«ЧГУ чувствует себя абсолютно уверенно»

- Есть сразу несколько отличий. Главное в том, что немного изменились «правила игры» - правила приема, установленные государством: ЕГЭ стал единственным механизмом поступления; количество вузов, куда абитуриенты могли подавать документы, теперь ограничено тремя, количество специальностей - пятью. Хотя все это не коренные перемены, это движение в прежнем направлении. Поэтому, с одной стороны, приемная кампания была более предсказуемой. С другой, - имеющаяся у абитуриентов возможность выбора создавала вузам определенные проблемы: до последнего момента было не ясно, как определится конкретный абитуриент, особенно с не самыми высокими показателями по ЕГЭ, куда, в конце концов, он принесет оригинал своих документов – для них до последнего момента оставалось неясным, пройдут они в тот или иной вуз или нет.

 - Тем не менее, план по набору выполнен?

- Наши планы можно разделить на две части: есть контрольное задание по набору на бюджетные места, которое определяется и финансируется государством. В этом году в целом по стране количество бюджетных мест сократилось примерно на 10%. Сократилось количество бюджетных мест и в ЧГУ - мы потеряли более 200-т мест. В большей степени это гуманитарные, экономические, педагогические специальности. Но практически не снизился набор на специальности инженерного профиля. Вторая часть – коммерческий набор. Здесь произошло увеличение студентов. Поэтому, если брать набор в целом, он получился даже чуть большим, чем в прошлом году. То есть ЧГУ провел удачную приемную кампанию. А в целом по стране произошло сокращение количества абитуриентов вслед за сокращением количества выпускников средних учебных заведений.  

 - Это следствие демографических проблем в стране?

- Да, мы оказались в демографической «яме». И эта яма будет сохраняться где-то до 2017-18 годов. До этого времени прием останется на нынешнем низком уровне. 

 - Какими будут последствия?

- Рост конкуренции между вузами и снижение качества подготовки среднего абитуриента, поскольку на ряде специальностей конкурс просто отсутствует. То есть сегодня не абитуриент борется за место в университете, а университеты борются за абитуриента. Продолжается тенденция, которую государству пока переломить не удалось, - падение интереса к техническим, инженерным специальностям. Одной пропаганды здесь мало, нужно, чтобы изменилась ситуация в соответствующих отраслях экономики, чтобы изменилось отношение компаний-работодателей к тому, что мы в прошлом называли «профориентацией».

 - ЧГУ ощущает здесь поддержку крупных компаний нашего региона?

- Должен отметить, что, например, «Северсталь» в этом году очень тесно взаимодействовала с приемной комиссией. И, надо сказать, что, хотя и были трудности с ориентацией на металлургические специальности, мы выполнили план приема. Но еще раз подчеркну - по-прежнему сохраняется тяготение к экономическим специальностям, специальностям менеджерского профиля. Именно на эти специальности был самый большой конкурс заявлений. Несмотря на переизбыток экономистов и менеджеров, существующий на рынке труда. 

 - Есть ли в этом году какие-то изменения в списке специальностей?

- Это нормальный рабочий процесс, который имеет циклический характер: на какие-то специальности спрос растет, на какие-то – падает. Поэтому мы объявляем прием на все специальности, а реально люди приходят не на все, или их приходит очень мало, и мы не открываем таких групп. Скажем, в этом году не состоялся прием на специальность искусствоведение – бюджетных мест не было, а на платные места не было желающих. Есть традиционно высокий прием на связи с общественностью, он и в этом году был высоким. Но вот, скажем, мы не могли предполагать, что будет такой большой интерес к немецкой филологии – здесь даже появился конкурс. Все это вещи трудно предсказуемые. Что еще нового? Продолжает развиваться тенденция роста интереса к ЧГУ абитуриентов из других регионов. 

 - Это, наверное, в основном соседние регионы?

- Мы еще не подвели окончательный итог, но в статистике фигурируют и Казахстан, и Дальний Восток, и Север. Конечно, пока это еще не массовое явление, но на карте российского образования ЧГУ уже заметен. 

ЕГЭ и «4+2»

  - Вы упомянули систему ЕГЭ. Как, на ваш взгляд, приживается эта новая система аттестации в школе и зачисления в вузы? Что в ней еще следует поменять? 

- Надо сказать, что система ЕГЭ признана уже не только, как элемент государственного управления и контроля качества, но и как инструмент отбора при поступлении. После того, как «пал» последний барьер «сопротивления» - Совет ректоров во главе с ректором МГУ Садовничим, который снял в этом году свои возражения, - по сути, оппозиции со стороны ректорского корпуса, со стороны вузов практически нет. Да, существуют «шероховатости» в самой процедуре, есть неуверенность в тех баллах, которые получают отдельные регионы, есть спорные аспекты, связанные с организацией этого процесса, с организацией контроля. Но, я думаю, что в краткосрочной перспективе ЕГЭ уже устоялся, принят, будет дальше жить и совершенствоваться – в конкретных заданиях, тестах, механизмах проверки и т.д.

