели пройдёт в 11 районах Вологодской области и станет частью масштабного проекта, в рамках которого планируется опросить в регионе почти по 800 человек. Результаты позволят сделать выводы о ситуации с работой, а также об эффективности программ по созданию рабочих мест.

Можно предположить, что неурядицы, вызванные пандемией коронавируса и лишившие миллионы людей в России рабочих мест и гарантированного дохода, ударили и по государственному бюджету, заставив власти пересмотреть свои программы социальной поддержки. И, возможно, заодно работу статистического ведомства, от точности данных которого тоже зависит эффективность государства.

Такой подход можно только приветствовать. Но существуют большие сомнения в способности к модернизации института государственной статистики (в том виде, как он существует сейчас, конечно). И не только у автора этих строк, но и у экспертов. Например, у социолога Высшей школы экономики Ольги Моляренко, ещё в конце прошлого года опубликовавшей в журнале «ЭКО» работу под названием «Формирование государственной статистики: взгляд «снизу». Главная проблема госстатистики в России, по Моляренко, заключается в том, что государственные статданные являются важным фактором политики. И это неминуемо рождает «зазор» между этими данными и реальностью.

Свежий пример. На прошлой неделе агентство Reuters, опираясь на свои источники, рассказало, как некоторые чиновники, попавшие в российское правительство после смены премьера, хотели засекретить экономическую статистику за нерабочий апрель. «Им в какой-то момент показалось, что ключевая проблема связана с Росстатом. У них в голове есть четкая картинка: пока о чем-то не написано, этого нет», — рассказал источник, знакомый с положением дел в Росстате. «Публикация цифр и фактов о реальной ситуации в экономике для них неприятнее, чем сама эта ситуация», — добавил он.

Но коллеги «высокого уровня с большим опытом работы» объяснили, что не публиковать цифры нельзя, пишет Reuters. «Тогда они выбрали другую позицию — пытаться загнать информацию в поздний вечер», — заявил один из собеседников. Высокопоставленный источник Reuters в одном из федеральных ведомств подтвердил: «Пиаровское подразделение (правительства) хочет, чтобы в ночь все выходило, чтобы меньше внимания было к этим цифрам».

Теперь Росстат пытается дать информацию «хоть в тот же день, но вечером, чтобы не было с утра никаких новостей», рассказал Reuters источник, знакомый с ситуацией. По словам другого собеседника, поздняя публикация «подразумевает, что у журналистов сокращается время для подготовки и работы с цифрами».

Оправдываясь, Росстат на своём сайте сообщил, что «усложнившиеся условия работы повлияли на длительность расчетов, и в ряде случаев потребовали дополнительной проверки исходных данных и проведенных расчетов».

И это ещё самый безобидный способ создать тот самый «зазор» между реальной действительностью и её отлакированной версией, которая нужна российским бюрократам.

Опираясь на 270 глубинных интервью с чиновниками «на земле» в 13 регионах, которые так или иначе участвуют в процессе сбора и передачи первичных и административных данных (работники Росстата, МВД, ФНС, Пенсионного фонда, центров занятости и соцзащиты, местных администраций), Ольга Маляренко указала ещё на целый ряд способов сделать нашу жизнь в цифрах статистики «лучше и веселей».

Ну, для начала автор исследования признала, что упрощение неизбежно, поскольку государство собирает данные стандартизированным инструментарием, уделяя в первую очередь внимание показателям, важным для управления территориями. Из-за этого в поле зрения не попадают важные особенности местных сообществ, во многом определяющие их социально-экономическое положение. У государства, к примеру, нет данных по доходам россиян от промыслов (сбора и продажи ягод, грибов и т. п.).

И да — непреднамеренные ошибки, которые могут быть значительными, на самом деле допускаются во многом из-за нехватки и сокращения специалистов, собирающих показатели, и наличия серьёзных межведомственных барьеров.

Другое дело, пишет Маляренко, что в России практически не проводится методического аудита официальных статистических мероприятий. Так официальная безработица не отражает реальности, поскольку службы занятости населения ведут учёт по заявительному принципу. И, например, те безработные, которые живут далеко от служб занятости, часто просто не встают на учёт, сообразив, что стоимость проезда к чиновникам сопоставима с размером пособия по безработицы. Нет на территории исполнителя, фиксирующего показатели, нет и явления.

Но существует и намеренная фальсификация данных. Особенно распространённая в тех случаях, когда статистика используется для оценки эффективности госпрограмм и политик, деятельности органов власти и чиновников, а также определения объёмов финансирования. Так собеседники Моляренко указывают, что систематически искажаются демографические данные. Крупнейшие города завышают их, чтобы не потерять статус миллионников. А вот многие чиновники в сёлах жалуются, что Росстат занижает численность населения, из-за чего (или чтобы?) сокращаются межбюджетные трансферты.

Правоохранители, главврачи совершают подлоги ради хорошей статистики, на основании которой оценивается их работа. Та же история с муниципальной, жилищной статистикой. В целом, отмечает Моляренко, негативные изменения местные органы власти обычно недоосвещают, а позитивные — преувеличивают.

По мнению социолога, больше всего расходится с действительностью информация о коммерческом секторе экономики, демографических процессах; меньше всего — о деятельности и имуществе государства.

Реагируя на результаты работы Ольги Моляренко, экономист из Высшей школы экономики Георгий Остапкович полагает, что улучшить ситуацию и избавить статведомство от большинства проблем могло бы межведомственное согласование баз данных вплоть до полного их объединения. Другое дело, что это потребовало бы усилий и финансирования, сопоставимых с нацпроектом. Но главное, — снимать этот барьер ведомствам не выгодно.

Пока же ошибки или фальсификации статданных не выявляются, заключает Моляренко, образ объекта всё больше отдаляется от реальности, причём у власти есть иллюзия улучшения ситуации и полной управляемости всех процессов.

Поэтому вряд ли очередное обследование, начинающееся в Вологодской области, способно что-то кардинально изменить. Обнадёживает хотя бы то, что, как пообещала Ольга Парфёнова, интервьюеры будут работать в масках — и людей не заразят, и сами не заразятся. Уже хорошо.

Сергей Авдеев
СамолётЪ