Субботние чтения: молодёжь под микроскопом, или чего нам ждать от поколения Z?

СамолётЪ уже не раз обращался к проблеме подрастающих поколений, пытаясь рассматривать её то, распутывая наслоения разного рода социальных фобий и девиантного поведения разного рода «синих китов», то через призму политики, прикидывая потенциал представителей поколение Z в качестве «будущего голосующего класса». Всякий раз такой при таком «утилитарном» подходе «за кадром» оставались какие-то важные типологические черты и особенности нынешних молодых, без учёта которых мы, вынужденные выстраивать окружающую действительность вместе с ними, можем со временем столкнуться с разными неожиданностями. Не всегда приятными...

Итак, что же должен знать о новом поколении, к примеру, условный работодатель Мордашов или условный политик Кувшинников, чтобы в конечном итоге, столкнувшись с его представителями, не остаться в «дураках»?

Отчасти ответы на этот вопрос дала социолог, директор Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Елена Омельченко в своей лекции в рамках Зимней дискуссионной школы GAIDPARK-2018, организованной Фондом Егора Гайдара.

СамолётЪ предлагает выступление Елены Омельченко в сокращении.

Z против Y

Кто же эти Z и Y? Они плохие или просто новые? На что делают акцент исследователи, которые обращаются к этим поколенческим конструктам? Первое, что нужно сказать — на самом деле не существует водораздела между Y и Z. То есть навыки, ценности и привычки поколения Z зарождались еще у поколения Y. И те, и другие готовы во всем участвовать. Им не обязательно побеждать, но они должны получать поощрения, их должны гладить по голове. Им должны объяснять, что сделано так, что не так. HR-специалисты обращают внимание на то, что у них очень завышенное ожидание трудоустройства. Они не готовы подстраивать свою жизнь под условия работы — скорее, они считают, что корпорация должна подстраиваться под них. То есть они ожидают лояльности от компании: хотят гибкого рабочего графика, хотят, чтобы их обучали, хотят получать некий опыт и не бороться ни с кем, а работать. Но при этом поколение Z в меньшей степени, чем Y, готово к легкой, быстрой смене работы. У них есть миграционные планы — уезжать в мегаполисы, в другие страны. Кстати, последний доклад РАНХиГС говорит нам о том, что из России ежегодно уезжают 100 тысяч человек, прежде всего высококвалифицированной молодежи, в силу того, что схлопывается рынок труда, они не видят для себя профессионального роста, и только треть рассматривает возможность возвращения. Они работают не потому, что надо, а потому, что интересно.

Чем Z отличается от Y? Прежде всего, Z— это digital native, они рождены в цифровую эпоху, тогда как Y — цифровые мигранты, то есть те, кто пришел в сеть и освоил ее в какой-то момент своей жизни. Для рожденных в сети жизни вне сети просто не существует. Поэтому исследователи пишут, что эта вовлеченность в глобальные сети делает поколение более интернациональным и оно скорее всего будет отторгать патриотизм и национализм. У них подчас бывает больше друзей в интернете, чем среди граждан своей страны. Кроме того, они более свободны, в меньшей степени подвержены стереотипам, и для них характерна гендерная нейтральность и популярность, как ни странно, рейв-культуры с характерными для нее идеями унисекса и даже элементами асексуальности. Здесь мы наблюдаем некий возврат к поколению 1990-х, когда рейв был невероятно популярен: электронная музыка, всенощные танцы в заброшенных гаражах или в специальных локациях (Казантип, Ибица и другие).

Американские исследователи пишут, что у Z есть доступ ко всему, что они хотят. Поэтому они с трудом понимают и могут успокоиться, если что-то им вдруг недоступно. Они в большей степени, действительно, владеют самыми разными гаджетами — 97% в Америке имеют смартфоны и 78% — планшеты. Это немножко больше, чем у Y. Именно Z хотят сделать мир лучше, и у них есть для этого все —технологии, свобода и отсутствие страха перед изменениями. Именно Z более разнообразны. С утверждением «У меня есть один или несколько знакомых людей, которые отличаются от меня» согласны 85%, они — самое расово разнообразное поколение в Америке. Они чаще говорят, что у них есть друзья другой сексуальной ориентации, у них нейтральное или даже негативное отношение к браку: «Мы слишком молоды, чтобы думать о браке». При этом они за этническое и гендерное равенство в браке. Но самое интересное, что их отличает от Y — у них меньше оптимизма и позитива, который иногда так раздражал исследователей в Y. Только 12% по американским исследованиям отнесли себя к оптимистам.

