Не берите денег у государства. Если не уверены в своей к нему лояльности

Уголовный процесс на поверку вылился в показательно-политический с уклоном в эстетику. И это пришлось так кстати идущей сейчас «неделе голосования» по конституционным поправкам. В принципе их авторы могли записать в общий перечень ещё одну – обнуляющую господдержку всяческих художественных экспериментов, идущих вразрез с принятой сегодня линией на упрощение и лакировку действительности, пуризм традиционных ценностей и лёгкую патриотическую истерику.

Восемь лет назад режиссёр Кирилл Серебренников по личному указанию президента России Дмитрия Медведева получил от Министерства культуры 216,5 млн руб. на создание так называемой «Седьмой студии» - проекта, выросшего из экспериментального актёрско-режиссёрского курса, набранного в 2008 году Серебренниковым в Школе-студии МХАТ. Ожидалось, что «Седьмая студия» станет очередным этапом в истории студий Московского Художественного Театра, первая из которых была создана в 1912 году Константином Станиславским и Леопольдом Сулержицким.

Серебренников обучал своих студентов по собственной методике, главной целью которой было воспитать актёров, готовых к работе в самых нестандартных проектах. Артисты студии не только играют драматические роли, но и поют, танцуют, сочиняют музыку. Они не знают запретов в искусстве и понимают театр прежде всего как личностное высказывание, при котором актёр не прячется за героем, а говорит сам от себя, от первого лица.

Спустя несколько лет госфинансирование «Седьмой студии», которую критики успели назвать «новой точкой отсчёта в театральной истории страны», стало поводом для уголовного дела и обвинения Серебренникова и его команды в мошенническом присвоении государственных средств.

Многочисленные эксперты за это время уже успели не раз написать про бессмысленность экономической части обвинения. В 2012-2014 года в Минкульте не было специальной системы отчётности для таких проектов, как «Седьмая студия». Был только порядок утверждения смет — и все сметы Серебренникова утверждались. Не было и требования вести по госконтрактам специальный учет на стороне исполнителя.

То есть фактически людям, которых обвинили в мошенничестве, нарушать было нечего: им просто дали денег, а они эти деньги использовали, как сумели.

Три экспертизы, назначенные следствием и судом, доказали лишь разницу между тем, сколько могла бы стоить программа мероприятий «Седьмой студии», если бы Минкульт финансировал ее по нормативам (87,5 млн руб.), и тем, сколько дало студии министерство (216,5 млн руб.). И, хотя никто такие проекты по нормативам не финансирует и не финансировал, разницу в 129 млн руб. суд счёл деньгами, присвоенными мошенническим путём, и вынес обвинительный приговор. Хотя и условный.

Почему же незнание оказалось «царицей доказательств»? И, если в основе уголовного дела и приговора не экономика, то что? Для того, чтобы ответить на эти вопросы, следует, наверное, признать, что слишком многое изменилось в стране за пять лет и уже к 2017 году, к моменту, когда Следственный комитет провёл обыск в квартире Кирилла Серебренникова и в помещениях руководимого им «Гоголь-центра». Был забыт медведевский трюизм про то, что «свобода лучше, чем несвобода». Стало хорошим тоном считать, что «либеральный эксперимент» провалился. А там подоспел Крым, санкции, «кольцо врагов», на бой с которыми вышли силовики с мандатом на реванш.

Под подозрение в медиа и искусстве попало практически всё, мало-мальски претендующее на собственное мнение и рождение своих собственных смыслов. Раньше это было попустительство благодушной власти по принципу «чем бы дитя не тешилось». Сегодня тоже самое, похоже, становится крамолой, опасной для власти.

Именно поэтому приговор по делу «Седьмой студии», во-первых, может стать сигналом «мастерам культуры», чтобы на вопрос «с кем вы?», они не пытались юлить и ёрничать, а внятно отвечали, что «с партией и правительством». Иначе не будет не только денег, но и свободы.

Во-вторых, приговор – это, как вариант, достаточно ясное методическое пособие на тему, какого типа искусство следует поддерживать. Минкульту, похоже, положено следить за соблюдением норм проверенного соцреализма, догма которого гласит: искусство должно служить государству, эстетике «традиционных» ценностей и задачам военно-патриотического воспитания. А деятелям культуры, видимо, не стоит лезть на всякие экспериментальные хипстерские поляны, разрушающие скрепы и ценности, закрепленные в ряде статей будущей конституции: то есть покушаться на бога, тысячелетнюю историю, государствообразующий народ и союз мужчины и женщины. Да, а ещё, кстати, можно утверждать и воспроизводить бессмыслицу, превращать всё в ангажированный комеди-гогот. Это неопасно.

В «Мастере и Маргарите» голодный и отставленный от искусства Булгаков вложил в уста Воланда слова о том, что художнику не нужно никогда ничего просить – «сами придут и всё дадут».

Кажется, эти слова начинают сбываться. Государство по ощущениям становится всё щедрее, раздавая десятки, а то и сотни миллионов грантов разным некоммерческим организациям, не забывая и культурные инициативы.

Но чёрт, как всегда, в мелочах. Потому что сейчас для художника становится всё опасней эта самодеятельная инициатива власти, покупающей его душу. Ему нынче придётся трижды подумать, стоит ли брать деньги у государства, если нет уверенности в том, что будешь ему полностью лоялен.

И отказаться будет очень сложно, потому что других, негосударственных денег для поддержки разного рода культурных (и самодеятельно-общественных в целом) инициатив в стране становится исчезающе мало. Само государство и постаралось, последовательно убирая из отечественного ландшафта любые неподконтрольные себе благотворительные альтернативы.

Вполне может случиться так, что скоро в ответ на призыв не брать токсичных госденег мастерам культуры придётся отвечать, как ещё одному булгаковскому герою, которому настоятельно советовали не читать до обеда советских газет: «Гм... Да ведь других нет...»

Сергей Михайлов

СамолётЪ