Необитаемый остров

 Модернизационный призыв президента, вызвавший локально-оживленную общественную дискуссию, в последнее время вызвал к жизни два примечательных документа на вечную тему: «как нам обустроить Россию».
 Автором первого, довольно лаконичного и предназначенного для широкой публики прожекта, опубликованного незадолго до новогодних праздников в итоговом выпуске журнала «РБК», стал скандально известный предприниматель и новый лондонский «сиделец» Евгений Чичваркин. Коллективный автор второго многостраничного документа, адресованного уже непосредственно высшему руководству страны, - Институт современного развития («Инсор»), попечительский совет которого возглавляет президент России Дмитрий Медведев.
 При всем различии в стиле и основательности (опус Чичваркина, безусловно, проигрывает инсоровскому окладу «Россия XXI века: образ желаемого завтра» по части наукообразности, зато благодаря своей радикальной бесшабашности и легкой мысленности читается куда более увлекательно) оба документа имеют немало общего.

Главное, что их роднит – общая убежденность, что нынешнее политико-экономическое устройство никуда не годно, его (ради модернизации, конечно) необходимо сломать и выстроить заново по правильным образцам. 

Свобода!

Как мы уже сказали, Чичваркин более радикален, что, возможно, объясняется его личными обстоятельствами: лондонская эмиграция вообще и во все времена имеет удивительную особенность пробуждать невероятную страсть к тираноборчеству, будь то Герцен или Березовский. Радикализм бывшего владельца «Евросети» заявлен едва ли не в первых же строках: «Для начала нужно, чтобы абсолютно все сегодняшние чиновники встали, извинились за то, что у них ничего не вышло, и ушли». Ну, а дальше, когда, как говорится, «никого уже нет дома», начинается самое интересное. Евгений предлагает ввести новый режим «ручного управления» страной, во время которого и первым делом следует заново перераспределить собственность: навечно закрепить за нынешними владельцами и легитимизировать ту ее часть, что и так в руках у «частников», а затем распродать и все то, что еще остается в руках у государства.

Понятное дело, распродав все, что имеет, государство навсегда должно уйти из экономики в «тень», стать тем самым «ночным сторожем», о котором нашим либеральным романтикам так отчетливо грезилось в начале 90-х.
 

Невольный «русский англичанин» говорит о налоговой амнистии (о необходимости которой в свое время говорили и мы, полагая, что без нее трудно наладить полноценный диалог между властью и бизнесом, малым, прежде всего), обосновывая этот шаг переходом на новый, «правильный» режим налогообложения. Чичваркин предлагает упразднить бОльшую часть налогов. В первую очередь, избавив от них собственность, вновь обретенную нашими или импортными «богатенькими буратинами». Не будет в будущей России Чичваркина никаких налогов на аграрный сектор, налога на прибыль, подоходного налога… Вообще ничего, кроме налога на наследство (и то в целях воспитания подрастающих потомков «новых русских») и налога с продаж.

Иными словами, все те новации, которые и сейчас на слуху, которые по отдельности выглядят вполне разумно в качестве временных мер поддержки, Евгений возводит в абсолют.
 

Он согласен, что все перечисленные отмены окажутся сокрушительным ударом по государственному бюджету, но не видит в том беды – ведь «ночному сторожу» большие траты ни к чему. Да и тратить особо будет не на что. Деньги  из госбюджета «получат только суды и пенитенциарные учреждения, армия, полиция и министерство пропаганды». Все остальное будет либо ликвидировано, либо приватизировано («если обществу угодно»). Речь идет о государственной медицине, государственной пенсионной системе, системе социального обеспечения – всем том, что входит в записанное в российской конституции понятие «социальное государство». Автор не говорит прямо, но очевидно потребуются существенные изменения и в Основном законе страны. Цель, с точки зрения Евгения Чичваркина, оправдывает столь сильнодействующие средства: надо же когда-то учиться «правильно сберегать и стараться зарабатывать». Тем же, кто на это не способен, дается совет обзаводиться детьми, которые и обеспечат гражданину спокойную старость.
 