 - А какими могут быть долгосрочные последствия?

- Явно или не явно, но акцент среднего образования в старших классах все-таки все больше ставится на подготовку к ЕГЭ. В известной степени, на «натаскивание» для этого экзамена. Раз все (и учителя, и родители, и сами школьники) поняли, что ЕГЭ – это путь в вуз, что это все равно оценка работы учителя, то такая мотивация ведет к переориентации учебного процесса. Соответственно все, что напрямую не работает на ЕГЭ, так или иначе теряется, утрачивается, уходит на второй план. И, как мне кажется, эта проблема еще не стала предметом глубокого рассмотрения и, тем более, предметом выработки каких-то мер противодействия.

- Западная система «4+2» - бакалавриат+магистратура вошла в практику работы Череповецкого университета? Вы думаете, в России ей нет альтернативы?

- Мы работаем с этой системой. Объявлено, что в этом году последний раз вузы принимали студентов и по-старому, и по-новому: и на, так называемый, «специалитет», и на бакалавриат. Со следующего учебного года предполагается прием только на бакалавриат. ЧГУ очень активно экспериментировал – разрабатывал и лицензировал бакалаврские учебные программы. Скажем, наш бакалавриат по металлургии вообще был первым в стране. С точки зрения государственной политики обратной дороги нет. Сейчас речь идет лишь о том, чтобы объяснить эту ситуацию работодателям, с одной стороны, а, с другой, - самим выпускникам. Объяснить, что бакалавриат – это полноценное высшее образование. Что оно может иметь продолжение в виде магистратуры, то есть более глубокой специализации, акценте на научной, исследовательской деятельности (при желании). Что магистратура – это либо способ усовершенствоваться после бакалавриата, либо даже поменять специальность. То есть, на мой взгляд, система может быть более гибкой. Но, как и в случае с ЕГЭ, потребуется время, чтобы к ней адаптировались студенты, работодатели и сами вузы. 

 - Как вы сами оцениваете результаты экспериментов ЧГУ в новой системе?

- Положительно. Речь идет о том, что можно, правильно спланировав учебный процесс и продумав учебные планы, за четыре года дать полноценное высшее образование. Да, потребуется очень серьезная работа по интенсификации программ, от чего-то, может быть, придется отказаться. Это очень интересная и одновременно поучительная задача. Я еще хочу добавить, что со следующего года мы перейдем не только к новой системе образования, но и к новому поколению государственных образовательных стандартов (ФГОС). Новые стандарты дают вузам (и работодателям) гораздо больше возможностей влиять на содержание учебных программ. Они в меньшей степени будут задаваться государством, а в большей – вузами совместно с работодателями. Вот и мы уже где-то в декабре мы должны вместе с работодателями начать обсуждать новые стандарты, требования к компетенциям выпускников. Запад изначально шёл по двухуровневой системе и наработал здесь большой опыт. Мы только начинаем. Но, думаю, переход произойдет достаточно «мягко», без ущерба для образовательной системы и качества подготовки. 

Инновации, как вызов

  - Вопрос общего характера: какие еще вызовы помимо отладки этой системы ожидают ваш вуз?

- Не только для нас, думаю, для всех вузов определенным вызовом станет переход на новую систему финансирования. Речь идет о переходе от сегодняшнего сметного финансирования к финансированию в виде бюджетной субсидии с 2012 года. Когда целевой заказ государства на подготовку специалистов подкрепляется определенной целевой субсидии, в распределении которой вуз будет более самостоятельным. Пока механизма реализации этой идеи нет. Но, очевидно, что в основу субсидий будет положен принцип нормативно-подушевого финансирования, который уже отрабатывается на средних учебных заведениях. 

 - Вы готовы к новой системе?

- Мы готовимся. В рамках университета начали проект создания системы бюджетирования и управления затратами. Нужно научиться хорошо бюджетировать, управлять затратами, понимать себестоимость каждой образовательной программы – стать более эффективными экономически. Ну и зарабатывать больше прибыли.

 - Появляются ли у вузов какие-то стимулы, чтобы развивать заявленное президентом направление инновацонности? Может ли ЧГУ участвовать в этом процессе?