Интересный момент — как Y и Z воспринимают информацию. Что важно для поколения Z? Информация небольшими порциями. То есть один из самых актуальных и развиваемых сейчас методов презентации и демонстрации отражает тип коммуникации, который характерен для Z. От длинных историй Z устает, поэтому все должно быть коротко, сжато, в формате Youtube. Они не любят рекламу и умеют ее отключать, в отличие от родителей. У Z нет опыта потребления обычных традиционных медиа, поэтому они более восприимчивы ко всяким фейковым и фальшивым новостям. Но при этом, в отличие от Y, уже озабочены безопасностью, тем, что социальные сети публичны и что за особое мнение могут преследовать. Поэтому если Y — это Youtube и ВКонтакте, то Z больше обращается к мессенджерам типа WhatsApp.

Что уничтожат Z

HR-специалисты много пишут о том, как сделать из Z хорошего работника, то есть использовать все его свойства, чтобы он стал эффективным и полезным. Сошлюсь на некие «памятки» для менеджеров: пишите четко, по пунктам, говорите коротко, объясняйте внятно. Дети поколения Z слушают новую информацию только 8секунд. Устная задача должна состоять примерно из 25 слов и быть разбита на подгруппы. При этом лучше давать задачу в виде комикса. Z с детства захвалены родными и педагогами. У них огромное количество медалей и всякого рода призов за разные победы: чтение стихов, соревнования, плавание, пение, участие в школьном хоровом или танцевальном коллективе. Поэтому за все, что они сделали, они должны получать призы. Без поощрений, похвал они работать не могут, выпадают из ритма. Нельзя лишать гаджетов — не только потому, что так они быстрее решают задачи, но и потому, что это их второе тело. Нельзя подавать информацию в поучительной форме. Несмотря на то, что у них много виртуальных друзей, они одиноки, то есть в большей степени интроверты, и живое общение им все-таки нужно. Поэтому вовлекать в коллектив, давать почувствовать их причастность и нужность команде. Ну и четкий дедлайн.

Российские исследования говорят о том, чем увлекается Z. Спиннеры, вейпы, make-up гуру, Instagram, как заработать и сделать из себя популярную личность. При этом все эти истории не закрепляются, не имеют постоянного смысла — посмотрел, лайкнул и пошел дальше. Реплики, недорогие подделки — потому что нет смысла тратиться на дорогое, если можно купить дешево. Новый тип работы с использованием мультимедиа-платформ, где можно и общаться. и работать. Общение, постоянная загрузка в интернете, просмотр новостей формируют поколенческий синдром — определенный страх упустить что-то, что произошло, пока ты не открывал компьютер.

Чего Z лишает нас, старших? Что будет уничтожено? Пиво. Сначала хипстеры принесли с собой сидр, теперь поколение Z — вино. Пивная культура начинает отходить, страдают корпорации и заводы. Торговые центры — потому что интернет. Мотоциклы. Бриллианты — не модно, не прикольно, не в тему, и должна быть бижутерия. Отпуск на 24 рабочих дня — потому что отпуск можно взять в любое время и на три дня смотаться в Прагу. Крепкие рукопожатия, дорогие вина, дресс-код, романтика знакомств, имена, сетевые спорт-клубы, крупные турагентства — все это не нужно Z. Модно и правильно путешествовать самостоятельно, выбирая маршрут и используя горизонтальные сети.

Z в России

Поколенческий подход часто критикуют. Потому что возраст —это конструкт, и надо смотреть не на возраст, а на общие события. Важно быть критичным к любым поколенческим конструктам, потому что мы все разные. Поэтому основной принцип наших исследований — понимая общий тренд, мы пытаемся найти различия. Наш последний проект в Центре молодежных исследований в Высшей школе экономики был посвящен изучению молодежных культурных сцен четырех российских городов: Санкт-Петербург, Казань, Махачкала и Ульяновск. Выбор городов неслучаен. Мы стремились понять, как этническая композиция молодежных сообществ влияет на их вовлеченность в культурные практики. Остановлюсь только на одном сюжете проекта. В ходе опроса учащихся университетов и ссузов в этих городах (выборка 3200 респондентов, по 800 в каждом городе, возраст 18–22 года) мы предложили участникам список из 38 различных групповых молодежных идентичностей.