Впрочем, и оставшиеся осколки государства должны измениться до неузнаваемости. Карликовая (и, конечно, профессиональная!) армия видится Чичваркину «большим спортивным лагерем, где люди подготавливаются к борьбе «с пиратами, террористами» и (ну, понятное дело) к « участию в защите демократии за пределами страны». Ни для чего иного армия и не нужна в новой России Чичваркина, ведь страна уже надежно защищена от любого агрессивного посягательства: во-первых, могучим потоком инвестиций, пролившимся в страну, щедро распродавшую свою собственность и свои ресурсы. Инвестиции здесь – «заложники», крепко держащие «на крючке» любого потенциального агрессора. Не очень понятно, правда, кто и как будет охранять этих «заложников», возникни у обладателя не «спортивных», а настоящих вооруженных сил желание их вернуть назад…
 

Вторым фактором безопасности, видимо, станут разделенные российским народом общие с «цивилизованным миром» ценности, такие, как «труд, свобода и уважение частной собственности, закона, культ здоровья, образования и охрана окружающей среды». Этот универсальный ценностный набор должно, по замыслу Чичваркина, распространять и утверждать особое «министерство пропаганды» - важнейшая часть изобретенной автором новой политической конструкции. Конструкции в чичваркинском видении весьма простой, с необязательностью политических партий и полной свободой любых собраний и объединений, лишь бы они не мешали свободному же передвижению по стране «ста тысяч курьеров».
 

Заметно, что политика не очень интересует автора. Он полагает, что достаточно объявить свободу и все как-то образуется само собой. Это извинительно для типичного отечественного бизнесмена, традиционно не особенно «заморачивающегося» политическими вопросами. Гораздо больше внимания Евгений уделил экономическим вопросам.

Главным для него здесь является предполагаемое новое место России в международном разделении труда. Страна, полагает автор, должна заниматься только тем, что хорошо умеет и для чего у нее есть ресурсы.

Сельское хозяйство в число приоритетов не входит (продовольствие выгоднее закупать), равно, как и легкая, и обрабатывающая промышленность. Чичваркин делает упор (помимо сырьевого экспорта) на «инфраструктурное строительство, фундаментальная и прикладная наука, туризм, экспорт культуры». И, конечно же, на торговлю – чрезвычайно близкую ему отрасль («я за прилавком много времени провел») – с ключевой для Евгения фигурой «мыслящего продавца». Каковым, собственно, является и сам автор футуристического опуса.

Назад в будущее
 

Авторы доклада «Россия XXI века: образ желаемого завтра», торжественно презентованного общественности в минувшую среду, в отличие от Чичваркина говорят как раз и почти исключительно о политике. Они очень осторожны, подчеркнуто оговариваясь, что не покушаются на конституционный строй и не призывают к смене существующего политического режима.

Однако они убеждены, что никакая экономическая модернизация невозможна без модернизации политической, поскольку главный модернизационный агент для них – «экономический человек» - высококвалифицированный работник, для своей активации нуждающийся во всемерном раздувании главного, по мнению авторов, мотивационного ресурса - человеческого достоинства.
 

Этой идеологической цели аналитики «Инсора» подчиняют все остальные предполагаемые шаги: «дебюрократизацию экономики» в сочетании с «деэкономизацией бюрократии», ломку «архаичных институтов неофеодализма» и замену их «политическим плюрализмом, соревновательностью и сменой у власти различных сил, а также независимым судом. Описываемое «Инсором» политическое устройство отсылает нас во времена Бориса Ельцина, к тогдашнему состоянию России, представлявшей чрезвычайно нестабильную систему. А еще из школьного учебника физики известно, что только такие системы и способны к динамичным трансформациям в любом направлении.

 Это, вероятно, и подкупает авторов доклада, фактически предлагающих для того, чтобы начать путь в будущее, сперва вернуться в прошлое.
 

В идеальной для авторов доклада политической системе страны срок полномочий президента снижен до пяти лет, Госдумы - до четырех, выбирается она снова по смешанному принципу (мажоритарно-пропорциональному). В стране действует 20 партий, около 50 мест в Думе завоевывают независимые одномандатники, создающие депутатскую группу «Региональная политика» (подобные группы были в Думах первых созывов). Проходной барьер снижен до 5%, снова разрешены предвыборные блоки (для них барьер - 7%).
 