- Конечно, может. Здесь вопрос в другом. Мне кажется, на стратегическом уровне еще нет полной определенности в том, кто же все-таки заинтересован в инновациях. Сам вуз в инновациях, то есть в развитии бизнеса как такового не заинтересован, это не его цель. Инновации нужны конкретным компаниям, производителям, продавцам конечного продукта. Они должны выступать заказчиками фундаментальных и прикладных исследований. Вуз традиционно – место таких исследований. А уже на их базе возможны прикладные разработки, которые затем коммерциализируются и становятся инновациями. Но коммерциализация – лишь частично задача вуза. И возникает типовой разрыв: между вузом, как поставщиком новых знаний и разработок, и бизнесом, как потребителем готового продукта. Но ведь от идеи до готового продукта – большая дистанция. Никто не может заранее гарантировать, получится ли из идеи готовый коммерческий продукт. Это риск, который кто-то должен брать на себя. Либо их берет на себя бизнес, либо вуз (непонятно, за какие деньги), либо государство. Сейчас в России появилась еще одна форма – венчурное инвестирование. Этот рынок у нас пока не развит. Крупный бизнес не хочет особо рисковать, мелкий для этого не располагает должным капиталом. 

 - А государство?

- Отчасти у нас оно пытается играть эту роль, выступая, как грантодатель. И, может быть, это правильно. Создаются такие инновационные центры, как «Сколково», проводятся конкурсы на различные прикладные исследования. Мы в этом активно участвуем, подаем заявки. Последняя информация: наши ученые-металлурги - группа во главе с профессором Э.А.Гарбером - выиграли государственный грант на сумму более 2-х миллионов рублей. Но государство закрыть все венчурные потребности не сможет. Всё будет зависеть от того, возникнет ли реальный спрос, появится ли реальная готовность бизнеса профинансировать этот рискованный период - между идеей и появлением коммерческого продукта. Вуз свою часть готов пройти, важно, чтобы было и встречное движение. Я думаю, что движение в этом направлении идет, может быть, медленнее, чем хотелось бы. Возможно, и бизнес развернется навстречу, увидев, что государство готово поддерживать и гарантировать. Скажем, в этом году государством открыт конкурс на финансирование проектов создания высокотехнологичных производств крупным бизнесом при участии вузов. Мы подготовили вместе с «Северсталью» один из таких проектов – будем участвовать в этом конкурсе. 

 - В начале лета Алексей Мордашов говорил об идее создания в Череповце исследовательского центра, связанного с металлургией…

- Мы готовы участвовать в подобных работах. Как правило, если компания создает научно-исследовательский центр, то он не берет на себя все работы и задачи - часть из них передается на аутсорсинг. Это и проще и выгоднее, чем создавать у себя все лаборатории, концентрировать все научные кадры. Я знакомился с опытом такой крупнейшей немецкой металлургической компании, как «Тиссен-Крупп». Они очень тесно взаимодействуют с горной академией во Фрайбурге, куда фактически вынесли значительную часть исследовательских лабораторий, просто покупая их услуги. 
Есть еще и другой проект, заявленный губернатором В.Е.Позгалевым, - о создании в Вологодской области инновационного центра по типу «Сколково», объединяющего инновационных менеджеров, бизнесменов с исследователями и разработчиками. Сейчас готовится концепция. Мы тоже должны представить свои предложения. Это очень интересно и реалистично, поскольку, как мы считаем, у нас есть предпосылки именно для тех прорывных технологий, которые объявлены президентом в качестве главных приоритетов для России: энергосбережение, экология, новые материалы, информационные технологии и т.п.

 - Остался последний вопрос, связанный с устойчивой самостоятельностью Череповецкого Государственного университета. Спрошу прямо: нет ли угрозы присоединения его к какому-либо более крупному вузу?

- ЧГУ чувствует себя абсолютно уверенно. По той простой причине, что никаких искусственных объединений, я думаю, произойти не может. Идеология понятна – слабые будут присоединяться к сильным. Поэтому мы должны оставаться в числе таких сильных. Я думаю, что у ЧГУ есть предпосылки, чтобы быть центром консолидации в образовании, причем, не только в Череповце, и в Вологодской области и даже шире. Но для этого надо еще поработать. 

Беседовал Юрий Антушевич
«РМ»
01.09.10.

Лишь 5% ВУЗов России соответствуют современным стандартам образования

 В России лишь 150 российских вузов соответствуют современным требованиям к уровню образования, заявил глава Минобрнауки Андрей Фурсенко на совместном заседании Государственного совета РФ и Комиссии при президенте РФ по модернизации и технологическому развитию экономики России. По оценкам Минобрнауки, в России сейчас работают 3000 вузов. 
 На том же заседании Дмитрий Медведев заявил, что недоволен уровнем профобразования в стране. Без его улучшения модернизацию не провести. Член президентской комиссии по модернизации, владелец группы «Онэксим» Михаил Прохоров призвал изменить пропорции подготовки специалистов с высшим и средним образованием в пользу последнего: сейчас она 70 на 30%, а потребность — 20 на 80%.
 Из-за демографического провала начала 1990-х гг. к 2013 г. число студентов, как говорится в материалах к Госсовету, может сократиться с 7,5 млн до 4,5 млн человек. В ближайшие годы без работы могут остаться 100 000 преподавателей вузов.

Источник - РБК