Наверное, самый главный вывод заключается в том, что во всех четырех городах молодежь активно вовлечена в разные типы не только субкультур, но и солидарностей, сообществ, движений. Практически нет исключенных из пространства группой солидаризации. Большинство молодежи — более 70% — либо лично, либо через друзей и знакомых, которых мы называем буфером, идентифицируют себя с той или иной группой. Какие это группы? Геймеры, велолюбители, любители настольных игр, футбольные фанаты, аниме-фанаты, хип-хоперы, реперы, рокеры, роллеры, гламурная молодежь, золотая молодежь, активные православные, уличные гонщики, хипстеры, ролевики, активные мусульмане, байкеры, феминистки, «Молодая гвардия», анархисты, реконструкторы, ультраправые, в том числе скинхеды, паркурщики, графитчики, «антифа», брейкдансеры, эмо, готы, ЗОЖ-сообщества и волонтеры.

Еще один тренд, который удалось отследить — происходит угасание субкультурных активностей. Кроме того, внутри самих субкультур происходит фрагментация — появляются все более мелкие точечные группы, которые отстаивают свою более детализированную идентичность, значимую для них. Например, ушли готы, но возникли некие постготические групповые сообщества, так называемая дарк-сцена. Самый яркий тренд — ЗОЖ, здоровый образ жизни. Причем практики ЗОЖ могут проявляться через разные активности — через аскетизм потребления, например, веганство и вегетарианство, отказ от курения и употребления наркотиков. Очень популярен виртуальный ЗОЖ — через ВКонтакте и Instagram формируется определенная повестка дня: что надо есть, как похудеть и как правильно провести выходные. Еще один тренд — спортивные городские практики как результат переформатирования городских пространств. Заниматься и болеть за кого-то очень модно. Тут и велолюбители, и воркауты, и любители настольных и компьютерных игр. То есть вовлеченность в игру в любом ее виде — виртуальном, актуальном, спортивном — это тренд. Ну и наконец — стремление быть активным. Включаться в гражданские и социальные инициативы, связанные с изменением города для общественного блага, модно и важно для современной молодежи.

С кем Z проводит досуг? Среди вариантов ответов — одноклассники, друзья детства, родственники, друзья по хобби, двор. У всех лидируют одноклассники и одногруппники — больше 80%. Это по-прежнему ключевые сообщества для групповых идентичностей и формирования каких-то солидарностей. Друзья детства важнее в Ульяновске, за ним идут Санкт-Петербург, Казань и Махачкала. Досуг с родственниками, что неудивительно, чаще проводят в Казани и особенно Махачкале. Двор как институт социализации исчезает полностью.

Какими социальными сетями пользуется Z? Прежде всего это ВКонтакте и Instagram. Причем Instagram с огромным отрывом лидирует в Махачкале. Затем идут Одноклассники, Twitter, Facebook. Но здесь нужно сделать оговорку. Когда мы говорим о поколенческих изменениях, это вопрос не пяти лет и даже не года, а нескольких месяцев. Поэтому если бы мы проводили исследования сейчас (а мы это делали в 2015 году), я думаю, что у нас могли бы появиться и другие сети и скорее всего появились бы.

Но важно помнить, что внутри каждого поколения существуют различия — классовые различия, родительское происхождение, семейный капитал, уровень достатка, город, деревня, в какой среде пришлось родиться, этничность, религия. И, конечно, гендер. Общая картина по Z такова, но траектории жизни мальчиков и девочек, несмотря на тренд гендерного равенства, по-прежнему значимо различаются. Поэтому мы говорим об интерсекциональном подходе в социологии. То есть когда мы изучаем какую-то группу, мы всегда пытаемся преломлять ее через разные значимые основания. Не говорить вообще о молодежи, а пытаться видеть молодежь с разным бэкграундом, с разным социальным, культурным и жизненным капиталом, и пытаться понимать их выбор. Не существует четких возрастных интервалов. Не может быть, чтобы те, кому сейчас 27 или 22, действительно значимо отличались от 19—20-летних. Поэтому надо изучать молодежь более подробно, более детально...

Читал Сергей Михайлов
СамолётЪ