Однако реальной властью в России при этом будут обладать две «самые главные» партии (правоцентристская и левоцентристская), попеременно становящиеся правящими. Первая будет отражать интересы среднего класса (который, полагают авторы доклада, должен вырасти до 50% от общего числа россиян), вторая – интересы нынешних олигархов, скромно обозначенных в докладе, как «бизнес традиционных отраслей». При всей внешней демократичности модели, она изначально загоняет в политическое гетто все остальные возможные политические силы. Так в докладе уже определено, что «правые популисты» (преемники ЛДПР) и «новая левая партия» (преемница КПРФ) получат на любых выборах не более 2-4%.
 

Одним словом, все «как у людей», вернее, как в США, модель политической системы которых явно взята за непреложный образец. Это не случайно. Вообще особая симпатия к Соединенным Штатам пронизывает всю ткань нового доклада. Даже роль России на международной арене видится исключительно в виде стратегического союзника США по всем направлениям – от ВТО и ОЭСР до ЕС и НАТО, в которые, как убеждены авторы, наша страна обязательно вступит.

Согласимся, что в обоих предложенных документах содержится немало здравых мыслей и идей, действительно способных дать положительный эффект в политике и экономической жизни страны – каждая по-своему и по отдельности. Но беда-то в том, что на такое ограниченное применение авторы и не согласны. Как заявляет тот же Чичваркин, «воплотите лишь что-нибудь одно из этого списка мер - и получится криво. Выбор простой: либо это будет социал-популистский феодализм, либо свободное общество». А комплексное, «побуквенное» воплощение этих замыслов трудно расценить иначе, как чистую утопию. Утопичность обнародованных футуристических построений коренится даже не в том, что их авторы предлагают свои модели переустройства безо всякого учета российских особенностей (исторических, ментальных, культурных, пространственно-географических и т.д.). Помимо США (страны, исторически стоящей особняком даже по отношению к самому Западу) в качестве успешных образцов предлагаются Швейцария, Дубай, Гонконг, Объединенные Арабские Эмираты… Трудно сразу сказать, что же между ними общего. И уж, тем более что общего между ними и Россией.
 

Есть так же сомнения в желании большинства сограждан еще раз испытать на себе последствия «динамической трасформации» 90-х. Но главный, по нашему разумению, просчет авторов модернизационных прожектов заключается в их опоре на ложную, но до сих пор не преодоленную концепцию «конца истории». Концепции, утверждающей, что просвещенный Запад уже достиг вершины цивилизационного развития. И судьба всех прочих «провинциальной» к новой Империи народов – стараться приблизиться к этому образцу. Тогда будет вам и счастье, «и жемчуга стакан».
 

Тем временем нынешний кризис уже показал пределы, ограниченность и нестабильность самого этого «счастья». Когда пытаются определить причины кризиса, часто говорят о резко возникшем дефиците доверия. При этом забывают добавить, что речь не столько о традиционном доверии между экономическими контрагентами.

Скорее нужно говорить о том, что подорвана сама вера во всепобеждающую силу капитала. О том черве сомнения, который, как оказалось, легко может обрушить стройную конструкцию «потребление-производство», основанную на всемерном поощрении гедонизма и фетише безостановочного роста ВВП.
 

О кризисе абстрактного труда, создающего стоимость, товар, деньги, капитал, но обезличивающего человека, низводящего его к средству, к экономической категории, в свое время пророчествовал еще Карл Маркс. Похоже, это пророчество сбывается именно сегодня.
 

«Если бы 20 образованных честных человек оказались на необитаемом острове, они выбрали бы именно такую (западную, И.Н.) модель общественной и экономической жизни», - упрямо повторяет обиженный Россией и очарованный Лондоном Евгений Чичваркин. И это стремление отечественных модернизаторов увидеть свое светлое будущее в чужом, стремительно меркнущем прошлом действительно сродни попытке переселиться на необитаемый остров. Или, во всяком случае, сделать необитаемым островом собственную страну.
 
Илья Неведомский
«РМ»
04.02.10.
Фото: ИТАР-ТАСС