Росгосстрах оценил размер ущерба от вологодского паводка. Александр Уккоев — о его последствиях в Вологде и районе

Последствия осеннего паводка, в наибольшей степени затронувшего областную столицу и Вологодский район, сейчас оценивают специальные комиссии, созданные в муниципалитетах. Свой подсчёт ведёт и крупнейшая страховая компания региона, традиционно специализирующая на страховании имущества. СамолётЪ встретился с директором Вологодского филиала Росгосстраха Александром Уккоевым, чтобы выяснить, как в компании оценивают ущерб, нанесённый стихией.

— Не помню заливов в такое время года, — заявил директор филиала. — Я работаю в Россгосстрахе 15 лет. В моей практике подобное было в Великом Устюге, когда там начал таять лёд и уровень воды резко поднялся. Но это было весной. Было порядка 1000 обращений, выплатили около 100 млн руб. — исключительное событие. А вот чтобы нечто подобное происходило осенью... Для нас это новая практика. Но, думаю, те клиенты, которые доверились нашей компании, купили полис, сейчас чувствуют себя более уверенно, чем те, которые по каким-то причинам полис не купили. И, кстати, к нам поступило уже порядка 100 звонков от желающих застраховаться. В обычной практике каждый звонок от человека, самостоятельно решившего застраховать дом, — это редкое, исключительное событие. Как правило, полис страхования нужно продавать, убеждать человека. А тут сразу 100 звонков.

— И всё-таки, что можно сказать о размере бедствия?

— По нашим оценкам, пострадало от 120 до 200 человек, основной убыток в Вологодском районе, меньше в Сокольском, пострадавшие есть в Грязовецком районе, несколько обращений было из-под Череповца. Сейчас мы регистрируем заявления. Там, где вода уже спала, приступили к осмотрам имущества. Если убыток небольшой, например, залило подвал, мы можем урегулировать его по так называемому «зеленому коридору». Сегодня МЧС должно дать нам справку, подтверждающую наличие страхового события — документ нам всё-таки нужен. И мы по простому заявлению граждан будем выплачивать им деньги при небольшом ущербе.

— О каких суммах идёт речь?

— Убытки разные. Сейчас мы, как, думаю и все жители пострадавших районов, буквально молимся, чтобы вода успела уйти до морозов. Если всё замерзнет, ущерб, нанесенный стихией людям, увеличиться кратно. Представляете, если в доме даже 50 см воды замёрзнет, всё трещинами пойдет, а ведь дом может и просто разрушиться.

— Общую сумму уже считали?

— Трудно сказать. По ощущениям, она может вырасти до 10 млн руб. Для Вологодского района это много.

— Насколько велики будут сроки выплат?

— Срок зависит от того, как быстро мы посмотрим имущество. Сроки выплат привязаны к документам компетентных органов. Например, дом сгорел, и пожарные могут долго расследовать причину пожара, а могут дать справку очень быстро. Сейчас мы все будем делать по единой справке от МЧС.

— В последнее время было много разговоров о введении обязательного страхования жилья от ЧС по аналогии с ОСАГО...

— Такой закон об обязательном страхование на случай стихийных бедствий даже был принят. Но он носит рамочный характер. Все полномочия по его реализации отданы в регионы. Когда регион разработает программу, тогда и начнётся исполнение. Возможно, совместная работа органов государственной власти регионов и страховщиков как-то оживит рынок страхования имущества физлиц, который сейчас не растет. При том, что имущества у граждан становится всё больше.

— С чем связан такой парадокс?

— С убылью населения в районах области — там, где люди всегда активно страховались. Люди переезжают в города, где не у всех есть свои дома. Поэтому количество договоров снижается. А вот суммы в них увеличиваются в среднем на 3-4% в год. И всплеск интереса к страхованию имущества происходит после таких событий, как нынешний паводок. Такое уже было — после наводнения в Устюге мы стали собирать в 1,5 больше денег, чем до него.

— С чем связан общий спад, может, у людей нет денег?

— Я считаю, что это элементарная безалаберность. Надо понимать, когда происходит что-то массовое и резонансное, как, например, наводнение в Иркутской области, государство подключается, строит новые дома. А когда сгорает конкретный дом, никто никому ничего не строит. В лучшем случае дадут разовую матпомощь. У нас до сих пор такое отношение к страхованию: горит всего два дома из ста, так что со мной это, скорее всего, не случится. Но это вы так считаете. А теория вероятности работает по своим законам.

— Если попытаться расставить виды страхования по приоритетности для страховщиков, на каком месте окажется имущество?

— Безусловно, это номер один. Вторым идёт ОСАГО.

— А жизнь?

— Это то, за счёт чего «Россгосстрах» будет дальше наращивать свои сборы. Рынок имущества, как я сказал, не растёт, на нем усиливается конкуренция. На рынке ОСАГО после того как расширили тарифный коридор (до 20% вверх и вниз), средняя стоимость полисов снижается — конкуренция за добросовестных водителей не даёт страховщикам брать дороже.

— Может, ОСАГО просто вообще не выгодно заниматься?

— В Вологодской области выгодно. В Краснодаре — не выгодно. У нас за последние годы очень сильно снизилась аварийность, всю область завесили камерами. Прежде в Вологде из ста застрахованных автомобилистов за возмещением ущерба обращались 11 человек, теперь только 6. Аварийность снизилась в два раза. Люди стали ездить дисциплинированнее и по мелким убыткам даже не обращаются. Не выгодно — полис становится слишком дорогим. А что касается рынка страхования жизни, на нем много компаний работает. В развитых странах страхование жизни — это половина страховой премии в компаниях. Мы уже продаём классические полисы страхования жизни на сроки в 10, 20, 30 лет на 2-3 млн руб. в месяц. Это неплохо. И это наша перспектива

Беседовала Марина Мельникова
СамолётЪ